Французская фантастическая проза. Библиотека фантастики в 24 томах - Франсис Карсак

— Никакого притворства тут не будет. Событие, которое я предсказал, должно произойти, и оно произойдет. Хотя я знаю, чем все кончится, и даже имел случай сообщить об этом Джинг-Джонгу, не в моей власти предотвратить то, чему суждено свершиться. Неужели наивность твоя настолько велика, что ты не знаешь о принципе научного детерминизма? Произойдет вот что: доктор Джинг-Джонг перехитрит нас. И даже уже перехитрил: тот предмет, который он покажет тебе, а потом на твоих глазах уберет в карман редингота, вовсе не машина времени, а всего лишь копия, специально изготовленная, чтобы вводить в заблуждение похитителей. Когда он увидит твое озабоченное лицо и заметит твое волнение, то заподозрит недоброе. Более того: я совершу непростительную ошибку, сказав, что никуда пока не улетал, но позабыв при этом, что на мне перголийская одежда. Он догадается, что я тем не менее успел побывать на его родине (не зная, впрочем, что мы с ним там повстречались), и станет держаться начеку. Притворится, будто опьянел. Я вытащу его поддельную машину, воображая, что завладел настоящей. Тогда он вынет настоящую, которая пока лежит в левом кармане его редингота, но мы об этом не догадываемся, слышишь?.. И торжествующе провозгласит… Но к чему все эти предсказания? Тебе предстоит все услышать и увидеть самому. Помни, однако, что я при всем том полностью сохраняю свободу выбора. Не знаю, как тебе объяснить, но наши крупнейшие философы заключили, что дело обстоит именно так. Я волен действовать по собственному усмотрению, но тонкость заключается в том, что я сам хочу, желаю совершить этот акт — выкрасть машину времени… Ну, пошли, да постарайся хорошенько папоить его.

Я покорно поднялся с места, расплатился и пошел, сопровождая благородного бадарийца туда, куда звала его судьба.

Все произошло в точности так, как было описано и как должно было произойти. Когда мы пришли в кафе, где сидел Джинг-Джонг, там уже закрывали. Я повел своих гостей в кабаре. Мы стали пить и толковать о всяких вещах, происходивших в прошлом и предстоящих в будущем. Маленький перголиец, ухмыляясь, безотказно поглощал все те адские смеси, что я подсовывал ему. Часов около трех ночи, решив, что Джинг-Джонг пьян, Амун-Ка-Зайлат ловко вытащил у него предмет, который принял за дьявольскую машину. Но тот внезапно вскочил на ноги и воскрикнул:

О жалкий глупец! Знай, что я с самого начала подозревал тебя в нечистых замыслах и сумел облапошить как последнего кретина, каков ты и есть, невзирая на твою древность. Ты сказал, что не отлучался с Монпарнаса, а я вижу на тебе нашу перголийскую одежду! Тебе не удалось обдурить меня. Но я не мешал тебе действовать, желая узнать, как далеко простирается твоя наглость. То, что ты держишь в руке, всего лишь безжизненный кусок металла, копия, изготовленная мастером из моего божественного города Бала и привезенная мною сюда в предвидении подобных случаев. Что же до тебя, глупый парижанин, которому я имел несчастье довериться, то с тобой мы скоро еще встретимся. А вот и настоящая машина времени, о невежды, о предатели!

Порывшись в левом кармане редингота, он извлек оттуда овальный предмет и сжал его обеими руками.

— Теперь я, Джинг-Джонг, улетаю, и никто из вас не в силах мне помешать. До скорого свидания, говорю я вам! Vale!

Вспыхнуло лиловое пламя, заставившее померкнуть огни кабаре, сверкнула белая молния, раздался свист — и все стихло. Доктор исчез.

— Уф! — сказал Амун-Ка-Зайлат. — Наконец эта мучигельная сцена позади. Как хорошо! Благородному бадарийцу нелегко стерпеть, когда его называют глупцом и невеждой его собственный отдаленный потомок. Но, к счастью, все кончено. Давай выпьем и поразмыслим.

В одиночестве сидел я у стойки бара и пытался, как мог, привести мысли в порядок. Было четыре часа. Амун-Ка-Зайлат только что улетел предупредить своих о готовящемся вторжении перголийцев. Бармен смотрел на меня странно.

— Привет тебе, Оскар Венсан, парижанин коварный, — прозвучал надтреснутый голос у меня за спиной.

Я обернулся. Передо мной стоял доктор Джинг-Джонг. Я даже не удивился.

— Присаживайся, — сказал я ему. — Ты, видимо, хочешь сообщить, что провел только что пару месяцев в Бадари. Этим меня не удивишь. Кстати, надеюсь, ты не затаил на меня злобы за то, что я помогал нашему предку обмануть тебя. Не тебе, с твоим необъят ным разумом, обижаться на подобные пустяки. Но что за странное одеяние я вижу на тебе?

Действительно, маленький ученый был до ушей закутан в кусок ткани, переливающийся всеми цветами радуги.

— Такую одежду носят в Бадари. Ты угадал я довольно долгое время провел в гой эпохе, а теперь возвращаюсь назад. Нет, я не стану сердиться на тебя и прошу тебя, о парижанин, ибо ты глуп, но только при одном условии… Но раньше дай мне чего-нибудь выпить: я устал с дороги, и на душе у меня скверно. От Амун-Ка-Зайлата я узнал, что этот негодяй сумеет зарезать меня в Перголии, и с тяжелым сердцем возвращаюсь теперь на родину, где мне предстоит тяжкое испытание.

Он отпил из стакана и продолжал:

— Мне нужна твоя помощь. Я придумал одну штуку. Амун считает, что ему все известно, но он ошибается… А кстати, ему отныне вовсе ничего не известно, ибо он мертв. Улетая оттуда, я сумел избавиться от него.

— Но как же… — пробормотал я. — Ведь он сам должен убить тебя в твоей Перголии?

— Потому-то я и должен был опередить его. Услышав о своей предстоящей гибели, я пришел в ярость и не сдержался. Схватив случайно оказавшийся под рукой молоток, я раскроил ему череп. Но это все неважно. Мне…

Я обеими руками взялся за голову:

— Позволь, но ведь он только что… час назад был здесь, а значит, должен был знать, что его убили… то есть убьют. Но он мне ничего не сказал!

— А он ничего и не знал. Это событие состоится в его будущем, да и в моем тоже. Поскольку мне все известно, то при желании, попав впоследствии в Перголию, я смог бы кое о чем известить его, но чувствую, что и не подумаю этого сделать.

— Ах! — простонал я, до глубины души потрясенный известием о гибели моего друга.

— Не будем говорить об этом помешанном. Жду не дождусь, когда его смерть, равно как и моя собственная, избавит меня от него навсегда. Но, увы, ожидания мои окажутся напрасными.

— Как напрасными?

Подумай сам… Но довольно болтать. Вот мой план. Будучи в Бадари, я провел гам ряд опытов. Я захватил е собой из Псрголии несколько образцов семенной жидкости, взятой от благороднейших из моих соплеменников. В Бадари я отобрал нескольких женщин и сумел оплодотворить их. Результаты превзошли все ожидания. Дети, рожденные ог перголийца и бадарийки, изумительно сложены и являют несомненные признаки выдающегося интеллекта. От них могла бы взят ь начало высшая раса людей…