Изгнанники - Михаил Михеев

По этой же причине, кстати, международные суды не любили судить русских. Дело в том, что беспристрастный суд в наше циничное время не нужен никому, кроме собственно обвиняемых. А вот пристрастно судить русских очень страшно – на суде ведь всегда адвокаты присутствуют, бесплатно предоставляемые Российской империей. Очень хорошие адвокаты, всегда в отутюженной форме и при погонах. И не прислушаться к аргументам защиты довольно сложно – адвокаты ведь всегда прибывают как минимум на крейсере, который их ожидает. А ну как не только ожидать будет? И, вдобавок, еще и транспортные расходы оплатить заставят. В смысле, за перегон крейсера туда и обратно. И компенсацию оправданному. И… Словом, невыгодное это дело – судиться с русскими.

Планета с романтическим названием Снежная была красива. Это был холодный, покрытый снегами мир, чем-то похожий на тот, где родился Соломин. Размером примерно с Землю, она находилась в сходных условиях, имела солидных размеров спутник, даже ось была наклонена почти на тот же угол. Однако планета переживала несколько затянувшийся ледниковый период, поэтому снега круглый год лежали на той широте, которая на Земле называлась средней. Фактически, комфортно жить можно было только в районе экватора, где росли густые хвойные и лиственные леса, кишащие зверьем, и где плодородная почва давала возможность снимать богатейшие урожаи. В принципе, Снежная, население которой не превышало пока что полусотни тысяч человек, была пока аграрной планетой и в этом направлении развивалась. Ничего удивительного, что именно аграрному производству был отдан приоритет – без всевозможных удобных и, безусловно, необходимых в повседневной жизни предметов вроде унитаза с подогревом и встроенным ароматизатором, или, к примеру, ста каналов вещания человек прожить вполне может. И неплохо прожить, кстати. А вот без хлеба, мяса и прочих вкусностей он как-то жить не умеет – начинает скучать, худеть и умирать. Почему, интересно? Наверное, от тоски.

Вот и Снежная сконцентрировала пока что усилия на производстве продуктов питания. На будущее планов было громадье – планировали построить заводы, чтобы разрабатывать неплохие рудные месторождения, обнаруженные геологами под толщей снега, развивать туризм с круглогодичным катанием на лыжах и подледной охотой на местных морских хищников, надо сказать, крупных и свирепых… Словом, планы были, а средств пока что – ноль целых хрен десятых, и потому власти стремились обеспечить себе хотя бы продовольственную независимость от материнской планеты. Если ты зависим даже в этом, о дальнейшем развитии можно смело забыть, вот местные и старались, ну да русские – народ работящий, справятся. Тем более, что их не забывали, и сельскохозяйственная техника, довольно примитивная, правда, та, которую легко, случись нужда, отремонтировать своими руками в полевых условиях, шла на Снежную крупными партиями. Да и посадочный материал на такие планеты поставляли самый лучший, так что кое-какие перспективы в обозримом будущем намечались.

Городов на планете не было. С орбиты хорошо были видны небольшие поселки и хутора, в которых предпочитали селиться местные. Дома были большие и, несколько можно было судить с такого расстояния, добротные, рассчитанные на огромные семьи. Ну, все правильно – на таких вот вновь колонизируемых планетах рождаемость бешеная, в разы больше, чем на более урбанизированных мирах. И именно с подобных планет в империи набирают лучших солдат – решительных, смелых, умеющих выжить в экстремальных условиях или голыми руками и починить что угодно, и голову кому надо проломить. Костяк любой армии как раз они, да и никакой враждебной агитацией таких солдат, при должном контроле, конечно, не пронять. Как и в далеком прошлом, генофонд Российской империи был не в столице, а в самой что ни на есть глубинке. Почему так происходит – загадка, наверное, какой-нибудь хитрый закон природы, но, тем не менее, так всегда было и так всегда будет, и ничего с этим не поделать.

В одном из небольших поселков и была местная версия столицы. Хотя какая уж там столица – два десятка одноэтажных домов и один двухэтажный. Дворец правительства, мэрия и гостиница в одном лице. Возле нее, на небольшой пыльной площади, и опустился бот, на котором прибыл Соломин. Чуть в стороне совершил посадку второй бот, с крейсера "Таймыр" – на нем прилетел Петров. Сам "Таймыр" вместе с двумя грузопассажирскими кораблями, которые он конвоировал, и эскадра Соломина остались на орбите – их черед наступит позже.

Капитан вылез из бота, с хрустом потянулся и остался доволен. Все же искусственная гравитация корабля, хотя она и не отличается теоретически от гравитации на планете, все же несет на себе какую-то неуловимую печать чужеродности. Может быть, это чисто психологическое явление, может быть, не все известно русским ученым о природе гравитации, но факт остается фактом – чувствуют разницу все. К этому невозможно привыкнуть и, хотя человек такая скотина, что ко всему приспособится, но искусственная гравитация всегда несколько утомляет. Это еще одна причина, по которой космонавты так любят ощущать под ногами твердую почву.

Позади захрустел мелкий гравий – Петров подошел к Соломину, встал рядом. Чуть заметно улыбнувшись капитану, он сказал:

– Обрати внимание – вот тебе провинциальный гонор. Прекрасно знали, что мы должны прилететь, но сделали вид, что не в курсе.

Капитан пожал широкими плечами.

– Да и фиг с ними – мы не гордые, сами войдем, – и решительно зашагал в сторону мэрии. Петров усмехнулся и зашагал следом.

Ну что же, дальше было, как в третьесортном фильме ужасов. В смысле, они зашли – а там никого! Все на месте, все чисто, даже чайник в одном из кабинетов еще теплым был, а из людей – никого. И нигде – офицеры прошлись по всему зданию.

– Я что-то не понял, – когда последняя дверь не дала результата, Соломин повернулся к разведчику. – Это что у нас за маразм?

– Ты знаешь, самому интересно, – Петров яростно почесал коротко стриженый затылок. – Нас должны были ждать, я час назад связывался.

– Так, – капитан положил руку на кобуру, – быстро отсюда. Не знаю, что тут произошло, но лучше быть в боте. Можешь считать меня параноиком, но лучше быть живым трусом, чем мертвым идиотом.

– Согласен. Выбираемся.

Из здания офицеры вышли беспрепятственно. Снаружи так ничего и не изменилось – все так же гулял ветер, разнося пыль и гоняя по площади обрывок старой газеты, все так же на серовато-желтом небе светило белое местное солнце, все так же молчаливо стояли пустые дома, и это было непонятно и неприятно.

– Что думаешь? – Соломин зло осмотрелся. – Мне это все не нравится.