Оракул - А. Веста

«Она белокурая, с голубыми глазами и высокого роста, — рассеянно думал Хорст, — пожалуй, из фройляйн Элизы со временем получилась бы хорошая немецкая мать…»

Он припомнил подробности последней «чистки в верхах». Зная, как преклоняется фюрер перед немецкими матерями, кое-кто из руководства рейха тайно приписал себе сирот из городских приютов. Когда обман раскрылся, все мошенники были расстреляны.

Его пространные мысли оборвал рядовой от инфантерии — рыжий великан с туповатым лицом. Он неожиданно появился в дверях за спиной у Хорста.

— Что происходит? — со злостью спросил Хорст.

— Через пять минут взлетаем, герр офицер! — вытянулся в ранжир рядовой.

Опираясь о посох с серебряным наконечником, старик вышел на яркий утренний свет и зажмурился. Феникс чинно сопровождал хозяина. Почтенный возраст старика давал о себе знать. Сандивогиус остановился у солнечных часов и смотрел на них в глубокой задумчивости.

— Все одержимые жаждой, придите сюда! Если же Жизни Источник внезапно иссякнет, Богиня для вас приготовит взамен Вечные Воды, что не иссякнут… — прочел через плечо старика Вайстор, мельком отметив, что на постаменте солнечных часов выгравированы те же рисунки, что и на подставке аквариума: Луна, Звезда, Солнце и Крест с двумя загадочными буквами в сегментах перекладин.

— Альфа и Омега. Начало и конец, — бормотал старик.

— Что это за монумент? — осведомился Хорст у Элизы, разглядывая острие мраморного копья, похожее на стрелку часов.

— Это солнечные часы, алтарь Сатурна — отца Времен, — ответила девушка.

— Человеку не дано знать сроки, но ему же вменяется читать знаки… — поддержал ее старик. — В этих рисунках заключен день и час Апокалипсиса.

— И что же говорит ваш Сатурн?

— Он молчит, но тень от Его Копья в полдень указывает на Север! — глубокомысленно ответил старик.

— Забавно… Однако мы не можем ждать до полудня! — Хорст решительно взял девушку под локоток и повел к аэродрому.

На летном поле Хорст помог старику подняться по трапу и уже сверху, сняв перчатку, подал руку девушке. С величайшими предосторожностями в самолет было доставлено одно из хрустальных яиц мастера Сандивогиуса. Это был большой аквариум, оправленный в серебро, с живыми рыбами и изысканной подводной флорой. На дне помещались миниатюрные развалины древнего города и даже колоннада античного храма. Развалины игрушечной Атлантиды напомнили Хорсту космический пейзаж столицы Третьего Рейха.

Глава 5

Черная проекция

Волхвы не боятся могучих владык…

Майские ветра — настоящие повесы, неверные, порывистые, обманчиво ласковые, но с ледяным сердцем. С севера на Берлин шла буря. Резкий штормовой ветер раскачивал бомбардировщик, и, невзирая на раннее утро, в салоне быстро стемнело. Собаки, поскуливая, забились под лавки. Старик устроился впереди, обеими руками обнимая аквариум. Элиза сидела рядом с Хорстом. Ее колени, угловатые, как у девчонки, белели в полутьме. В небе над Берлином, несмотря на грозу, еще гудели русские бомбардировщики, но близкая опасность лишь обострила влечение Хорста к этой странной девушке. Словно желая успокоить Элизу, Хорст положил руку на ее прохладное, гладкое, как камушек, колено, и ее внезапный испуг вызвал в нем острое и болезненное наслаждение. Не выпуская своей добычи, Хорст смотрел на развалины внизу. Воздух над Берлином плавился и дрожал, как в гигантской плавильной печи. В косматых столбах дыма и пороховых облаках он искал и находил силуэты дикой охоты Вотана, его свиту из мертвецов, псов, коней и воронов, и по его бледному лицу струились зеленоватые тени, словно снаружи по стеклу иллюминатора бежал дождь.

Бомбардировщик насквозь прошил дымное облако, едва не столкнувшись с русским асом. По корпусу зачиркали трассирующие пули. Уходя из зоны боев, «Хейнкель» резко убрал высоту и, едва не задевая брюхом крыши домов, полетел к пригородному аэродрому «Гатов». На аэродроме Вайстор пересадил старика и девушку в хорошо защищенный разведывательно-транспортный «Focke-Wulf Fw 20 °C». На высоте верхушек деревьев они летели по направлению к Бранденбургским воротам. Этот фантастический перелет должен был поразить сердце юной фройляйн. Не отдавая себе отчета, Вайстор действовал как ополоумевший от любви мальчишка. Под ними шли уличные бои, в воздухе кружили русские самолеты. Увертываясь и прилегая к земле, летчику удалось посадить самолет на широкой улице, прилегающей к Вильгельм плац. Бомбежка вскоре стихла, и, не теряя драгоценных минут, Вайстор остановил проезжавший мимо автомобиль и усадил туда Сандивогиуса с дочерью. К десяти часам утра эта странная парочка была доставлена в «блиндаж фюрера».

