Король русалочьего моря - T. K. Лоурелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всё верно, – кивнул брат, – но сможешь ли ты?
Ксандер нахмурился.
– Ты о чём? Ты что, думаешь, я там слабину дал?!
– Да нет, – но по тому, как Мориц повёл плечом, Ксандер понял – именно так брат и думает, и почувствовал, как у него горят щеки от обиды. – Ты…
– Да ничего такого я не думаю, – губы Морица тронула примирительная улыбка и тут же исчезла. – Но понимаешь… так просто у них не выиграть. Надо никогда, понимаешь, никогда не забывать, кто они и кто мы. Я забыл – и вот… – он развёл руками так беспомощно, что у Ксандера защипало в носу.
– Как тут забудешь, – буркнул он, но уже ни капли не сердито.
– Забудешь! – только что бессильные руки вдруг крепко охватили его голову, заставляя смотреть прямо в зелёные глаза Морица. – Ксандер, ты же сам сказал – они люди, и ты так к ним и относишься, кто-то, мол, лучше, кто-то хуже… Но они враги, все и каждый! А ты их, – словно плевком, – жалеешь!
Щеки запекло на этот раз не гневом – стыдом. Но издевательская тьма воспоминаний тут же поглотила, не дала и минуты на возражение – да и что было бы возражать?
Брат был прав.
…Когда он тихонько вошел в небольшую комнату, Исабель стояла почти вплотную к камину, в котором, несмотря на тёплый вечер, весело плясало пламя. Руки у неё были перевязаны, и, увидев его, она поспешно спрятала их за спину.
– Проходи.
Ксандер шагнул на середину комнаты так уверенно, как только мог, и остановился в нескольких шагах от Исабель. Собрался с духом. Наконец склонил голову.
– Я прошу прощения, сеньора, за то, что позволил себе быть грубым с вами во время ужина.
Несколько секунд иберийка молчала, то ли застигнутая врасплох, то ли со злости. Хотя чего ей было злиться, он же извинился?
– Ваши извинения приняты, принц, – сказала она с таким высокомерием, словно и в самом деле ей было неловко, и она это пыталась скрыть.
А ещё – словно ей нравился его титул. Хотя, может быть, она привыкла обращаться так к Морицу и не собиралась менять своих привычек из-за смены вассалов?
– Постарайтесь больше не повторять этой ошибки.
Она отошла к камину, коснулась кончиками пальцев каменной полки. Странно – её ладони были обожжены, а пальцы – нет.
– Думаю, мне тоже стоит извиниться за эту безобразную сцену, – она усмехнулась, глядя на огонь. – Я, видите ли, не собираюсь повторять судьбу моей матушки, а также тёток и прочих родственниц, которым рождение ребенка стоило жизни. Поэтому меня… несколько раздражают разговоры о замужестве.
С минуту она задумчиво поизучала свои ладони, потом взглянула на Ксандера.
– Да, вы можете присесть, если желаете, – она указала на второе кресло у камина. – Вы не боитесь огня, насколько я могла заметить.
– Я почти ничего не боюсь, сеньора.
Ксандер остался стоять. Он не хвастался. Просто констатировал факт. Бояться можно только того, что тебе неизвестно. её же огонь теперь был известен и будет им, Ксандером, изучен и понят.
– Почти? – её как будто удивила его честность, и она словно бы подобралась, живо напомнив зверя, задумчиво принюхивающегося к жертве. – Чего же вы боитесь? Высоты, как ваш брат? Или более банальных вещей – боли и смерти?
– Я не уверен, – Ксандер сделал два шага к камину и остановился у Исабель за спиной, – возможно, я боюсь вашей власти надо мной, сеньора.
– Мне нравится, что вы честны. Только сильные люди могут быть честными. Ещё есть те, кто принимают за силу временную безнаказанность… Но вы не из таких, – она чуть повернула голову, искоса посмотрела на Ксандера. – Значит, вы сильный. Это хорошо.
Языки пламени тянулись к её рукам, подбирались ближе, словно чувствовали в девочке родную стихию. Взгляд Исабель из почти по-детски хитрого вдруг стал тёмным, опасным.
– Вы ведь ненавидите Альба? Должно быть, хотите, чтобы мы все сгинули в своем Огне, забрав с собой вашу позорную Клятву? Хотите?
«Вашу позорную Клятву».
– Хочу, – тихо откликнулся он, глядя куда-то мимо собеседницы на играющее в камине пламя.
Ему хотелось кричать – кричать, что не он приносил эту чертову Клятву, не ему бы её и расхлебывать, – но кричать было нельзя. Она усмехнулась. Это была тонкая улыбка, искривившая плотно сжатые губы и поднявшая правый уголок рта выше левого. Улыбка её деда. И с этой улыбкой она наклонилась и протянула руки в самый огонь.
Пламя в камине взметнулось выше, и пальцы девочки дрогнули, когда по ним прошлись оранжевые всполохи. Повязки на ладонях вспыхнули, поддавшись ласкам горячих языков. Завоняло запекающейся мазью. Манжеты рукавов задымились.
– Он говорит со мной, – негромко, почти напевно произнесла Исабель. – Он поет мне.
Да она сумасшедшая!
Словно оцепенев, он смотрел, как пламя охватило забинтованные руки, завороженно следя, как огонь заплясал на драгоценном кружеве. Чуя резкий запах жженых бинтов и мази, он тут же одёрнул себя, закусил губу. Нет уж. Пусть она хоть вообще дотла сгорит и отправится в ад вслед за всеми Альба – уж он-то ей мешать не будет!
Пламя заплясало на манжетах платья девочки, весело вспыхнуло на забинтованных руках. Ну хорошо. Он поможет. Потушит огонь, сделает что-то. Пусть попросит. Сама попросит.
– Я думаю, вам нравится считать, что мы – демоны. Потому что тогда получается, что вы хорошие, добрые и все в белом. Несчастные страдальцы. Прямо-таки агнцы, – её голос задрожал, и она замолчала, сделала два глубоких вдоха и продолжила тише: – Только это не так. Просто вам нравится ненавидеть и бояться.
Она медленно встала, повернулась к Ксандеру, подняла руки так, чтобы он их видел. Повязки почернели и уже догорали, но вокруг ладоней и пальцев плясало пламя.
– Нравится, правда?
её глаза зло сузились, и быстро метнувшись вперед, прежде чем он и охнуть не успел, не то что отшатнуться, она схватила его за горло одной рукой, заставляя смотреть себе в лицо, прямо в пылающие глаза. Ксандер вцепился в горящие пальцы, но их будто свел в судороге нестерпимый жар.
– Ты сама себя ненавидишь… глупая Альба… – фламандец всё же сумел оторвать пылающие пальцы от своей шеи и теперь хрипел
