Куявия - Юрий Никитин

– Я не знаю, зачем это делается. Но я верю Пребране. Она – мудрая. Пойдем.

– Пойдем, – ответила Блестка печально.

Обвела отчаянным взглядом комнату, что стала свидетельницей ее скорби, ее радости, ее неслыханного счастья и вот снова рвущей сердце скорби. Пребрана смотрела неотрывно, она зарыдала громче.

Собирались броситься друг другу в объятия и выплакаться, но горец грубо схватил Блестку за локоть.

– Надо спешить!

– Погоди! – крикнула Пребрана. – Ты видишь, что они с нею сделали, мерзавцы… Я сейчас.

Она выскочила, вернулась буквально через минуту с ворохом одежды. Горец отвернулся, Блестка торопливо напялила старую рубашку, слишком огромную, мужскую, почти до колен, слишком просторные кожаные штаны, подобрала с пола подаренный Ратшей плащ и накинула на плечи.

– Готова.

Горец мрачно смотрел, как она подвязалась поясом, что дал Ратша, чтобы не расходились полы плаща, а кинжал умело повесила справа на бедре. Кивнул, его пальцы снова сомкнулись на ее руке, как охотничий капкан. Она дала себя увлечь к выходу, в коридоре горец часто останавливался, прикладывал палец к губам. Дом засыпал и все не мог заснуть, то в одном, то в другом месте хлопала дверь, в окнах то вспыхивали светильники, то их гасили, прошел Завид, он с утра разжигает очаги, сейчас проверяет, заготовлены ли сухие дрова… Блестка затаивалась, как мышь, горец вообще как будто растворялся в каменных стенах. Выбрались на задний двор, а потом пошли в противоположную от ворот сторону.

Дома в лунном свете казались шляпками огромных грибов. Из кузницы все еще доносились звонкие удара железа по железу, сквозь щели виднелся огонь, а из дыр в крыше поднимались дымки. Продвигались быстро, но перебежками от тени к тени, затаиваясь ненадолго, так вышли за пределы домиков, горец начал ежиться, сказал шепотом:

– А вот про это я и не подумал…

– О чем?

– О драконах.

– О драконах? Ах да, они же здесь…

Она застыла, драконы этой Долины хоть и дружелюбные к людям, набрасываются только по приказу, но сейчас они двое вторглись на их землю, а такой дерзости ни один зверь не позволит. Да еще вторглись ночью, когда все звери особенно злые и подозревающие все и вся!

В лунном свете, что лился прямо на головы, черные провалы пещер казались залитыми густой смолой. В неподвижном, как вода лесного озера, воздухе Блестка ощутила запах больших и сильных зверей.

– Иди за мной, – прошипел проводник.

Он побежал мимо пещер легкий и неслышный, как тень.

Блестка спешила за ним, ужасалась от мысли, что споткнется, догнала, когда тот присел и всматривался в темноту, прошептала:

– Что там?

– Тихо!.. Почудилось, будто что-то… Нам пройти вон до того пика, видишь?.. Он выглядит самым высоким, но там от подножия чуть ли не лесенка. Можно взобраться до половины, а потом… потом увидишь.

Он снова вскочил, скользнул вдоль стены, надолго пропадая в тени. Блестка побежала следом, напрягая глаза изо всех сил, все черно, только щедро залитые лунным светом вершины сверкают, как обнаженные мечи в тусклом мире. Голова и плечи горца иногда выныривали, как у пловца из темной воды, скрывались надолго, Блестка неслась, как ей казалось, быстрее коня, но горец все равно был впереди и, как почудилось, даже отдалялся.

Она прибавила в беге, и тут под ногами застучало, посыпались камни. Она оступилась, упала, камни загремели громче. Вскочив, увидела перекошенное лицо горца, он обернулся и ждал ее, лицо белое то ли от ужаса, то ли просто такой свет.

– Быстрее! – зашипел он. – Уже близко!.. Вон ступеньки!..