Сразу после бомбежки в бункере наступало время завтрака. Но старый мастер отказался от еды и остался ожидать аудиенции на кожаном диване рядом с кабинетом Гитлера.

Играя в галантного кавалера, Хорст пригласил девушку в столовую. Они прошли по витой лестнице в подвал рейхсканцелярии, куда была переведена кухня и офицерский ресторан.

Перед тем как сделать заказ, Вайстор с аппетитом изучил измятое меню. Он выбрал хорошее «Рейнское» и трофейное «Божоле», кровяную колбасу для себя и кофе с пирожным для девушки, но вместо его заказа измученная официантка принесла холодное мясо и черствый белый хлеб.

— Что за черт! — бормотал Вайстор, извиняясь перед Элизой. — Я привез из Киля достаточно провианта. Этот шельма повар, должно быть, пьянствовал всю ночь, вместо того чтобы разобрать провизию.

— Спасибо, я не голодна, — прошептала Элиза.

— Мне нравится ваша сдержанность, но как солдат я скажу вам: ешьте, фройляйн. Ешьте много и сейчас. Идет война и другого случая перекусить у вас может просто не быть.

Элиза ела в точности так, как подобает есть скромной благовоспитанной барышне на пасхальном обеде у деревенского пастора: выпрямив спину, отставив локотки и опустив в тарелку свои опасно переменчивые глаза.

Внезапно Хорст отбросил вилку и сжал ее ледяную ладонь. То, что он говорил в эту минуту, было неожиданностью для него самого:

— Элиза… Выслушайте меня… Я барон фон Вайстор, единственный потомок древнего рода. Мы всегда гордились близким родством с династией. Мне двадцать семь лет, и весь смысл моей жизни — в служении фюреру. Я хочу, чтобы вы стали моей женой… как можно скорее, здесь в бункере! После нашей победы я смогу предоставить вам все условия, подобающие положению баронессы фон Вайстор.

Девушка попыталась высвободить руку из его ладони, но он только крепче сжал ее пальцы.

— Ваш ответ мне нужен здесь и сейчас, — с легкой угрозой добавил Хорст.

Элиза замерла, глядя в его глаза: так смотрят олени на свет фар на ночном шоссе.

— Нет, нет… — она резко вырвала руку и белокурая прядь упала на глаза.

Хорст неожиданно бережно отвел волосы с ее лица, провел ладонью по хрупкому шелковистому плечику, удивляясь этой внезапной, родившейся в нем нежности. Все эти странные, почти болезненные чувства он считал смешными и давно похороненными, и чем непокорнее держалась эта девушка, тем сильнее разгоралось в нем мрачное и упорное желание.

С силой удерживая ее возле себя, Хорст прижался к ее прохладной щеке.

— Подумайте, наша скорейшая помолвка — для вас единственный способ выбраться отсюда, — шептал он. — Иначе…

— Что иначе? — переспросила Элиза.

— Иначе вы рискуете остаться в мышеловке. Как мою невесту или даже жену я смогу увести вас и вашего отца в безопасное место в Померании. В ближайшее время наша оборона на западе будет снята, со дня на день замок Альтайн займут американцы.

Элиза вздрогнула и рванулась, словно собиралась бежать, но Вайстор успел схватить ее за руку.

— Мне надо вернуться в замок, — обреченно прошептала она.

— Зачем?

— Неважно…

— Вы храните какую-то тайну? О, я догадываюсь…

Девушка взглянула в его глаза вопросительно и серьезно.

— Должно быть, без вас некому будет кормить Белого Единорога? — усмехнулся Хорст.

— Считайте, что вы угадали. Мы с отцом должны вернуться в замок!

— Боюсь, что в условиях крушения фронтов и тотальных бомбежек это будет очень, очень затруднительно. У вас есть только один выход: стать моей женой.

— Обещайте, что поможете нам вернуться в Альтайн! — запальчиво потребовала Элиза.

— Слово офицера! Гроссадмирал фон Дениц даст нам сопровождение и самолет. Итак, вы согласны?

— Нет… Я не знаю…

— Решайтесь, фройляйн Элиза. В ваших руках жизнь вашего отца и… — Хорст умолк, целуя кончики ее пальцев и пристально глядя в глаза. Даже здесь, в подземелье, они сохранили цвет лесных фиалок. В них уже не было испуга, только тайный обреченный огонек, словно она уже задумала обмануть его.