Шальные деньги - Андрей Воронин

Сиверов, дурачась, вскинул правую руку со сжатым кулаком.

– Рот Фронт! Вы уже забыли этот лозунг международной солидарности, Федор Филиппович?

– Иди ты к черту, – засмеялся Потапчук. – Сколько живу, Глеб Петрович, не перестаю тебе удивляться. Как тебе удается входить к людям в доверие. Еще немного – и я начну тебе верить.

– Вот это зря, – абсолютно серьезно сказал специальный агент по кличке Слепой, – я не обманываю только одного человека.

– Кого же?

Потапчуку бы польстило, если бы он услышал короткое слово “вас”.

– Ошиблись, – улыбка тронула губы Глеба Сиверова, – я не обманываю Ирину Быстрицкую.

– Неужели она знает, что ты вытворял в Швейцарии?

– Я не обманываю ее, но.., просто иногда не говорю всей правды. Она женщина умная, а потому правды от меня и не требует. Обманываешь только того, кто требует от тебя исключительно правды.

– Теперь мы олигархов прижмем, – Потапчук похлопал по карману пиджака.

– Я уже говорил, вы – неисправимый оптимист. Ничего из этого не получится. Попугать можно – это да. Но серьезных последствий не будет.

– Мне обещали, – Потапчук подмигнул Сиверову.

– Мало вам в этой жизни обещали?

– Кое-что все-таки выполнили, – возразил генерал, – во всяком случае, с деньгами им все же придется расстаться.

– С деньгами олигархи не расстаются, они ими делятся.

Только сейчас Потапчук заметил, как устал Сиверов.

– Ты небось и домой-то не заезжал?

– Приятно сознавать, что отдых впереди, если, конечно, вам не придет в голову провернуть еще одну аферу. А в отношении байкеров вы несправедливы, Федор Филиппович. Они чудесные ребята.., если пожить с ними пару деньков. Столько пива я еще никогда не пил. Наверное, теперь полюбил этот напиток надолго.

– Ты пил с ними пиво? – изумился Потапчук, привыкший к тому, что Сиверов употребляет исключительно дорогие крепкие напитки.

– Баллонами. Сидя в их компании на дне каменоломни, возле костра, я подумал, что, возможно, ошибся в жизни и мое призвание – гонять по шоссе на мотоцикле с абсолютно свободными людьми.

– Почему же ты не остался там?

– Они не любят и не понимают Вагнера.

– Ты юродствуешь, Глеб.

– Нет. Неужели вы и в самом деле думаете, что компакт с кодами и номерами счетов более ценен, чем опера Вагнера в исполнении оркестра парижской оперы?

Не дав генералу додумать, Сиверов быстро распахнул дверцу:

– Спокойной ночи, Федор Филиппович. Подумайте на досуге о том, что я сказал.

Растерянный Потапчук медленно выбрался на тротуар и молча смотрел вслед удаляющейся машине.

"Не может быть, чтобы Глеб оказался прав, – подумал он. – Хотя прижать Данилова и Ленского власти могли и без этого диска. Для этого достаточно было московской части. Нет, делу точно дадут ход”.

И все-таки генерал Потапчук засомневался: уже не раз Глеб оказывался прав.

– Неужели и теперь… – Федор Филиппович не нашел в себе сил договорить эту фразу; ему казалось: если и теперь силы и время, затраченные на эту работу, пропадут даром, он будет считать, что жизнь прожил зря.

Всю документацию, а самое главное лазерный компакт-диск с информацией, Потапчук передал директору ФСБ.

Потапчук чувствовал, что работать ему в органах осталось совсем немного и каждое дело может оказаться последним. Поэтому он хотел, особенно в последние годы, чтобы каждое дело, попавшее к нему на стол, завершалось достойно и виновные несли наказание. Выступать же в роли политического ассенизатора и добытчика компромата генерал не хотел. Ведь не к этому он всегда стремился. Всю жизнь генерал Потапчук не любил доносчиков, ненавидел компромат, а больше всего презирал тех своих коллег, которые пользовались чужими слабостями. Так поступают обычные шантажисты, самые заурядные, с одной или двумя извилинами под фуражкой. Им все равно: что детей похищать, что компрометирующие улики добывать – все это сильно бьет по нервам, и человек, у которого шантажисты похитили сына или дочь, даст нужные показания. За глаза многие из администрации президента называли Потапчука законником-чистоплюем.

Сотрудников в свой отдел генерал Потапчук подбирал тщательно, так тщательно, как опытный хирург подбирает инструмент. Каждому человеку генерал знал цену, знал, кто на что способен, и старался не поручать невыполнимых заданий. Но единственным человеком, которому Потапчук мог доверить все, был специальный, законспирированный агент по кличке Слепой – Глеб Сиверов.