Блестка вскочила, за спиной послышался быстро настигающий топот, огромное и горячее навалилось сзади, вмяло в твердую землю. Послышался сдавленный вопль, это кричал в смертном страхе горец. Блестка вскочила, огромная туша развернулась, налетела на нее снова. По рукам и лицу захлестало горячим, влажным.

Она отбивалась, наконец вскрикнула:

– Черныш! Черныш, перестань!

Огромный дракон тут же с готовностью сел на задницу. В лунном свете он выглядел ожившей скалой, а глаза горели красным пламенем, это жутко и красиво: весь мир серый, бесцветный, Черныш тоже серый и черный, только глаза горят пурпуром да зубы блестят в распахнутой пасти.

– Ну вот и хорошо, – сказала она дрожащим голосом. – Молодец…

Черныш, услышав знакомое слово похвалы, радостно скакнул к ней, лизнул в лицо. Блестка от неожиданности опрокинулась на спину, Черныш в восторге от такой игры навис сверху и облизал ей нос, уши, руки. Горец встал и попытался отбежать, Черныш в один прыжок оказался над ним, свалил и тоже вылизал ему нос, уши, счастливый, что к нему и ночью пришли поиграть, чтобы не так было скучно.

Горец застыл в ужасе, а Черныш прыгнул к Блестке, что уже встала на четвереньки. Блестка быстро села, прижавшись спиной к скале, сказала быстро:

– Я тебя тоже люблю!.. Ты хороший. Но не сбивай меня с ног, ладно?..

Она встала на ноги и медленно пошла вдоль стены. Черныш шел рядом и косил на нее веселыми глазами, стараясь понять правила новой игры. Блестка сказала горцу:

– Иди к ступенькам, я его отвлеку.

Из темноты донесся дрожащий голос:

– А что он… не ест?

– Играет, – ответила Блестка с облегчением.

– Как кот с мышью?

– Нет, – крикнула она, – просто играет. Они на людей не нападают… пока им не велят… Ой!

Она присела и закрылась локтями, Черныш исхитрился и, проведя ложный маневр, с торжеством лизнул ее в ухо. Блестка позорно потеряла равновесие, свалилась, за что Черныш немедленно вылизал ей лицо и шею, а она вынуждена была, как проигравшая, почесать ему за ушами.

Горец обалдело смотрел, как этот чудовищный зверь счастливо хрюкает, выворачивает шею, вытягивая кожу, чтобы больше места для чесания, Блестка сказала торопливо:

– Подойди и почеши вот здесь!.. Что, руки слабые? Я же чешу?..

Горец, вздрагивая всем телом, умирая от ужаса, но и стыдясь опозориться перед не теряющей присутствия духа женщиной, подошел и робко протянул руку. К счастью для него, Черныш от блаженства вообще закрыл глаза, сопел, хрюкал, и шею его начали чесать в четыре руки. Горец перевел дыхание, но голос все еще вздрагивал:

– Расскажу такое, брехлом обзовут. Даже родные братья не поверят.

– Чеши, чеши, – сказала Блестка. – А что такого?.. Драконы и люди живут в дружбе. Вольно бегали и по городу, пока не появились переселенцы, те при виде драконов падают замертво. А эти зверюшки приучены нападать только по приказу.

Горец сказал осевшим голосом:

– Да знаю, все-таки Шварн – родня, но сам их все равно боюсь.

Глаза совсем привыкли, она сама начала различать выступы и сколы на отвесной стене, которые горец назвал ступеньками Он не оглядывался, старательно чесал огромного зверя, тот чуть ли не мурлыкал, томно выгибался, поворачивал огромную голову то так, то эдак, Блестка показала горцу, где дракон вообще обожает, когда чешут, но там надо жесткой щеткой, на что горец быстро выудил из заплечного мешка нечто вроде металлических когтей, такие хорошо вгонять в щели между камнями, поскреб по чешуе за ухом, Черныш хрюкнул, раскрыл один глаз и благодарно лизнул горца в пальцы. Тот от неожиданности выронил гребенку, подхватил уже у земли и снова начал скрести с удвоенной энергией.