Александр III и его время - Евгений Толмачев

Государь император ему доверял и его любил. Гирс был человек осторожный, дипломат, чиновник со средними способностями, без широких взглядов, но опытный. Он как раз подходил, чтобы быть министром иностранных дел при таком императоре, как покойный император Александр III. Его политическое кредо — нужно давать делам идти своим ходом, и всё утрясётся».

Император Александр III как-то раз сам так выразился: «Сам себе я министр иностранных дел». Александр III относился к Гирсу как к секретарю по иностранным делам, хотя это нисколько не исключало того, что иногда император Александр III слушал Гирса, когда он видел, что Гирс делает ему какие-нибудь указания, которых он не имел в виду» (84, т. 1, с. 323). Ближайшим помощником министра был граф В. Н. Ламздорф (с сентября 1882 г. директор канцелярии МИДа, с апреля 1886 г. старший советник МИДа), который пользовался его неограниченным доверием. По признанию Гирса, он был его правой рукой и знал даже то, чего не знал товарищ министра. Отличительными качествами Ламздорфа были высочайшая работоспособность, аналитический ум, сдержанность и замкнутость. Оставаясь как бы за кулисами, оказывал серьёзное влияние на формирование внешнеполитического курса, по поручению министра составлял проекты документов МИДа, обзоры и записки по сношению с зарубежными государствами, всеподданнейшие доклады и инструкции дипломатам. И Гирс, и Ламздорф были убеждёнными сторонниками прогерманской ориентации, приверженцами сохранения дружбы с Германией и, исходя из этого, смотрели на франко-русские отношения, считали чрезмерное сближение с республиканской Францией нежелательным и опасным. Точка зрения Гирса и Ламздорфа, однако, не была определяющей в руководстве русской внешней политикой.

По словам Е. М. Феоктистова, и Гирс, «и ближайшие его сотрудники говорили во всеуслышание кому угодно, что руководителем нашей внешней политики является исключительно сам государь» (384, с. 252). Николай Карлович никогда не прекословил властному и не допускающему возражений императору. Наблюдая его на одном из приёмов, довольно своеобразно рисует его портрет Половцов: «Гирс — с откосным лбом, огромными ушами, заячьим взглядом, испуганный пред всем и всеми… мечтающий лишь о том, как бы поскорее возвратиться в канцелярию и иметь пред собою лишь бумаги, не могущие ничего возразить, а тем паче сказать что-либо неожиданное, на что, чего боже сохрани, ещё придётся что-нибудь отвечать» (296, т. 2, с. 307—308).

О царивших в МИДе нравах можно судить по тому, что, когда Гирс выезжал на доклад к Александру III, Ламздорф отправлялся в Казанский собор, ставил свечу Богородице и молился, чтобы в Царском Селе или в Гатчине всё сошло благополучно.

2. ВОССТАНОВЛЕНИЕ «СОЮЗА ТРЁХ ИМПЕРАТОРОВ»

Александр III прежде всего стремился поддерживать возможно близкое единение со своими партнёрами в рамках «Союза трёх императоров», острота противоречий между которыми явно обозначилась в ходе минувшей Русско-турецкой войны. Известно, что Союз трёх императоров (России, Германии и Австро-Венгрии) начал своё существование в 1873 г. Уже в 1875 г. Союз этот был серьёзно поколеблен. Германия тогда, как мощный хищник, изготовилась напасть на Францию, но Александр II и А. М. Горчаков, оказав давление на Берлин, устранили опасность агрессии. С другой стороны, поддержка, оказанная Бисмарком габсбургской монархии в период Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., особенно в деле пересмотра Сан-Стефанского мирного договора 1878 г., введение им пошлин на русский хлеб вызвали недовольство России. В 1879 г. канцлер Горчаков счёл Союз более несуществующим. Однако Бисмарк, этот незаурядный мастер в дипломатическом фехтовании, стараясь задержать сближение России с Францией, предпринял энергичные усилия для того, чтобы возобновить Союз трёх императоров. За более тесные контакты с немцами, помимо Гирса, стояли русский посол в Берлине П. А. Сабуров, помещичьи круги, находившие сбыт своим сельскохозяйственным товарам в Германии, часть предпринимателей, верхи дворянской аристократии, а также отдельные либеральные издания. Так, журнал «Вестник Европы» считал, что Россия должна возобновить союзные отношения с Германией и Австро-Венгрией на базе консерватизма. В то же время ряд государственных деятелей — Д. А. Милютин, Н. П. Игнатьев, М. Н. Катков, Н. Н. Обручев и др. — выступал за разрыв с Австрией и Германией и сближение с Францией. Эту позицию поддерживал либеральный журнал «Русская мысль», испытывавший тогда влияние славянофилов. Его иностранные обозрения имели антигерманскую и антиавстрийскую направленность.

