Жестокое сердце - Нина Карноухова

— Мы понимаем тебя, — сказала Бэла в дрожью в голосе. — Нет, я не понимаю, потому что не могу почувствовать России. Муж поймет, он тебе близкий человек, он поймет, отпустит, пожалеет.

Тут Кейти перестала плакать, утерла платком глаза и крепко обняла мужа.

— Все будет хорошо, Тутанхамон, хорошо, я вернусь, будет как прежде, не скучай, думай обо мне и все будет хорошо.

— Конечно, хорошо. — Сказал ей муж, — Просто прекрасно. Ступай. Опоздаешь.

И Кейти больше не задерживалась она села в машину и уехала. Ее проводили до аэропорта. Прощание было печальным, но ничего нельзя было поделать, что суждено, того не миновать. Судьба…

Весь этот день после проводов Кейти Тутанхамона стали мучать нехорошие предчувствия. «Я просто дурак, что не поехал с ней, а вдруг эти негодяи нападут на нее, для них ведь нет ничего святого, а потом и меня заманят и конец счастью. Какой я дурак. Поимел счастье и радуюсь, а сберечь его не смогу, западня это, правильно Бэла говорила, западня, никак это назвать иначе нельзя. Попались мы. Прощай свобода. Она уже прилетела. Может ее схватили, или она поняла уже что в западне. А я, дурак, сижу здесь и философию развожу, поэтому и дурак, что следом не поехал. Да, я поеду в Россию. Не понимаю, может, я того русского, что живет в Кейти, но я должен ее защитить, и это она понимает. Да, ехать, немедленно ехать.» Так думал Тутанхамон, взял он денег побольше и поехал вслед за Кейти в еще неведомую и тайную для него страну, которую сложно понять, как говорила ему Кейти, но где он должен был защитить ее от напастей. Да, Тутанхамон ехал в Россию.

7. Ужасная ложь Джеффри

Но свою российскую бабушку Кейти не потеряла. Бабушка Антонина жила и бодрствовала и радовалась тому, что живет и умирать вовсе не собиралась. Кроме того, следует заметить, каким человеком была казачка Антонина. О! Это был чисто русский человек, с чисто русской душой, никогда не понимавший, почему ее дети предпочли Америку для проживания. Сострадание, любовь ко всем людям, умение прощать и многое другое унаследовала Кейти от своих российских родственников.

Сразу же после приезда Кейти отправилась в провинциальную больницу, из которой, по словам Бэлы, и позвонила медсестра. Но лишь завидев заброшенное здание провинциальной больницы, его облупившиеся стены, помятые машины скорой помощи, врачей в старых халатах, Кейти поняла всю жестокость обмана.

«И эти люди не могут понять того, что я чувствовала, — думала Кейти, Для них нет ничего святого, никаких ценностей. Они воспользовались самым дорогим, что есть у меня, чтобы заманить нас в ловушку. Это амморально. Нет! Даже не амморально. Какие приземленные люди. Для них „Я“ важнее родственников. И это Америка. И я должна там жить. Ужас, просто ужас! Куда сердце у людей пропало, чем они живут. Прошлое не уважать! Ах, как это низко! Какой грех!»

Кейти села на скамейку в больничном парке и заплакала. Она не могла понять такое неуважение человека к человеку, как люди могли лишиться всего святого, что было в них заложено. Кейти приходили на ум десять заповедей Моисея, истины и многое- многое другое.

Долго она так сидела, как вдруг кто- то подсел к ней, он был в странном костюме и с перевязанным горлом. Это был Джеффри.

— Я ненужный человек, — начал свою речь Джеффри, — у меня пневмония, и если вы мне не поможете, я просто расстанусь с жизнью.

— Джефф, — ответила ему Кейти. — Ты думаешь, что я только поэтому полюбила Тутанхамона. Если так, то ты ошибаешься. Пневмонию твою я тебе вылечу, но сейчас же это могут сделать профессиональные врачи. Но даже если я проведу месяцы у твоей постели, борясь за твою жизнь, я не полюблю тебя также, как и Тутанхамона.

— Почему ты так считаешь.

— А вот почему. Ты пустой человек. Общаясь с тобой, я не нахожу пищи для моей души…

— Так ты и энергетический вампир! — перебил Кейти Джеффри.

— Нет! Мне, как и любому нормальному человеку, нужно общение, а с тобой я не могу говорить не на одну из волнующих меня тем.

— Спасибо за замечание. Я буду говорить на волнующие тебя темы. Но знай, что я люблю тебя, Кейти.

— Джефф, тебя преследует физическая страсть, она скоро пройдет, если не будет душевной поддержки, а эту поддержку я тебе дать не хочу. Ты обтекаемый человек Джефф. Ты бежишь туда, где тебе дадут хлеба- соли. И я поняла это, ты сотрудничаешь с мистером Харя, а ему нужен за меня и Тутанхамона миллион, он, может, и поделится с тобой заработанными нечестно деньгами, а может быть, и нет. Таким людям я бы не сильно доверяла. А ты доверяешь. Почему?

— Кейти, — сказал Джеффри, тоном раскаявшегося, — он мне отец считается, он меня на улице подобрал, а теперь готов вышвырнуть меня вон, если я не помогу его следствию.

