Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

— Не то слово, обеспечен невиданный успех, а ты станешь счастливейшим начальником во всём Голливуде!

— Что в твоём понимании «невиданный успех»?

— В прокате, думаю, миллионов 35, возможно, больше.

На заключительном этапе сотрудники «ИЛМ» пахали, не покладая рук: семь дней в неделю, в три смены, круглосуточно. «Хорошо помню день, когда я «закольцевал» наш первый кадр специально для демонстрации Лэдду, — рассказывает Нельсон. — Собственно, кадр-то был никакой: в течение двух секунд на экране проносился межзвёздный корабль, причём так быстро, что понять, что это было, глаз толком не успевал. Представляете его реакцию — потратить колоссальные деньги всего на один кадр, который просто запускали снова и снова. Лэдд смотрел и смеялся — слов у него не было. Нам же было не до смеха. Картину я заканчивал седой как лунь, хотя в начале работы и намёка на седину не было». А вот Лукас считал результат запоздалым и отнюдь не выдающимся. Даже не пришёл на вечеринку по случаю сдачи картины, чем сильно разозлил массу людей, вложивших в неё столько труда.

Отличительной чертой режиссёров из Сан-Франциско всегда считался интерес к звуку в кино, и Лукас не стал исключением. Несмотря на все возражения компании «Фокс», он настоял на использовании в «Звёздных войнах» системы «Долби стерео». Вспоминает Уолтер Мёрч: «Звёздные войны» всем показали не только то, какой дополнительный эффект придаёт картине звук, но и то, как по-настоящему хороший звук влияет на кассовые сборы. Владельцы кинотеатров, где раньше никогда не показывали ленты со стереозвуком, были вынуждены устанавливать специальное оборудование, если хотели получить эту картину».

Когда все спецэффекты и звук записали, Лукас показал плёнку в «Нортпойнте», как раньше «Граффити». Неделю ему помогала Марша, оторвавшись от монтажного стола картины «Нью-Йорк, Нью-Йорк». «Предварительный показ всегда предвещает работу ножниц и новый монтаж», — мрачно заметил Лукас, готовясь к худшему и вспоминая «ТНХ» и «Американских граффити». Пришли все шишки компании, включая Лэдда. «В этом фильме у меня была своя «лакмусовая бумажка», — говорит Марша, — если публика не откликнется радостными возгласами на появление на борту «Сокола Тысячелетия» Хана Соло, который в последнее мгновение спасает из лап Дарта Вэйдера Люка, пиши пропало». Однако уже с первых кадров, когда величественный «Межзвёздный корабль Империи» проплыл перед взорами зрителей на фоне черной бездны, сквозь которую то и дело пробивался алмазный блеск звёздных скоплений, атмосфера в зале была наэлектризована до предела. «Создавалось впечатление, что зрители сами совершили прыжок в гиперкосмос и в экстазе парили в пространстве зала, — вспоминает Хирш. — А стоило появиться «Соколу Тысячелетия», так они не просто завопили от радости, а повскакивали со своих мест, воздев руки к небу, будто при круговой пробежке в девятом иннинге седьмой игры Мировой серии [147]. Взгляд Марши в этот момент словно говорил: «Ну что, вроде катит?!». Когда вышли из зала, я спросил:

— Твоё мнение, Джордж?

— Думаю, перемонтировать не будем, — коротко ответил Лукас.

Тем не менее, оценки были разные — дошли слухи, что во время показа картины членам рейтинговой Комиссии, кое-кто откровенно давал храпака.

Джордж собирался вместе с Маршей и Хайками на время премьеры исчезнуть из города, что уже делал, когда на экраны вышли «Граффити», и отправиться на Гавайи. Что бы ни говорили, а в успехе он до конца уверен не был, размышляя: «Я сделал всё, что мог. Посему, что будет, то и будет. А читать рецензии или общаться с руководством студии — это не по мне». Отъезд запланировали на субботу, а в среду, 25 мая 1977 года, оба ещё работали на студии Голдвина: днём Марша редактировала «Нью-Йорк, Нью-Йорк», а ночью Джордж работал над моновариантом своей картины. Виделись они только по вечерам за обедом, когда одна уходила со студии, а другой только приходил на работу. Оба так замотались, что забыли — премьера «Звёздных войн» была намечена как раз на вечер среды. Надо же было случиться, что перекусить они пошли именно в «Гамбургер Хэмлит», который располагался на бульваре Голливуд напротив «Китайского театра». Ни о чём не подозревая, супруги пришли в ресторан и только там, в окно, увидели, что перед кинотеатром что-то происходит. «Всё пространство перед театром было заполнено людьми, не меньше тысячи человек, я думаю, — вспоминает Лукас. — Движение по бульвару в обе стороны перекрыли, перед входом стояли лимузины. Красиво!». До них так ничего и не дошло, пока они не вышли на улицу и не увидели знакомый логотип «Звёздных войн». Потом в студию, где корпел Лукас, позвонил Лэдд:

— Фильм — настоящий хит, первые сеансы идут с аншлагом.

