Куявия - Юрий Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Браслеты?
– Оковы, – поправилась она. – Извини, оковы!.. В них я не стану забывать, что я – артанка, а ты – враг, а не просто мужчина, который мне нравится.
Он с жадностью ухватился за последнее слово:
– Ты сказала…
Она кивнула, стараясь не встречаться с ним взглядом, чтобы не прочел там совсем иное:
– Это было короткое помешательство. Оно уже проходит… за что тебе спасибо.
* * *На другой день стало известно, что артане поднялись к Долине и уже перед воротами. Иггельд побелел, по Долине прокатилась волна ужаса. Ведь не только Город Драконов, ныне уничтоженный, защищали две башни магов, еще одна перекрывала дорогу сюда, к последнему убежищу. Мало того, над узкой тропкой, что вела над пропастью в Долину, устроили навесы с камнями, стоило дернуть за веревку, массу артан сметет в бездну… Куда все делось, как сумели пройти артане?
Ночь прошла без сна, Блестка из окна наблюдала страшное багровое зарево. Звезды часто исчезали по всему небу, это густой черный дым, незримый на небе, съедал их без остатка. Доносился тяжелый гул, но зарево было всего лишь огнем из множества бочек со смолой, что разом зажгли при первом же приближении артанских всадников. Всю ночь полыхало красным, Блестка не отходила от окна. Если артане, билось в ее мозгу смятенное, все же пробьют стену, то хлынут в эту Долину, как огненная лава, и все сожгут, перемелют, сотрут с лица земли. Убьют всех от мала до велика, сожгут дома и постройки, убьют всех драконов, разрушат питомник, как уничтожили тот, главный, и…
Она задохнулась, веки ее плотно-плотно сжались, но слезы выкатились и побежали по щекам. Иггельд встанет на защиту своих драконов. И погибнет. Погибнет красиво, отважно, смело. Может быть, артане даже почтут его похоронами как великого воина. Но она хочет, чтобы он жил!
Заметалась по комнате, не зная, что же делать. Ударилась в дверь, долго стучала, колотила, била кулаками, ногами. Грохот становился все громче. Дверь ходила ходуном, вот-вот слетит с петель, наконец с той стороны донесся испуганный голос:
– Ты чего? На ночь открывать не велено!
– Позови Пребрану, – крикнула она.
– Уже ночь, – ответили из-за двери. – Все спят…
– Никто не спит в эту ночь, – отрезала она. – Или ты позовешь ее сейчас же, или же я выбью дверь и, клянусь Великой Кобылицей, я вобью тебе зубы в глотку, сломаю шею и брошу на корм воронам!
Из-за двери торопливо прокричали:
– Сейчас разбужу! Только ты пока не буйствуй…
– Поторопись, – отрезала Блестка. – Если мне покажется, что ты заснул по дороге…
– Уже бегу, – донесся удаляющийся крик.
Она не находила себе места, бросалась от окна к стене, едва снова не начала колотить в дверь, как послышались шаги, с той стороны прокричали:
– Идет, идет!.. Пребрана, смотри, она бешеная…
Загремели засовы, дверь приоткрылась, в комнату тихонько проскользнула Пребрана. В старом рваном платье, что служило ей ночной рубашкой, растрепанная, заспанная, спросила хриплым спросонья голосом:
– Что случилось?
Блестка подбежала, отвела к постели, усадила. В щель между дверью и косяком блеснули глаз и тусклое железо доспеха. Она подскочила в два прыжка, там поспешно отшатнулись, она плотно захлопнула дверь. Пребрана следила настороженно, в выцветших глазах начал появляться испуг.
– Ты что задумала?
Блестка села рядом, приблизила губы к ее сморщенному уху и сказала жарким шепотом:
– Пребрана, ты должна помочь мне бежать!
Старуха отшатнулась. Глаза расширились, она даже попыталась отодвинуться.
– Ты с ума сошла? Да чтоб я изменила своему господину?
Блестка ощутила, что вот-вот заплачет, ну почему никто не видит так же ясно, как она, что вот-вот разразится страшная гроза? Она обняла Пребрану за плечи, встряхнула легонько.
– Да пойми же меня! Я не хочу, чтобы он погиб!.. Не хочу!
Старуха покачала головой, губы плотно поджаты, глаза смотрели недоверчиво.
– А при чем здесь твой побег?
– Пребрана, я открою тебе великую тайну, но… умоляю!., никому не говори. Это не принесет никому пользы.
Пребрана смотрела настороженно, сухие губы поджались, обронила коротко:
– Говори. Я не артанка, клятв не даю, но за свою долгую жизнь научилась держать слово.
Блестка огляделась по сторонам, сказала шепотом:
– Дело в том, что моя имя… моя имя – Блестка! Я не называла его из гордости, чтобы здесь не ликовали, что захватили богатую добычу, но Придон, мой брат, не оставит меня в руках врагов. Какие бы ни были потери, он придет сюда, разрушит любые стены, ворвется и сотрет все с лица земли. Здесь все будет залито кровью, не останется ничего и никого живого. Он страшен в гневе, за меня будет мстить беспощадно!
Пребрана слушала молча, ни разу не прервала, только однажды глаза расширились, когда услышала, что она сестра грозного потрясателя стран Придона. Блестка перевела дух, Пребрана кивнула, переспросила:
– Хозяин точно не знает?
– Нет, – прошептала Блестка. – Но это ничего не значит. Придон не станет меня выкупать или выменивать, это против нашей гордости, это урон достоинству. Он просто освободит меня! А если я здесь погибну, то он всех казнит в самых страшных муках. Понимаешь, что я хочу?
Пребрана подумала, наклонила голову, но смотрела исподлобья, недоверчиво.
– Хочешь сказать, что если ты окажешься в лагере артан, то они тут же снимут осаду?
Блестка подумала, ответила честно:
– Нет, я так не думаю. Иггельд поставил очень прочную стену, разрушить ее непросто. Если буду по эту сторону стены, то артане будут биться, не глядя на потери, пока не проломят и не ворвутся в Долину. Если окажусь в их лагере, то они пойдут на приступ раз-другой, может быть, даже больше, но уже без огня и особой злобы… Понимаешь? И брат мой с огненным мечом Хорса точно не прибудет сюда…
Старуха задумалась, на лице отражалось колебание, бормотала под нос, поглядывала недоверчиво, снова вперила взгляд в пространство.
– Я не думаю, – проговорила она, – что артане смогут проломить такую стену…
– Артане захватили всю Куявию, – напомнила Блестка. – Ты не видела, какие стены у стольного града Куябы?.. Жаль, ты бы так не сказала. А сотни других городов? Их защищали великие полководцы!.. Пойми, Придон, мой брат, прислал это войско, чтобы спасти меня!.. Если ему это не удастся, он захочет увидеть меня мертвой… Для нас, артан, это лучше, чем быть рабыней у куява. За мертвую отомстит люто и жестоко, получив право на любую месть, даже самую бесчеловечную! Но и живой меня Иггельд не отдаст… ты же видишь!
Она почти прошептала последние слова, отвернулась. Старуха слушала ее сперва с недоверием, потом лицо дрогнуло, изменилось.
