Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

Теперь Фридкин заявляет: «Наверное, мне вообще не стоило делать «Колдуна», потому что сценарий предполагал, что картина будет строиться вокруг звёзд, а их как раз и не оказалось. Конечно, с Мак-Куином я ошибся. Я не сообразил, что крупные планы гораздо важней панорамы и лицо Стива на экране куда выигрышнее любого пейзажа. Во многом причиной ошибки стало моё самомнение, но и студия не лучше — я постоянно ощущал перестраховку и контроль со стороны».

Оказавшись на перепутье между Америкой и Европой, коммерцией и искусством, Фридкин сам загнал себя в роковую ловушку, черпая с обеих сторон только худшее. Американский ремейк французской классики вышел слишком мрачным, без узнаваемых лиц, лишь эпизодами напоминая прежнего режиссёра. Да и американцы конца 70-х заметно отличались от зрителей, на ура принимавших «Французского связного». Как большинство режиссёров 70-х годов, Фридкин мечтал стать новым Годаром, Бергманом или Антониони, но так и не нашёл свой, индивидуальный кинематографический язык, способный органично соединить американские реалии и европейскую утончённость, что удалось Битти и Пенну в «Бонни и Клайде», Богдановичу в «Последнем киносеансе», Рэфелсону в «Пяти лёгких пьесах».

Нэйрн-Смит познакомилась с Жюлем Стайном и его женой через Фридкина, когда им было уже за восемьдесят. Интересно, что она продолжала поддерживать с супругами дружеские отношения и после разрыва с режиссёром. Обычно встречались в доме Мервина и Китти Лирой. «Обе супружеские пары любили вместе посидеть и пофантазировать, — рассказывает Дженнифер. — Стоило Жюлю увидеть меня, как он обязательно вспоминал: «Твой Уильям обошёлся мне в двадцать миллионов!». А потом он ушёл из жизни. Говорит Фридкин: «Ещё какое-то время меня приглашали в дом Вассермана, а после «Колдуна» перестали».

Фридкин решил исчезнуть и нашёл приют на ферме Жанны Моро в Южной Франции. В феврале в Париже они поженились. Бёрстин узнала новость из журнальной заметки. «Честно говоря, я считала, что наши с ним отношения в силе, — вспоминает актриса. — По крайней мере, меня он о разрыве не предупреждал. Назовём это так — прослушивание проходили обе, но роль досталась ей». Что бы кто ни говорил, а в этом браке резон был, во всяком случае, для Фридкина — однозначно. Не имея по объективным причинам возможности сочетаться с Клузо или Трюффо, он выбрал Моро, лучшую кандидатуру из этого списка, героиню многочисленных фильмов «новой волны». Уже после первого свидания Фридкин сказал: «Бог мой, я захотел её, как только увидел в «Любовниках» [152]. Справедливости ради стоит заметить, что режиссёру всегда нравились женщины старше его. Возможно, некоторым образом это связано с его привязанностью к матери. В 1977 году Фридкину было 43, Моро — 50. Он работал, она стряпала. Усаживая жену к себе на колени, он целовал ей грудь и на ужасном французском приговаривал: Джи-и-н, Джи-и-н».

Премьера ленты «Нью-Йорк, Нью-Йорк» состоялась 21 июня. Фильм вышел совсем не таким весёлым, как рассчитывали боссы «Юнайтед артистс» — они мечтали о грандиозном мюзикле в традициях старой школы «МГМ». Но Марти заявил, что не изменит ни кадра, считая своё видение материала единственно правильным. Между тем сюжет не отличался цельностью и логикой, был переполнен масштабными статичными эпизодами. В общем, режиссёра не поддержали даже те критики, на которых он всегда мог положиться. Прохладный приём «Нью-Йорка» стал для Скорсезе холодным душем. Ведь он уже привык, что идёт только от успеха к успеху, а тут — неудача. Вкус поражения ему не понравился. «Больше всего бесило то, что подобная реакция подавалась под соусом «поделом ему», — делится впечатлением режиссёр. — А за что поделом? За то, что я снял «Злые улицы», «Алису» или «Таксиста»? Другое дело — критический разбор, анализ, пожалуйста, а тут — ругань и никакого уважения, мол, какое уважение, если он мог снять такое?!». Позднее режиссёр, правда, признал, что наркотики здорово подпортили всё дело — он никак не мог собраться и выстроить картину должным образом. Чтобы как-то успокоить нервы, ему прописали соль лития, но и после 4-х месяцев лечения кокаин остался любимым наркотиком Скорсезе. Он, словно Люк Скай-уокер, застрявший на ледяной планете в первой сцене фильма «Империя наносит ответный удар», попал в буран и никак не мог выбраться.