— Жестокое вещество. Он вырос на подкупе и взятках. Я ничего сказать не могу, но ты хотя бы не приходил к моему кузену с наглым вопросом.

— Я раб отца своего.

— Ты загнан. Ты не можешь решать за себя. Я тебя не виню. Но, Джеффри, может твое сердце сжалится надо мной, тебя ведь схватить меня сюда послали. Как агента… Да?

— Да, — признался Джеффри.

— Ну дай мне уйти, ты ведь знаешь, что я не виновата. Пожалуйста, я буду тебе до гроба благодарна.

Кейти стояла напротив Джеффри и в ее глазах блестели слезы, которые вот- вот замерзнут на российском морозе. Прядь ее золотистых волос выпала из капюшона Снегурочки, надетом у нее на голове.

— Пожалуйста, — молвили ее алые губы.

— Ну а задание?

— Не будь хоть сейчас загнанным. К черту задание. Отпусти. Наши дороги разошлись. Так и скажи. Я же не виновата в том, что вы мести хотите.

— Переспи со мной, а я подумаю еще. Может, и отпущу.

— Что за ничтожество! — вскрикнула Кейти, — Переспать с тобой. Это предательство. Я замужняя женщина, я верна своему мужу, и должна… о! это безумие. Еще денег с меня попроси и распространи слухи, что я сплю с кем попало. Вот радости прессе- то будет. Я не предатель. Я отдана своему мужу и буду до гроба ему верна, даже если я разлюблю его. Я не посмею предать такого человека.

— И я не посмею предать такого человека как мистер Харя, мы поедем в полицейский участок Чикаго. Тебя посадят, а мне деньги дадут.

— Я думала, что в тебе человеческое начало еще живет, но разочаровалась. Нет! Я уйду просто так. Прощай! — крикнула Кейти Джеффри в лицо, — Развратное существо ты и никто более.

Кейти попыталась уйти, но Джеффри крепкой рукой схватил ее руку и не отпускал.

— Раздевайся на холоде. Нечего делать, если я хочу тебя.

— Не меня, а мое тело, а это совсем не то, — сказала нервно Кейти.

Джеффри яростно вцепился в ее мягкое голубое пальто и начал расстегивать пуговицы.

— Нет! Спасите! — крикнула, что есть силы Кейти и в это же мгновенье у ее шеи оказался холодный ножик Джеффри.

— Если еще пикнешь, я тебя прирежу. И не сопротивляться, я на все способен.

И Джеффри впился своими губами в губы Кейти. Но отчаянная девушка не сдавалась — она плюнула Джеффри прямо в лицо. Но тут из- за кустов раздался знакомый Кейти голос Тутанхамона:

— Отпусти мою жену, негодяй, иначе тебе худо будет, я освоил пистолет, так что оружие при мне, а тебе, Джеффри, я бы просто не посоветовал встретить меня с пистолетом.

У Джеффри просто ноги затряслись, когда к его виску прикоснулся холодный от мороза ствол пистолета.

— Поторопись! Джеффри! Я нетерпелив, если ты не знаешь.

Джеффри быстро оттолкнул от себя Кейти так, что она упала на снежную дорожку больничного сада и быстро унес ноги.

— С тобой все в порядке, Кейти, — сказал, подняв со снега Кейти, Тутанхамон.

— Со мной да, а вот у него нет, у него душа выветрилась, и это страшно. Он обтекаемый трус да и только. Как я могла влюбиться в такого.

— Тебе было всего 13 лет, ты не много соображала, да и главное не то, что влюбилась, а что поняла в кого и приняла меры.

— Правильно.

— Но он нас обманул, это мерзко, но я не буду сидеть в саду и смотреть на невредимую жену и радоваться, что успел вовремя со своим игрушечным пистолетом. Нам нужно домой, а то Джеффри еще какую-нибудь подлость смастерит. На это у него почему- то ума хватает.

— Знаешь, Тутанхамон, я хочу только проехать мимо деревеньки, где бабушка живет, хочу взглянуть на те края. Можно?

— Конечно можно. Дай мне хоть чуть-чуть понять Россию.

— Умом Россию не понять, писали философы, не понять, открой для России свою душу, и тогда ты ее целиком всю поймешь, поймешь такой, какая она есть, Тутанхамон, а вместе и до конца поймешь и душу мою.

— В тебе есть что- то русское, поэтому ты так и говоришь.

— Не знаю, не знаю, не могу о себе судить.

— Зато я могу, — сказал ей Тутанхамон, — я тебе и говорю, что в тебе есть что- то русское.

— А я верю! — шутливо отозвалась Кейти.

Они сели в машину и поехали. Курс был действительно взят через деревню, где жила Антонина. Но Кейти не захотела переговорить с бабушкой, потому что та не знала английского языка, родного для Кейти, да и вообще, после того, как дети Антонины, Мария, мать Кейти, и Юлия, мать Ригодона, уехали в Америку, старушка относилась с ненавистью ко всему иностранному. Конечно, Кейти выучила русский и писала бабушке письма, но говорить на этом языке Кейти вообще не могла.