Летняя королева - Элизабет Чедвик (США)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алиенора отдала слугам распоряжения относительно людей Генриха и приказала приготовить ванну для молодого мужа в личных покоях башни Мобержон. Слуга положил свежий хлеб и курицу на доску, установленную напротив ванны, чтобы Генрих мог одновременно есть и мыться.
– Что с твоим братом?
– Жоффруа? – Генрих скорчил гримасу. – Он всегда хотел получить то, что принадлежит мне, и делал все, чтобы получить это, даже вступал в сговор с французами. Это не принесло ему много пользы, дураку. Он закрыл свои замки, не впустил мои войска, и я отобрал их у него. Он не знает, как удержать верных людей, у него нет ни ума, ни таланта для ведения войны. Я осадил его в Монсоро – если это можно назвать осадой; он не устоял. Бесхребетный.
– Что ты с ним сделал?
– Принял его присягу и поставил своих людей командовать его замками. Я отправил его к моей матери в Руан. Оставил бы при себе, но не хочу портить себе здесь настроение видом его угрюмого лица. – Он сделал паузу, чтобы выпить вина и закусить хлебом с курицей.
– Твоя тетя Матильда сказала, что между вами не было любви.
– Ха, она права. Жоффруа всегда был грубияном и обижался на меня.
– А что второй брат?
– Гильом? – Генрих сглотнул. – Тоже грубиян. Он всегда ныл и рассказывал сказки, когда был ребенком, – у него и сейчас есть такая склонность, но он не представляет угрозы. Он будет счастлив взять все, что Жоффруа уронит по глупости. Как и Гамелин, он находит себе применение.
Прожевав еще один кусок, он начал мыться. Вода в ванной изменила цвет с прозрачного на молочно-серый. Вид его мокрых темно-медных волос, вьющихся на затылке на фоне бледной кожи, наполнил ее нежностью и искрой вожделения.
– А что думают о тебе твои братья?
Он фыркнул от удовольствия.
– Гамелин хотел бы видеть мое падение с личной точки зрения, но он также считает, что я могу предложить ему больше, чем остальные, и что лучше быть верным и не кусать руку, которая кормит. Жоффруа и Гильом нравятся ему еще меньше, и они могут предложить только объедки. Жоффруа хочет моей смерти, и на этом делу конец. Если бы я не пообещал отцу на смертном одре, что не причиню брату вреда, чувство было бы взаимным. Гильом еще растет. Он не хочет примыкать к Жоффруа по тем же причинам, что и Гамелин, – это небезопасная ставка, поэтому он мирится со мной – знакомым злом.
Она поджала губы.
– Значит, о братской любви речи нет?
– Боже, нет!
Алиенора убрала обеденную доску, и Генрих встал. Слуги окатили его теплой водой из кувшинов, и он вышел из ванны на ворсистый ковер, где его насухо вытерли полотенцем и одели в чистую мягкую одежду.
– Я давно понял одно, – говорил он, – чтобы получить максимальную отдачу от чего-либо, нужно быть полностью знакомым с тем, как это что-то работает, будь то водяная мельница, корабль, лошадь или человек.
Алиенора бросила на него дразнящий взгляд.
– А что насчет меня?
Генрих приподнял одну бровь.
– Мне будет приятно это узнать.
Алиенора отстранила слуг повелительным жестом и села на кровать.
– Это займет у тебя всю жизнь. Водяные мельницы, корабли, лошади и люди – их легко понять и разобраться с ними, но со мной будет не так легко.
– Ах, так ты считаешь, что с мужчинами легко иметь дело?
Атмосфера была наполнена страстью. Алиенора погладила шею, провела рукой по косам и остановилась на талии, направив пальцы вниз.
– Мужчины находятся во власти своих страстей, – сказала она.
– Как и женщины, – ответил он. – Церковь учит нас, что женщины ненасытны.
– Церковью управляют люди, у которых есть своя тяга к власти – или ты веришь всему, что говорит Церковь?
Смеясь, он сел с ней рядом.
– Я не доверчив. – Он расстегнул вуаль и распустил ее волосы, проводя пальцами по прядям и вдыхая их аромат. – Итак, если мной управляют страсти, а вы ненасытны, возможно, мы никогда не покинем эту комнату.
Она рассмеялась в ответ.
– Мой дедушка написал поэму именно об этом.
– О двух женщинах, их рыжем коте Томе и странствующем рыцаре?
– Ты читал?
– Ха, я слышал, как ее читали у костров чаще, чем нужно. Сто девяносто девять раз в течение восьми дней, кажется, так? – Он расстегнул брошь, приколотую к горловине ее платья. – Подозреваю, что твой дед был склонен к поэтическому преувеличению. Я не собираюсь умирать, пытаясь воплотить его фантазии. Я всегда говорю, что качество лучше, чем количество!
Алиенора склонилась над Генрихом. Его грудь все еще вздымалась от недавнего занятия любовью, а на лице играла блаженная улыбка.
– Что ж, сир, – сказала она, – мне кажется, что вы действительно пытаетесь превзойти героя из поэмы моего деда.
Генрих усмехнулся:
– И что в этом плохого? Вино осталось? У меня в горле пересохло.
Алиенора покинула кровать и пошла исполнить его просьбу. Генрих сел, вытерся рубашкой и взял кубок, который она ему протянула.
– Почему ты улыбаешься? – спросил он после того, как выпил.
– Я подумала, что в прошлый раз, когда мы делили постель, ты не мог дождаться, когда окажешься вне ее и вдали.
Генрих усмехнулся:
– Это потому, что было утро и у меня были дела. Мне не нужен был сон, долг был исполнен, а удовольствие получено. – Он погрустнел. – Не жди, что я буду вести размеренный образ жизни.
– Не жду, но я должна знать, на сколько ты останешься. Не говори, что снова нужно спешить в Барфлер?
Генрих покачал головой:
– Я решил подождать до Рождества. У меня и здесь есть чем себя занять. – Он бросил на нее игривый взгляд. – Я мало что знаю об Аквитании и Пуату, кроме того, что это земли с огромными ресурсами и меняющимся ландшафтом. Я хочу увидеть их; хочу знать о них – и о вас и ваших вассалах. А ты никогда не была в Нормандии. В свою очередь, тебе нужно познакомиться с ней… и встретиться с моей матерью.
Сердце Алиеноры замирало при мысли о встрече с грозной императрицей Матильдой. Она намеревалась узнать о ней все, что только возможно, чтобы подготовиться. Алиенора научилась справляться с отцом Генриха, но женщина с таким опытом и темпераментом, как императрица Матильда, – это совсем другое дело. Она все еще помнила о столкновениях с матерью Людовика, которая очень осложнила ее положение в качестве новой жены. Насколько Генрих был маменькиным сынком?
– В самом деле, – осторожно ответила она.
– И