В условиях политического кризиса 1879-1880 гг., активизации действий народовольцев, финансовой слабости государства, Петербург не был готов к переориентации политики и разрыву с Германией. Своим участием в «Союзе трёх императоров» Россия надеялась удержать Австро-Венгрию от агрессивных действий на Балканах. Опасность столкновения с владычицей морей Англией, стремление последней подчинить своему контролю известные проливы при отсутствии сильного флота у России не позволяли ей идти на обострение международной обстановки. Русско-германскому сближению способствовала и обоюдная ненависть к революции со стороны правящей элиты обеих сторон. После событий 1 марта 1881 г. русский посол в Берлине П. А. Сабуров сообщал в Петербург, что Бисмарк очень обеспокоен перспективой иметь по соседству с Германией революционную Россию (39, 1881, л. 52).

Исходя из создавшейся обстановки петербургский кабинет принял предложение Бисмарка о восстановлении «Союза трёх императоров». Сабурову было поручено вступить в переговоры с канцлером. В результате длительных переговоров в Берлине 6 (18 июня) 1881 г. Бисмарк, Сабуров и австрийский посол в Берлине Э. Сечени подписали секретный австро-русско-германский договор, вошедший в историю, подобно договору 1873 г., под громким названием Союз трёх императоров, хотя точнее это было лишь соглашение о нейтралитете. По условиям договора стороны обязывались соблюдать благожелательный нейтралитет в случае войны одной из них с четвёртой великой державой. Договор предусматривал, что в случае войны с Турцией нейтралитет обусловливается специальным соглашением об условиях мира (ст. 1). Не допускались территориальные изменения европейских владений Турции без предварительного соглашения (ст. 2). Обе статьи были выгодны прежде всего Германии и Австро-Венгрии, заставляя Петербург в случае войны с Турцией считаться с их интересами. Россия настояла на подтверждении принципа закрытия проливов во время войны (ст. 3). Фактически договор гарантировал русский нейтралитет при франко-германской войне и австро-германский нейтралитет при англо-русской войне, что развязывало России руки в Средней Азии. В приложенном к договору протоколе Австро-Венгрия сохраняла за собой право аннексии Боснии и Герцеговины «в тот момент, который она найдёт для этого подходящим». В протоколе также предусматривалось совместное предотвращение участниками договора появления турецких войск в Восточной Румелии. Державы, кроме того, обязались «не противиться возможному соединению Болгарии с Восточной Румелией», чего добивалась Россия.

Бесспорно, главными вопросами, заставившими Россию пойти на подписание нового договора, был балканский и вопрос о проливах. Россия получила согласие Германии и Австрии контролировать выполнение Турцией принципа закрытия проливов, что при отсутствии сильного Черноморского флота было особенно ценно. Позитивной стороной договора 1881 г. было и то, что Россия, подписав соглашение, выходила из изоляции, в которой она оказалась после Берлинского конгресса. Для дуалистической монархии смысл соглашения заключался в подтверждении её прав на Боснию и Герцеговину. Берлин договором с Россией стремился избежать русско-французского единства, что в известной степени обеспечивалось статьёй о нейтралитете России в случае французско-германской войны. Следует подчеркнуть, что договор не устранял, а только смягчал австро-русские противоречия на Балканах и, следовательно, был малоэффективным и непрочным. Договор был заключён на три года. Чтобы укрепить наметившееся единство с Германией Александр III предпринимает плавание на яхте «Держава» в Данциг, где 28 августа (9 сентября) 1881 г. состоялась его встреча с Вильгельмом I на морском рейде на борту яхты «Гогенцоллерн». Когда государь, бывший в мундире прусского уланского полка, вступил на палубу яхты, Вильгельм обнял его несколько раз самым сердечным образом. Беседа их продолжалась ровно два часа: началась в 2 и окончилась в 4 часа дня. Во время встречи оба монарха прослезились. Император Вильгельм выразил взволнованным голосом свою горесть об утрате своего лучшего друга, а также свою радость по поводу того, что он имеет возможность обнять сына своего друга. После приветствия остальных августейших особ, Александр III беседовал с полчаса с князем Бисмарком, между тем, как Вильгельм разговаривал с великим князем Владимиром Александровичем и статс-секретарём Гирсом. Оба императора затем посетили старинный торговый город Данциг, улицы которого были украшены на славу и буквально утопали во флагах и коврах. Въезд кортежа с высокими гостями сопровождался колокольным звоном, криками «Ура!» и другими овациями. В компетентных кругах результатом переговоров считали полное согласие и выяснение главных текущих вопросов. Вообще, решение русского монарха посетить Данциг считалось доказательством успешного исхода свиданий. Князь Бисмарк имел перед отъездом из Данцига весьма довольный вид.