Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлинский насмешник

– Милостивый государь, – приподняв руку, с поклоном обратился к хозяину лауреат Цай, – мне довелось слышать о вас много лестного от моего столичного друга Чжай Юньфэна. От него я узнал, что вы имеете честь принадлежать к одному из наиболее именитых и могущественных родов в Цинхэ. Давно лелеял мечту повидаться с вами и завязать знакомство. И вот, наконец, я так счастлив возможности лично засвидетельствовать вам свое самое глубокое почтение.

– О, я тронут вашей любезностью, сударь! – отвечал Симэнь. – Юньфэн уведомил меня в послании о вашем высоком визите, господа, и долг обязывал выехать вам навстречу, но, увы, я связан службой… Покорнейше прошу меня простить великодушно! Позвольте, господа, узнать, из каких дивных уделов вы родом и ваши почтенные прозвания.

– Ваш ученик Цай Юнь, – представился лауреат Цай, – родом из Куанлу в Чучжоу. Мое скромное прозвание Ицюань – Единый источник. Мне выпало счастье стать Первейшим в Империи, получить пост главы Императорской библиотеки. А в настоящее время я получил высочайшее дозволение навестить родителей. Тут-то почтенный Юньфэн и поведал мне о вас, как человеке исключительно добродетельном. Сожалею, что не доводилось с вами встречаться до сих пор.

– Ваш ученик родом из Цяньтана в Чжэцзяне, – заговорил академик Ань. – Мое скромное прозвание Фэншань – Фениксова гора. Произведен в инспекторы Палаты работ, а в настоящее время тоже получил дозволение посетить родные края и жениться. Позвольте узнать, сударь, ваше почтенное прозвание.

– Какое может быть прозвание у скромного военного, коим является ваш покорный слуга?! – церемонно отвечал Симэнь.

Но гости не унимались и продолжали расспросы.

– Мое скромное прозвание Сыцюань – Четыре источника, – сказал, наконец, Симэнь. – Благодаря покровительству его превосходительства Цая, при содействии Юньфэна я приобрел чин тысяцкого и зачислен в гарнизон телохранителей и карателей его величества. Не по заслугам имею честь занимать пост помощника судебного надзирателя.

– Не скромничайте, сударь, – возразил лауреат Цай. – Вы исполняете почетный долг. Давно гремит ваше доброе имя.

После того как они обменялись любезностями, Симэнь пригласил гостей в крытую галерею сада и предложил снять парадные халаты.

– Благодарю, нам надо торопиться домой, – стал отказываться лауреат. – Пора, корабль ждет. Правда, сразу расстаться, едва лишь узрев вас, невозможно. Но как же быть, что делать?

– Не покидайте тотчас мое убогое жилище, прошу вас, господа! – уговаривал гостей Симэнь. – Пусть хоть еще немного поразвеваются над ним знамена литературных талантов. Задержитесь ненадолго разделить со мною скромную трапезу, чтобы могли вы убедиться в моем почтительном восхищении истинными талантами.

– Коль скоро нам оказана такая честь, исполняем ваш приказ, – сказал господин Цай.

Гости сняли парадные халаты и сели. Опять подали чай. Цай Юнь окинул взглядом необозримый сад Симэня. Пред ним красовались тенистые пруды, утопающие в цветах и зелени беседки и терема.

– Дивный уголок! – завороженный прелестным видом, громко выразил он свое восхищение. – Ваш сад прекраснее садов Пэнлая!

Принесли шашечный стол, и завязалась игра.

– Я ведь пригласил актеров, – сказал Симэнь.

– А где они? – поинтересовался Ань Чэнь. – Нельзя ли позвать?

Вскоре появились четверо певцов и склонились в земном поклоне.

– Кто же из вас играет героев и героинь? – спросил Цай Юнь. – Как вас зовут?

– Ваш покорный слуга играет главных героев, – сказал вышедший вперед актер. – Меня зовут Гоу Цзысяо. Этот – главных героинь, его зовут Чжоу Шунь. Тот, Юань Янь, выступает в ролях вторых героинь, а Ху Цао – второстепенных героев.

– А родом вы откуда? – спросил Ань Чэнь.

– Из Сучжоу, – ответил за всех Гоу Цзысяо.

– Ну, идите оденьтесь и спойте нам, – попросил Ань.

Актеры ушли, и Симэнь распорядился, чтоб им дали платья и шпильки. Шутуну тоже было велено нарядиться барышней. Появились три барышни и двое юношей. Они разыграли сцены из драмы «Мешочек с благовониями».[527]

В зале накрыли два стола. На почетных местах восседали лауреат Цай и академик Ань. Пониже место хозяина занял Симэнь. Пока они пировали, актеры исполнили действие драмы.

– А этот актер откуда? – поинтересовался Ань Чэнь, заметив наряженного барышней Шутуна.

– Это мой слуга Шутун, – отвечал Симэнь.