Вернуть Скорсезе к прежней жизни не удалось и Де Ниро. Актёр продолжал таскать с собой уже довольно потрёпанную книжку Джейка Ла Мотты и даже договорился, что продюсером будущего фильма станет Ирвин Винклер, если Марти согласится его поставить. Но заинтересовать Скорсезе оказалось нелегко. Он пролистал пару глав и передал книгу Мардику. Бокс его никогда не интересовал, на бои он не ходил. Да и из Ла Мотты, надо сказать, боксёр не ахти какой. «А главное, — говорит режиссёр, — тема избитая — боксёр, непростые отношения с братом и женой, мафия на хвосте. Не хотелось мне браться за историю про братца-боксёра, которую уже рассказали в «Чемпионе». Да и «Рокки» был на выходе, к тому же его ставила та же компания! А если честно, то и книжка — туфта, пиар чистой воды».

Меньше всего на свете Скорсезе хотелось потерпеть неудачу. Все режиссёры «нового» Голливуда считали, что авторское кино обязательно должно быть личностным. А если нет собственного материала, то и начинать работу нельзя, не прочувствовав, не пережив события как свои. Так, благодаря встрече с Сибилл Шеперд, Богданович узнал прелести взросления и снял «Последний киносеанс». Фрэнсис и сам стал «крёстным отцом». «Я на самом деле не хотел снимать «Бешеного быка», — рассказывает Скорсезе. — Мне был необходим ключ к самому себе, а искать его не хотелось. Разок попробовал в «Нью-Йорке», да не вышло ничего».

В «Звёздных войнах» на всё про всё ушло только 9,5 миллионов. Ещё пару миллионов на копии, афиши и рекламу. А уже через три месяца проката картина принесла целых 100 миллионов долларов. Литературной вариант киносценария, выпущенный без лишнего шума издательством «Бантам», занял в списке бестселлеров в мягкой обложке 4-е место. К 25 августа было продано 2 миллиона экземпляров. В ноябре картина обошла по сборам «Челюсти» и с рекордной суммой 193,5 миллиона долларов стала самой кассовой за всю историю кинематографа.

«Звёздные войны» сделали богатыми и друзей Лукаса, во всяком случае, некоторых из них: Хайк и Кац получили 2%, четверть он отдал Форду, Фишеру, Хэмиллу и магу-волшебнику звукорежиссуры Бену Бёрту. История с процентами вообще приняла вид некой торговли — Лукас дал долю в «Звездных войнах» Милиусу в обмен па свою будущую долю в его «Большой среде», проекте, который ещё даже не был запущен. Никто не сомневался, что фильм выдвинет Милиуса в число ведущих режиссёров — кому же занять это место, как не «Мистеру великолепный», как звали его среди своих. (За 1% в «Большой среде» Спилберг дал ему свой процент в «Близких контактах».) Поллок, как адвокат, увещевал Лукаса:

— К чему тебе это, Джордж? Не будь идиотом!

— А что, студии нас норовят надуть, а так мы будем кровно заинтересованы в успехе друг друга, чувствуешь разницу?

(Позднее, после краха «Большой среды», Лукас попросил свои проценты назад.)

Как это ни смешно, но Лукас остался недоволен работой компании «ИЛМ» и решил наказать группу создателей спецэффектов, лишив их вознаграждения. Хотя кое-кто из сотрудников и дождался премии, Нельсон и Дикстра не получили ни гроша. Дикстра, вне себя от злости, хлопнул дверью, решив создавать собственную компанию и забрал с собой большую часть специалистов. Лукасу не оставалось ничего, как довольствоваться оставшимися шестью сотрудниками.

Как только стало ясно, что «Звёздные войны» ждёт невиданный коммерческий успех, Лукас пришёл к Копполе и заявил:

— Понимаешь, деньги действительно хорошие и мы, наконец-то, сможем воплотить в реальность все наши мечты. Я хочу, чтобы мы работали вместе.

— Хорошо, но сначала ты получи эти бабки, а потом посмотрим. Не ровён час, передумаешь, — ответил Коппола.

Джордж Лукас таскал коллегу на деловые встречи, где говорили о возможной покупке театра Манна [153]. Дело было грандиозное — миллионов на 25. Были разговоры и о приобретении компании «Фокс». «Теперь уже я оказался в роли младшего партнёра, — вспоминает Коппола. — Но со временем обсуждения становились всё реже, месяцев через шесть сошли на нет, а вскоре мы вообще разругались. Я так ничего и не понял».

Коппола был не одинок в своём неведении. Деньги меняют всех и всё. Вот что говорит по этому поводу Милиус: «Ребята стали недосягаемы, на кривой козе не объедешь. Джордж обзавёлся новой компашкой, для них он — «Джордж Непогрешимый», в лепёшку расшибутся ради него. Со Стивеном теперь тоже не поговоришь, куда там, он вроде уже и не земной человек совсем».