Александр III и его время - Евгений Толмачев

Часть III Внешняя политика России при Александре III

Внешняя политика являлась прерогативой самого Александра III и характеризовалась вначале укреплением «Союза трёх императоров», а затем поворотом от сотрудничества с Германией к союзу с Францией. После заключения русско-французского договора в 1891-1893 гг., император стал именоваться в официальной литературе Миротворцем (единственный из монархов, при котором Россия не воевала).

Руководящие начала внешней политики нового царствования были изложены 4 марта 1881 г. в циркуляре МИД русским представителям в зарубежных странах.

«Внешняя политика Его Величества, — говорилось в нём, — будет миролюбивою по существу. Россия останется верна державам, с которыми связывают её издавна установившиеся дружба и сочувствие, и будет отвечать взаимностью на добрые отношения к ней всех государств… Россия полагает, что её цели тесно связаны с всеобщим миром, основанным на уважении к праву и к договорам. Прежде всего она должна заботиться о себе самой и не оставлять своей внутренней работы иначе, как для защиты своей чести и безопасности. Государь император ставит себе целью сделать Россию мощной и преуспевающей, ей во благо и не во зло другим». Как писал тогда Е. А. Перетц: «Циркулярная депеша министра иностранных дел по случаю восшествия на престол императора Александра III чрезвычайно хороша. Встретясь сегодня с Н. К. Гирсом, я высказал ему это. Он очень скромно отмечал, что заслуга не его, а Жомини. Сам он дал только основную мысль о миролюбии России и о том, что она должна заняться преимущественно внутренними делами. На эту тему Жомини тут же написал депешу, почти без помарок, в какие-нибудь четверть часа. Государь остался депешей весьма доволен и сказал, что содержание её вполне соответствует личным его убеждениям» (298, с. 30). Основные мысли этого циркуляра, сжато выраженные в высочайшем рескрипте на имя Н. К. Гирса от 15 мая 1883 г., подчёркивали, что обширность русского государства, достигшего, после вековых усилий народа и его правителей, высокой степени могущества, исключает какие бы то ни было завоевательные замыслы. Поэтому предпочтение Россия всецело будет отдавать мирной внешней политике.

Глава пятнадцатая ПОЛИТИКА РОССИИ В ЕВРОПЕ

1. ОСТОРОЖНЫЙ ДИПЛОМАТ Н. К. ГИРС

Следуя намеченным основным началам, русская дипломатия занималась тем, чтобы в течение возможно длительного времени сохранять мир в Европе, на Балканах и Ближнем Востоке, обеспечивая возможность восстановить финансовые, сухопутные и морские силы империи после тяжёлой Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Александр с молодых лет ощущал антинемецкое влияние своей супруги Дагмары и всех её датских родственников. Он был свободен от того уважительного отношения к «потсдамской Пруссии», к Гогенцоллернам и Бисмарку, которым были проникнуты лица царского двора. В то же время как верный ученик Победоносцева, разделявший его консервативные монархические взгляды, культ самодержавия, он относился с крайним предубеждением к либеральным, демократическим веяниям, к республиканскому правлению во Франции и лицам, отвергавшим самодержавие.

Из-за болезненного состояния одряхлевшего канцлера А. М. Горчакова с лета 1878 до 1881 г. внешнюю политику страны направлял военный министр Д. А. Милютин. Практически же всю работу Министерства иностранных дел возглавлял Николай Карлович Гирс, с 18 мая 1880 г. как временно управляющий, а с 28 марта 1882 г. в должности министра. Накопив большой опыт практической работы, он с величайшей осторожностью прокладывал курс дипломатическому кораблю России среди бушующего океана мировой внешней политики, старательно обходя встречающиеся на пути рифы и отмели. Молодой император говорил о нём: «Гирс такой человек, что не зарвётся, осторожность драгоценное в нём качество» (354, с. 258).