— Послушай, Лэдди, фантастика всегда поначалу идёт ничего. Подождём, не будем обольщаться и посмотрим недельки через три.

В назначенный день Джордж и Марша улетели на Мауи [148].

К их приезду почтовый ящик в отеле ломился от записок со студии «Фокс» — во всех была одна и та же фраза: «Смотрите 6-часовые новости». В указанное время Джордж, Марша, Уиллард и Глория смотрели по телевизору репортаж Уолтера Кронкайта о безумных очередях за билетами на фильм Лукаса «Звёздные войны». Режиссёр не верил своим глазам. Все лихорадочно начали подсчитывать прибыль, понимая, что разбогатели. На следующий день отдыхающие отправились в ближайший город, чтобы потратить что-нибудь из причитающихся барышей. К их разочарованию, на Гавайях купить можно было только крем для загара да морские раковины. Джордж тогда заметил: «Знаете, эти йогурты, по-моему, скоро так рванут, что, может, стоит заключить договор франшизы?». Ноги сами готовы были бежать назад, в Калифорнию, но гордость не позволяла — ведь не для красного словца он во всеуслышание заявил: «Что будет, то и будет. Я выше вашей кутерьмы!».

Коппола в этот момент искал деньги, чтобы завершить «Апокалипсис сегодня» и прислал телеграмму: «Вышли денег. Фрэнсис». Через неделю семейство Хайк уехало, а им на смену прилетели Спилберг и Эми. Джордж со Стивеном строили на пляже замки из песка и обсуждали идею, которая в последствии ляжет в основу картины «В поисках утраченного ковчега». Решили, что Джордж станет продюсером, а Стивен, которого Лукас ещё совсем недавно осуждал за сотрудничество с «системой», — режиссёром-постановщиком. Спилберг не изменился. Интересно, а как Лукас?

Вскоре после того, как началась прокатная жизнь «Звёздных войн», на пороге дома режиссёра Джереми Кэгена появился Харрисон Форд: волосы взъерошены, рубашка — в клочья, вылитый Уильям Холден в «Пикнике» [149]. Находившийся в гостях Кокс, спросил:

— Боже мой, что случилось, Харрисон?

— Не поверите, мимоходом заглянул в «Тауэр рекордс» [150] диск купить, так все, кто был в зале, набросились на меня как умалишённые!».

Перед сеансом «Звёздных войн» в «Китайском театре» Бад Смит крутил рекламный ролик «Колдуна». «Нант плёнка кончилась, занавес закрылся и тут же открылся вновь, — вспоминает Смит. — Но не просто, обыденно, а во всю ширь, казалось, что неведомое пространство поглощает тебя. Потом послышался шум и уже ты сам оказывался в космосе. После такого паша невзрачная ремеслуха не воспринималась. Я сразу предупредил Билли: «Похоже, нас погонят с экранов. Стоит тебе самому взглянуть на этот фильм».

Фридкин отправился в кинотеатр со своей повой женой, французской актрисой Жанной Моро [151]. По окончании у него завязался разговор с управляющим заведения.

Показывая в сторону нескончаемого людского потока, заполняющего вестибюль, тот сказал:

— Этот фильм делает потрясающую кассу.

— Да-да, и мой фильм выходит через педелю, — ответил Фридкин, явно нервничая.

— Конечно, но имейте в виду, если дело не пойдёт, придётся вернуть на афиши «Звёздные войны».

Реакция режиссёра напоминала гримасу человека, только что получившего хороший удар под дых. «Ничего не понимаю, — промолвил Фридкин, обращаясь к жене. — Миленькие роботы-зверушки и прочая ерунда, а такая реакция, может, мы не туда идём?». Через неделю «Колдун» уже шёл в афишах за «Звёздными войнами». Однако мрачный, лишённый и намёка на жалость, в особенности в сравнении с превосходной космической оперой Лукаса, фильм демонстрировали при пустом зале и совсем скоро, без всяких церемоний, сняли с репертуара.

«Колдун» провалился по всем статьям, принеся в мировом прокате ничтожные 9 миллионов. Фридкин лишился дара речи: он не мог понять, почему картина не нравится ни зрителю, ни критикам. Вспоминает Смит: «Он вложился в этот фильм как никогда, я имею в виду всё — время, энергию, труд и мысли». Несомненно, в фильме есть несколько запоминающихся образов и моментов, но в целом лента оставляет впечатление исключительно претенциозного эстетствования автора и манерности. Это тем более забавно, что совсем недавно Фридкин сам осуждал Копполу и Богдановича за их стремление к «художественности», выбрав в качестве программной установки коммерческий успех кинопродукции.