Ань Чэнь позвал Шутуна и поднес ему чарку.

– Первый раз вижу такого красавца! – воскликнул академик.

Лауреат подозвал остальных актеров и угостил их вином.

– А напев «Представленный государю» знаете? – спросил он. – Вот этот: «Меж цветов, под ивой, у стрехи…»?

Гоу Цзысяо согласился исполнить и, хлопнув в ладоши, начал:

Меж цветов под ивой у стрехи –Девичьих волос пьянят шелка,А в межгорье в полостях реки –Лишь восточный ветер и тоска.Конь разрежет воздух пополам,Позабыв о стойбище родном.Ряска спит, покорная волнам,Кулики – в камыш, лещи – на дно.Затуманила забвения росаДом и мать, и ивы волоса…

Хором запели:

Вон Лоян – за дальнею горой![528]Там дворец Небесно Золотой!

Певцы умолкли, пирующие осушили чарки, и снова полилась песня:

Десять лет над книгами корпелИзучал обряды, этикет,Хладнокровный ум напрячь хотел –Чтоб с почетом выйти в высший свет,Собралось пятьсот героев в срок —Всей страны блистательная гроздь,Чтоб пером оспаривать порогБогоизбранности, высший пост.Пращуров напутствия прошуВ ревностных мечтах – столицы шум!Хором подхватили припев.Вон Лоян – за дальнею горой!Там дворец Небесно Золотой!

– А из «Записок о нефритовом браслете» помнишь? – спросил Гоу Цзысяо академик Ань. – Вот это: «Милостей щедрых сполна я вкусил…».

– Помню. Это на мотив вступления к «Подведенным бровям», – ответил Гоу Цзысяо и запел:

Милостей щедрых сполна я вкусил,Милых родителей вновь навестил.Рады они, и для жизни спокойнойЯ награжден был невестой достойной.Вот предвкушаю я сладостный миг,Страсти живительной чистый родник.Фениксов пара, – порхаем беспечно –Светлое чудо любви бесконечно.

Хором подхватили:

Рок наградил за былые труды,Праведной жизни поспели плоды.

Шутун наполнил чарки, хлопнул в ладоши и запел:

Девушкой нежной ждала я свой час,Девичьей воли невольно стыдясь,Мать и отец меня холили нежно,Я от души им служила прилежно.Их не забудут заботы детейДо истеченья отмеренных дней.Вышла я замуж, и нрав мой послушныйМужу во славу, надеюсь, послужит.

Пение Шутуна привело академика Аня в полный восторг. Будучи жителем Ханчжоу, он, следует сказать, питал к мальчикам особое расположение, а потому привлек Шутуна за руку поближе к себе и выпил вино прямо из его уст.

Вскоре гости и хозяин были навеселе, и Симэнь, сопроводив ученых в прогулке по саду, завернул на крытую галерею, где их ждали шашки. Хозяин распорядился накрыть два стола. Появились самые разнообразные яства, изысканные фрукты и плоды.

– Мы у вас в гостях впервые, – говорил Цай Юнь, – и неудобно было бы вам надоедать сверх меры в столь поздний час. Так что разрешите откланяться.

– Но как же можно! – запротестовал Симэнь. – Вы собираетесь на корабль, господа?

– Думаем остановиться за городом в буддийском монастыре Вечного блаженства, – ответил Цай.

– Так поздно за город? – удивился Симэнь. – Нет, к взаимному удовольствию, оставьте лучше при себе двоих слуг, а остальные пусть зайдут за вами завтра.

– Глубоко тронуты вашим гостеприимством, сударь, – отвечал лауреат Цай, – но мы опасаемся, как бы не причинить вам излишние хлопоты.

Гости велели слугам пойти на ночлег в монастырь, а на другой день с утра привести коней. Слуги ушли, но не о том пойдет речь.

Пока на крытой галерее играли в шашки, актеры исполнили два действия. Было поздно, и Симэнь, наградив актеров, отпустил их домой. Теперь с гостями остался один Шутун.

Настало время зажигать фонари, и гости вышли переодеться. Лауреат Цай отозвал Симэня в сторону и сказал:

– Ваш ученик порядком поиздержался в этой поездке к родителям…

– Какой может быть разговор, мой учитель! – перебил его Симэнь. – Прошу вас не волноваться на этот счет. Слово Юньфэна для меня закон.

Хозяин повел гостей полюбоваться еще одним уголком сада. Они обогнули стену и очутились в уединенном гроте Весны, откуда проследовали в Снежную пещеру. Там ярко горели светильники. На маленьком столике их ожидали сладости, закуски и вино. Стояли кушетки и кресла, рядом с которыми лежали книги и музыкальные инструменты. Они снова выпили по чарке, а Шутун услаждал их пением.

– «Заалели персики Пэнлая» знаешь? – спросил, обращаясь к Шутуну, лауреат Цай.