Гирс родился 9 мая 1820 г. близ г. Радзивиллов Кременецкого уезда Волынской губернии. Происходил он из шведского дворянского рода, состоявшего на русской службе со второй половины XVIII в. Был вторым из трёх сыновей почтмейстера в г. Радзивиллов К. К. Гирса от брака с А. П. Литке, сестрой адмирала графа Ф. П. Литке. Образование получил в Императорском Царскосельском лицее, который окончил в 1838 г. с чином 10-го класса. Избрав дипломатическое поприще, в октябре того же года был определён на службу в Азиатский департамент МИД в качестве коллежского секретаря. Затем с сентября 1841 г. по декабрь 1875 г. его служба в основном проходила за рубежом. Был сначала младшим драгоманом при консульстве в Яссах, в 1848 г. состоял дипломатическим чиновником при командовавшем отрядом войск в Трансильвании генерале А. Н. Лидерсе, в 1850 г. командирован на должность первого секретаря миссии в Константинополе, в следующем году назначен управляющим консульством в Молдавии. В 1853 г. Гирс становится директором канцелярии полномочного комиссара в княжествах Молдавии и Валахии. В дальнейшем он был генеральным консулом в Египте с 1856 г., Валахии и Молдавии с 1858 г., чрезвычайным посланником и полномочным министром в Персии с 1863 г., в Швейцарском союзе с 1867 г. и в Швеции с 1872 г. За это время по Табели о рангах Гирс поднялся последовательно с чина титулярного советника до тайного.

2 декабря 1875 г. Николай Карлович назначается товарищем Министра иностранных дел, управляющим Азиатским департаментом на правах директора, и сенатором. В начале лета 1881 г. канцлер Горчаков приезжал с намерением просить увольнения от своей должности. Игнатьев убедил его не делать этого под тем предлогом, что будто бы обаяние одного имени князя поддержит авторитет России в дипломатическом мире. Естественно, что Горчаков, самолюбивый донельзя и притом очень дорожащий своим 40-тысячным окладом, охотно поддался этим убеждениям. По словам современников, в интимном кругу своих обожателей он называл себя Талейраном и Меттернихом, и даже подчас самым искренним образом представлял себя равным по силе Бисмарку, гладиатором на арене дипломатий. Когда же Горчаков сказал Александру III, что намерен ещё нести, пока силы позволят, бремя управления министерством, Н. П. Игнатьев стал чуть ли не ежедневно рассказывать князю, что положение наше ужасно, что каждый день можно ожидать нового покушения на жизнь государя, избиения всех образованных людей и разрушения лучших частей Петербурга. Напуганный всем этим, канцлер опять отправился за границу. Цель Игнатьева — сохранить пока вакантным для себя пост руководителя дипломатического ведомства, более спокойный и более соответствующий вкусам Николая Павловича, чем нынешний пост министра внутренних дел. Гирс прекрасно знал об этом и был в отчаянии. Денежные его средства были весьма скудны, а между тем он должен был вывозить дочерей и принимать у себя дипломатический корпус. За недостатком денег, естественно, это делалось крайне скромно. Поэтому послы, особенно германский — Швейниц, смотрели на него несколько свысока.

После долгих колебаний, перебрав все кандидатуры на пост министра иностранных дел, Александр III, наконец поручил управление внешнеполитическим ведомством Н. К. Гирсу. Назначение Гирса, тихого и невыразительного своей внешностью старика, в противоположность блестящему князю-канцлеру, вызвало удивление всей титулованной сановной знати. В ответ на это удивление газета МИДа, выходящая на французском языке, дала официозную статью, ставшую ключом к пониманию этой загадки. Газета разъяснила, что отныне главной заботой правительства будет внутреннее устроение государства и невмешательство в иноземные дела до тех пор, пока не будет затронута честь России. Тем не менее в высшем свете Николаю Карловичу ставили в упрёк его нерусское происхождение и лютеранское вероисповедание. Не избавляло от нареканий и то, что жена Гирса (княжна Ольга Егоровна, урождённая Кантакузен, племянница А. М. Горчакова) и шестеро их детей были православными. «Я знаю, — как-то признался Александр III, — что его считают иностранцем; это очень удручает его, и уж как усердно старается он выставить себя русским!» (354, с. 258.)

Как глава внешней политики Гирс был послушным исполнителем воли Александра III, но имел свою систему взглядов на стратегию царской дипломатии. Он был приверженцем контактов со странами Европы и особенно расположен к сотрудничеству с Германией.

По отзывам современников, Гирс отличался скромностью, добротою, мягкостью, доступностью, вежливым и ласковым обращением, необыкновенной чарующей любезностью. Его девиз: «Не слыть, а быть».

Как утверждает С. Ю. Витте в своих «Воспоминаниях»: «Гирс был прекрасный человек, очень уравновешенный, спокойный, смирный. В тех случаях, когда мне приходилось с ним сталкиваться, мои отношения всегда с ним были самые лучшие; вообще я от него ничего, кроме разумных вещей, не слыхал…