Центровая - Владимир Колычев

Возможно, Кислов организовал швейный цех под себя, может быть, просто наложил на него лапу. Так или иначе, он делал серьезные деньги на джинсе. Мы могли отнять у него этот бизнес. Зачем дербанить барахольщиков, рискуя своей свободой, если можно будет просто продавать им джинсы для дальнейшего сбыта?

Торгаш должен навариваться на рознице, поэтому ему выгодно будет брать те же джинсы за пятьдесят рублей, а продавать их за сто. При таком раскладе полтинник он кладет себе в карман. Но так и мы можем брать на фабрике товар по двадцать рублей и отдавать барахольщикам за пятьдесят. При больших оптовых объемах это солидная прибыль.

Но где нам взять покупателей? И согласятся ли они платить по полтиннику? На рынке наверняка есть и другие предложения. К тому же многие барахольщики торгуют продукцией собственного производства.

Вот тут-то и нужна будет тупая физическая сила, порождающая страх. Мы ведь можем работать с клиентами по принципу «купи кирпич». Не хочешь, получи его на голову! Товар у нас будут покупать не по пятьдесят рублей, а по восемьдесят или даже девяносто. Деньги вперед.

С такой сделки барыга наварится по минимуму, но нам-то какое до этого дело? Прибыль у него есть? Да. Значит, никакого вымогательства с нашей стороны нет. Выходит, что и закрывать нас не за что.

С законом проблемы отпадут, но могут возникнуть рамсы с братвой, которая опекает торгашей. Но так ведь не у всякого барыги есть крыша, это раз. А во-вторых, если мы будем представлять собой реальную силу, то кто захочет связываться с нами из-за какого-то лоха? Ну, возникли непонятки, съехались на стрелочку, посидели рядком, поговорили ладком. Зачем из-за какого то терпилы бойню между собой устраивать?

Именно такой вариант я и предложил Медяку. Слушал он меня с открытым ртом, согласно кивал, хотя, казалось, мало что понимал.

– У нас не будет в Москве своей территории, но при этом мы поимеем ее всю. А это очень большие деньги! – подвел черту я.

– Сколько? – алчно спросил Медяк.

Я имел очень смутное представления об объемах швейного производства, не знал, какую клиентуру мы сможем окучить, но все-таки замахнулся на цифру, от которой у самого дух захватило:

– Миллион, как минимум!

Действительно, если снимать за каждые джинсы по пятьдесят рублей, то на миллион мы должны будем продать их двадцать тысяч. Неужели за год швейный цех не сможет поднять такой объем? Разве многомиллионная Москва не переварит такую партию? А может, на миллион уйдет всего полгода или даже пара месяцев?

– И с ментами без проблем? – Медяк зачарованно смотрел на меня.

Все-таки проблема с ментами волновала его неслабо, а тут вдруг такая возможность рубить бабло, не рискуя своей свободой. Да и с братвой можно решать вопросы бескровно.

– А это как фишка ляжет. Если ее на ментов не бросать, то и упадет она нормально.

– Самоеду такой вариант понравится, – заявил Медяк.

– А если нет? – на всякий случай спросил я.

– В принципе можно обойтись и без него. – Рыжий парень сощурился в напряженном раздумье.

А мне в принципе было все равно, кто рулил их бандой. Без разницы, с кем работать, с Медяком или с Самоедом, лишь бы люди были, которым я мог ставить серьезные и опасные задачи. Схема проста: я организую работу с товаром, эта доморощенная банда обеспечивает его продвижение и получает щедрое вознаграждение.

На эти деньги пацаны одеваются, обеспечивают себя транспортом и оружием. Чем круче они упакуются, тем серьезней к ним будут относиться и клиенты, и их криминальные покровители.

Разумеется, одних понтов мало, нужна и реальная сила. Если Самоед с Медяком не смогут поднять свою банду на серьезный уровень, то придется их заменить. Надо будет, я сам подберу подходящих людей. Для этого мне нужен будет авторитет в банде, но я уже сделал шаги в этом направлении. Не зря же Медяк смотрит мне в рот. Он уважает меня, готов работать со мной даже в обход своего Самоеда.

Глава 7

Легкая кожаная куртка хороша осенью, а зимой нужна дубленка. Это Самоед может ходить в мороз без шапки, в куртке нараспашку, а меня трясет от холода. Мне требуется хотя бы мое старое пальто с норковым воротником. Вернее сказать, он там пыжиковый, но с норками, которые проделала моль.

Дубленка стоит дорого. Барыге, который продает ее на барахолке, лучше отстегнуть наглым ребятам рублик, чем отдать товар, но Гена Колодяжный решил сделать мне подарок и уже занялся этим делом. Колода наехал на торговца еще вчера. Сегодня он должен забрать дубленку. Я с удовольствием приму этот презент. Пусть Самоед ревнует! Он стоит рядом со мной и ожесточенно жует жвачку.

