Финишная прямая - Герхард Бергер

Но правда впечатляла и без того. Я познакомился и со знакомыми Сенны, в том числе с его названным дядей Брагой, которого можно назвать настоящим богачом бразильских масштабов. В то время начались особые отношения между Сенной и Йозефом Леберером, которые продолжались до самой его смерти. Йо был одним из тех массажистов и специалистов по фитнессу, которые пришли в Формулу 1 в кильватере знаменитого Вилли Дунгла и вскоре без них уже нельзя было обойтись. Сначала Йо отвечал в McLaren за обоих гонщиков, позже в Williams только за Сенну. Его талант клоуна был приятным дополнением к массажу и медицине, а у Сенны все-таки имелась некоторая необходимость наверстать упущенное в смысле делания глупостей без особого смысла и забот об имидже.

Когда я вернулся в Европу, мы перезванивались каждые пару дней, и он много рассказывал о своей личной жизни. В то время он был сильно влюблен в Шушу, так сказать, няню бразильского телевидения, чрезвычайно популярную по всей стране. Она была первоклассной в любом отношении и, вероятно, одним из немногих людей, равных Айртону Сенне. Она была его мечтой, но кажется, не подстраивалась под него, как ему хотелось и, во всяком случае, в его внутреннем мире было больше кризисов, чем можно было бы подумать.

Потом появилась Кристина, тоже бразилианка, веселая и болтливая, и с ней Сенна снова бывал на моем, между делом, новом корабле. Мы стояли у Ибицы и много плавали по окрестностям. Это, наверное, звучит, как каникулы миллионеров, но на самом деле это были бесконечно драгоценные дни, потому что в них мы сбрасывали стресс гоночного календаря. Если у нас случались три или четыре спокойных дня, они давали столько отдыха, как другим три недели. Для Формулы 1 это были довольно примечательные отношения. Но это не значит, что мы слепо друг другу доверяли. Время от времени случались странные вещи во время тех или иных переговоров. Но все-таки Сенна предупредил меня очень рано, уже зимой 1991/92, что на 1993 год McLaren не получит договор с Honda. При всем прагматизме японского бизнеса многие важные решения принимаются на эмоциональном уровне, и Рон Деннис совершил несколько ошибок по отношению к боссам Honda. Кажется, ближе к концу у Кавамото возникли настоящие проблемы с Деннисом. Тем теснее становились эмоциональные связи между Сенной и японцами. Надо сказать, что Сенна грандиозно владел этим искусством. Была одна ситуация, когда я бы с огромным удовольствием дал ему под зад. Мы давали автографы в Токио и рядом друг с другом подписывали открытки, тут вошла госпожа Хонда. Ее муж, все затеняющий Соширо Хонда, умер незадолго до того. Сенна подписал для госпожи Хонды специальную открытку: To my mother in Japan, big love и так далее. Я глазам своим не поверил: TO MY MOTHER IN JAPAN, что за чепуха! Мне бы в голову не пришло сказать или написать такое, для него же это совсем легко. Подобным вещам он тоже обязан частью своего успеха.

Мне на своей стороне фронта тоже удалось добиться кое-каких успехов. Я научил Айртона Сенно своему хулиганству, научил его жить так легко, как привык сам.

Дело доходило, начиная с шуток в разговорах, до настоящих шедевров взаимных розыгрышей, но, с другой стороны, и до диких погонь в аэродинамической тени друг друга на тренировках. Он легко давал втянуть себя в такие вещи, но я по-прежнему всегда оставался немного более сумашедшим, хотя как мне кажется, после моей аварии в Имоле я потерял полную, стопроцентную непосредственность. А тут еще и постоянное дисциплинирование со стороны Рона Денниса! И все равно: я был более сумасшедшим, он был более совершенен, и такое распределение ролей не давало нам соскучиться в те дни.

Для меня к тому времени вся прошедшая жизнь состояла, за несколькими исключениями, из бесконечной череды розыгрышей, еще и усиленных тирольским влиянием. В шутках тирольцев есть нечто прямое и непривыкшему человеку иногда трудно различать, где кончается шутка и начинается правда. То, над чем смеются у нас, в доброй половине стран мира покажется оскорблением.

Австралия 1990, за несколько дней до гонки. После ужина мы начали прямо в одежде швырять людей в бассейн, я удачно упирался и не упал туда, но зато упали многие другие. Сенна сбежал, чтобы мы его не поймали. Когда я позже заглянул к нему в комнату, он меня подкараулил и задорно облил стаканом воды. Тирольца так не намочишь, но это был знак, что он хотел участвовать в игре. Вот тут-то мы за него и принялись.