Естественно, лазерный диск, добытый Слепым, произвел на директора ФСБ неизгладимое впечатление. Директор честно, глядя в глаза генералу, признался:

– Я не верил, что у тебя это получится. Затем, уперев локти в стол и положив подбородок на кулаки, он принялся сверлить взглядом генерала – так смотрит следователь на подозреваемого во время допроса.

– Ты уверен, Федор Филиппович, что твой человек не спелся с олигархами и они совместными усилиями, хорошенько пораскинув мозгами, не смастрячили для нас эту куклу?

Потапчук нервно передернул плечами.

– Кто он, этот твой агент? Что ты о нем знаешь? А?

Директор ФСБ, не отрываясь, смотрел на уставшее лицо генерала.

– Я знаю своего человека достаточно хорошо, чтобы ему доверять.

– Генерал, генерал… – пробурчал директор. – Неужели вы еще не избавились от юношеского идеализма и кому-то в этой жизни доверяете? Я лично, – директор ФСБ положил ладонь на грудь и, картинно запрокинув голову, продолжил, – не доверяю даже своей жене, когда она говорит, что суп удался и котлеты отменные.

– Вот и попробуйте мою стряпню, – скромно произнес генерал Потапчук. – Между прочим, здесь есть аналитическая записка наших спецов – независимых экспертов. Они утверждают, что цифры бьют.

Директор наконец позволил себе улыбнуться, что делал чрезвычайно редко.

– Знаю, у Ленского в офисе поднялся такой переполох, будто его родных детей похитили чеченские террористы. Я удивляюсь, как это он еще не пристрелил начальника своей охраны из личного, подаренного ему прошлым премьером пистолета. Кажется, Прохоров его фамилия?

– Так точно, – произнес Потапчук, – Николай Прохоров.

– А вот я на его месте, клянусь, не удержался бы, ускользни такой диск из моих рук, – пристрелил бы. Ленский – не человек, а ангел Потапчук устало улыбнулся:

– Мне хочется верить, что на этот раз дело, начатое два года тому назад, дело, на которое потрачена уйма денег, энергии и времени, будет доведено до логического конца – до тюрьмы.

– Я бы тоже хотел на это надеяться, но сие, – директор ФСБ посмотрел на телефон, стоящий на приставном столике, – сие от нас уже не зависит. Мы с вами, генерал, родили ребенка, пустили его в свет. Каким он вырастет, как слежится его судьба, ведомо только одному Господу Богу.

Услышь Потапчук подобное от своего начальника в молодости, тогда еще лейтенантом или майором, наверняка вздрогнул бы. Бога в те времена в КГБ не поминали. Говорили о партийной дисциплине, чистоте рядов, моральном облике коммуниста, о чистых руках чекиста и горячем сердце. Сейчас те правильные, но лживые слова были забыты, похоронены под слоем прожитых лет. А вот Бога поминали при каждом удобном случае, к месту и не к месту.

– Что ж, Федор Филиппович… – директор ФСБ вышел из-за стола.

Потапчук понял, что аудиенция закончена. Он тоже встал, руки сами опустились по швам. Директору ФСБ подобная выправка немолодого генерала пришлась по душе. Ему хотелось сказать:

"Расслабьтесь, генерал”. Но он не нашел ничего лучшего, как предложить генералу стаканчик минералки. Они чокнулись стаканами, взглянули друг другу в глаза и все там прочли.

Это только в Конституции написано, что все люди перед законом равны. Да, все равны, но есть и те, кого подравнять невозможно. Документы подобной важности директор ФСБ счел необходимым передать при очередной встрече лично президенту.

Из документов, собранных отделом Потапчука, следовало, что два крупных российских бизнесмена – Ленский и Данилов – занимаются махинациями давно и успешно. Налоги их холдинги платили лишь с того, что спрятать было невозможно. Прятать доходы им помогали люди в правительстве и в администрации президента. Эти же люди помогали Данилову и Ленскому получать огромные кредиты из государственного бюджета. Упрятать за решетку известных предпринимателей и политиков можно, но тогда начнутся ненужные проблемы, и прежде всего со средствами массовой информации: придется объяснять, почему беспорядков не замечали раньше, где были правоохранительные органы, почему не пресекли злоупотребления вовремя. Далее последует цепная реакция: пресс-конференции, отставки, на экранах появятся адвокаты, защищающие честь своих хозяев, а адвокаты говорят лучше политиков и членов правительства. Придется выкручиваться, опять никто никому не поверит, даже тогда, когда прозвучит чистая правда. Нанятые журналисты эту правду так подадут, что она превратится в наглую ложь., Посмотрят на все это зарубежные инвесторы. Уж если со своими гражданами в стране не церемонятся, то с чужими и подавно не станут. Деньги, которые и так днем с огнем не сыщешь, в такой ситуации вернутся за рубеж.