Ситуация, надо признать, нездоровая. Вроде бы я его девушка, принадлежу ему, но при этом он никак не затащит меня в постель. Пытается, но не может. Ведь я член его банды, а это слово – мужского рода. Самоед же не трахает Медяка или Гену, которые такие же члены, как и я.

Меня такая ситуация вполне устраивала. Леша – мой кумир. Мне нравилось принадлежать ему, а вот в койку, хоть убей, не тянуло. Вроде бы и благородный он парень, этот Леша, но секс – грязное дело. И с ним, и вообще!..

Самоед хотел меня целиком, и с этим у него не ладилось. Он мог оторваться на стороне. Девчонки у него для этого были. Но Леша не поступал так еще и потому, что за нашими отношениями зорко следил Медяк. К нему вдруг присоединился Гена. Я нравилась и тому, и другому, и каждый хотел мною обладать. Уйди Самоед на сторону, любой из них мог бы предъявить на меня права. Во всяком случае, Леша всерьез так думал.

Такая вот ситуация – мне хорошо, а он в западне. И спать со мной не получается, и бросить нельзя. А вдруг я действительно стану личной подругой Медяка? Это ли не удар по авторитету Самоеда?

Я могла переметнуться и к Гене. Во всяком случае, он на это надеялся. Ему в принципе все равно, захочу я спать с ним или нет. Я для него своего рода переходящее знамя. Кто со мной, тот и во главе банды. Такое положение вещей никем не утверждалось, зато Гена, как мне казалось, рвался к власти. Я для него была ее символом.

Колода изо всех сил старался завоевать мое расположение, поэтому сейчас занимался делом. Вот он подходит к торговцу, что-то ему говорит. Тот со скорбным видом достает из-под прилавка пакет с дубленкой и протягивает ему.

А Самоед нервно жует в сторонке. Ему завидно и обидно. Он вроде бы и возглавляет бандитскую анархию, но как-то не очень у него лежит к этому душа. Леша не может отобрать у торговца его товар. Разве что чужими руками. Зато Медяк и Колода лихо скачут на бандитских конях и шашками махать не боятся.

Они умеют нагонять страх на торгашей-кооператоров, потому я и получу сейчас заветную дубленку. А там, глядишь, и отблагодарю Колоду. Разве Самоед так не думает?

Колода подмигнул торгашу, повернул к нам, и в этот момент к нему подошел какой-то мужчина в коротком пальто. Сначала он что-то сказал Гене, затем предъявил какие-то документы. Колода дернулся, выпустил из рук пакет и рванул в сторону. Но за спиной у него уже стояли двое. Они Гену и заломали, сбили с ног, скрутили за спиной руки, куда-то повели. Мужчина в коротком пальто поднял пакет с моей дубленкой и последовал за ними.

Я потрясенно наблюдала за этой сценой. Самоед стоял рядом и не шевелился. Страшно ему. Менты Колоду забрали. Тут и гадать нечего. Теперь и Самоеду могло достаться, и мне.

– Ты чего стоишь? – спросила я. – Надо что-то делать.

– А что я могу сделать? – дрожащим от волнения голосом спросил он.

– Отбивать Гену надо!

– От ментов?

– Пошли!

Идея отбивать у ментов Колоду казалась дикостью и мне самой. Это самоубийство, если точнее – расстрельная статья. И все-таки я поспешила за Колодой.

За стадионом, у статуи пионера, бегущего в светлое завтра, стоял ментовский «уазик» с мигалками. В эту машину Колоду и засунули. Рядом приткнулась черная «Волга». В нее сели люди, которые заломали Гену. То ли ментовская это тачка, то ли Колоду повязали люди из КГБ. Если так, то всем нам точно хана. Да и менты могли прессануть нас по полной, в частности меня. Сейчас они допросят Гену, и он скажет, для кого вымогал дубленку.

Я стояла и смотрела, как машины одна за другой выезжали на дорогу и направлялись в сторону центра, где как раз и городской отдел милиции. Если бы Колоду взяли московские менты, то тачки поехали бы в другую сторону.

Этими соображениями я хотела поделиться с Лешей, когда он подошел ко мне.

Но только я открыла рот, как услышала над ухом совершенно незнакомый мужской голос:

– Что-то потеряла?

Я повернула голову и увидела того самого мужчину, который завел разговор с Колодой. Он шагал за всеми прочими, но, видимо, отошел в сторонку, и я упустила его из виду. В машину этот человек не садился, но я не обратила на это внимания. Зато сейчас я заметила, что пакета с дубленкой при нем уже не было.

– Нет, нормально все, – пробормотала я.

– А чего такая взволнованная? – с едкой насмешкой спросил он, пристально глядя на меня.