Из шланга мы соорудили удлинитель для огнетушителя и просунули его в три часа ночи Сенне под дверь. Пригласив пару зрителей, мы нажали на спуск. Сенна вылетел из окна как ракета, а комната выглядела так, как будто в ней взорвалась бомба. Разразился дикий скандал, люди проснулись и наехали на Сенну за то, что он так шумит. Ему было очень стыдно.

На следующий день он прочел мне лекцию о том, что там химикалии, и он мог бы умереть. Но все же он посчитал себя обязанным взять реванш и даже иногда пробовал как нибудь безобидно подшутить, что, конечно же, затем ударяло по нему самому в сто раз сильнее.

Очень мила история с сыром в Мексике. Чтобы привыкнуть к высокогорью, мы прибыли туда за целую неделю до гонки, а это значит, что можно было все тщательно и с любовью подготовить. Карлхайнц Циммерманн раздобыл подходящую рыбу и особо вонючий сыр, всему этому я достаточно долгое время дал полежать на солнце. Вы не можете себе представить какая это была вонь! Все это мы засунули затем Сенне под кровать, и еще пару кусочков распределили по вентиляционной шахте. Конечно же, сыр под кроватью он быстро нашел и выкинул, а оставшийся запах он посчитал остаточным явлением, который быстро выветрится. Но само собой вонять продолжало так же, как и раньше. Люди бледнели даже снаружи, в коридоре. Отель был забит под завязку и Сенна даже не мог выехать. Кроме того, кто-то ему сказал, что Мексика — это страна черной магии и, будучи бразильцем, он на всякий случай решил не открывать ночью окно.

Некоторое время он обижался, но в целом и в общем привык к такому разнообразному роду общения.

Например, когда обнаружил свою комнату в австралийском Порт Дугласе, полную лягушек. Лягушки в кровати, в каждом ящике, в каждом кармане. «Ты настоящий придурок», — сказал он мне утром, — «я полночи провел, вынося жаб наружу».

«А куда делась змея?»

И он еще две ночи не спал.

Но больше всего Сенну поразил номер с чемоданчиком и вертолетом, он себе такого даже не мог представить.

Мы как обычно жили на вилле д'Эсте у озера Комa и летали в Монцу на вертолете. Рон Деннис и Сенна несколько часов просидели рядышком, с большим трудом состряпали новый договор и подписали его. Сенна сложил эти бумаги в свой кейс за 8000 долларов. Он был очень горд этим кейсом, и мы все знали, что он стоил 8000 долларов и что в американской рекламе на него становился слон.

Сенна сам управлял вертолетом, кроме него, на борту были еще Рон Деннис, его жена Лиза и я. Когда мы начали заход на посадку в Монце, я открыл дверь и выкинул кейс наружу. Сенна этого не заметил, а остальные впали в полный ступор и лишились дара речи. Я снова закрыл дверь и посмотрел вслед чемоданчику, как он ударился о землю в 150 метрах под нами и поднял небольшое облачко пыли.

Указатель с посадочной площадки в оранжевом комбинезоне, вероятно решил, что от вертолета что-то отвалилось и помчался к месту падения. Мы же между тем приземлились, Сенна принялся искать свой кейс и смеялся, ну знаете, как смеются люди, у которых кто-то спрятал чемоданчик. Остальные двое притворились мертвыми, Сенна ходил вокруг вертолета и искал кейс. Тут он издалека услышал вопли человека в оранжевом, тот со всех ног бежал к нам с кейсом в руках. Внезапно до Сенны дошло, что это был его кейс, он смотрел то на чемоданчик, то в воздух, то на меня и просто не мог сообразить.

Однако, когда выяснилось что эта штука действительно не сломалась, тут настала очередь смущаться мне, получилось, что я проиграл. Но когда кейс открыли, обнаружилось, что все авторучки взорвались и развели дикую грязь, так что в этом смысле шутка не была полным провалом.

Сенна хотя и оплакивал свои 8000 долларов, так как кейс все-таки нельзя было больше использовать, но он не по-настоящему обозлился. Ему даже каким-то образом понравилось, что кто-то может бытъ настолько сумасшедшим, чтобы выкинуть из вертолЈта кейс Айртона Сенны.

Мне только осталось добавить, что сегодня я бы не стал выкидывать чемоданчики из вертолетов, но это было типично для того времени, когда мы пытались превзойти друг друга в дурачествах.

Глава 5. Годы с Сенной. Часть 3

McLaren 1990, 1991, 1992

С его смертью в Формуле 1 как будто закатилось солнце

В конце 1990 года случилась большая драка между Сенной и Простом, и это уже была вторая большая драка между ними.

То, что такой человек, как Сенна, создавал себе врагов, исходило из самой его личности мировой звезды, склонной поляризировать людей. Это была не просто временная антипатия, а нечто глубокое и пассивное. У Сенны было три такие антисвязи: Пике, Прост, Стюарт.