Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Суслов отверг возможность советского вторжения в Польшу, заявив: «Агрессивные силы империализма, особенно администрация Рейгана… явно провоцируют социалистические страны, рассчитывая на то, что у нас не выдержат нервы. Они провоцируют на прямое вмешательство в Польше и вместе с тем стараются найти повод для обвинения Советского Союза и социалистических стран в таких намерениях»[1404]. И Суслов особо подчеркнул, что Советский Союз «в течение всего кризисного развития ситуации в Польше ищет политические средства решения конфликта»[1405].
На заседании Политбюро ЦК 10 декабря 1981 года речь шла об объемах экономической помощи Польше и политической ситуации в стране. Прозвучала грустная констатация: «Что касается партийных организаций, то на местах они по существу развалены и бездействуют. И в целом о партии Ярузельский сказал, что ее по существу нет. Страна разваливается, места не получают никакого подкрепления, потому что Центральный Комитет и правительство не дают твердых и четких указаний. Сам Ярузельский превратился в человека весьма неуравновешенного и неуверенного в своих силах»[1406]. Секретарь ЦК Русаков заговорил о запланированной польским руководством операции «Х» — введении военного положения. По словам Русакова, сначала речь шла о ночи на 12 декабря, затем на 13 декабря, а по последним данным, Ярузельский заявил, что необходимо обсуждение в сейме, заседание которого назначено на 15 декабря.
По мнению Русакова, «все очень усложняется», хотя члены Политбюро ЦК ПОРП единогласно проголосовали за введение военного положения. В то же время, заметил Русаков, «Ярузельский имеет в виду связаться по этому поводу с союзниками. Он говорит, что если польские силы не справятся с сопротивлением “Солидарности”, то польские товарищи надеются на помощь других стран, вплоть до введения вооруженных сил на территорию Польши. При этом Ярузельский ссылается на выступление т. Куликова, который будто бы сказал, что помощь СССР и союзных государств военными силами Польше будет оказана. Однако, насколько мне известно, т. Куликов сказал не прямо, он просто повторил слова, которые в свое время были высказаны Л.И. Брежневым о том, что мы ПНР в беде не оставим»[1407].
Можно было как угодно толковать слова Брежнева, сказанные им в феврале 1981 года в отчетном докладе XXVI съезду КПСС о том, что в Польше «возникла угроза основам социалистического государства», но «польские коммунисты, польский рабочий класс, трудящиеся этой страны могут твердо положиться на своих друзей и союзников; социалистическую Польшу, братскую Польшу мы в беде не оставим и в обиду не дадим! (Бурные, продолжительные аплодисменты.)»[1408]. Кремль предпочитал, чтобы это брежневское высказывание все принимали за чистую монету.
Сразу вслед за Русаковым на заседании Политбюро слово взял Андропов. Он посетовал на то, что из бесед с Ярузельским видно, что еще нет «твердого решения о введении военного положения», в то время как «Солидарность» и перешедший на ее сторону Костел «наступают руководству ПНР на горло». Колебания Ярузельского Андропов назвал «опасным симптомом». Обеспокоило Андропова и то, что Ярузельский ставит решение о военном положении в зависимость от экономической помощи и «ставит вопрос, хотя и не прямо, о военной помощи». Усомнившись в обоснованности всех польских экономических требований, например, в поставке минеральных удобрений, Андропов твердо сказал: «…мы занимаем позицию интернациональной помощи, мы озабочены сложившейся в Польше обстановкой, но что касается операции “Х”, то это целиком и полностью должно быть решением польских товарищей, как они решат, так тому и быть. Мы не будем настаивать на этом и отговаривать не будем»[1409].
Экономические требования поляков раздосадовали Андропова: «…в том размере, в каком они запросили, нам будет трудно это сделать. Видимо, кое-что следует дать. Но еще раз хочу сказать, что постановка вопроса о выделении товаров в качестве экономической помощи носит нахальный характер, и все это делается для того, чтобы, если потом мы что-то не поставим, то можно было бы вину свалить на нас». Да, сохранить социалистический режим в Польше Андропов мечтал, но всерьез на это тратиться не желал. Более того, он высказался вполне определенно против военного вмешательства:
«Если т. Куликов действительно сказал о вводе войск, то я считаю, он сделал это неправильно. Мы не можем рисковать. Мы не намерены вводить войска в Польшу. Я не знаю, как будет обстоять дело с Польшей, но если даже Польша будет под властью “Солидарности”, то это будет одно. А если на Советский Союз обрушатся капиталистические страны, а у них уже есть соответствующая договоренность с различного рода экономическими и политическими санкциями, то для нас это будет очень тяжело. Мы должны проявлять заботу о нашей стране, об укреплении Советского Союза. Это наша главная линия»[1410].
А это уже почти капитулянтство. Что значит Польша под властью «Солидарности»? Но Андропову никто не возразил. Верили, что этого не произойдет. И тем не менее все дружно выступили против ввода войск. Громыко: «Никакого ввода войск в Польшу быть не может. Я думаю, что об этом мы можем дать поручение нашему послу посетить Ярузельского и сообщить ему об этом». Устинов взял под защиту маршала Куликова, пояснив, что тот лишь цитировал слова Брежнева. Дескать, не так был понят. И вообще, Куликов «прекрасно знает, что поляки сами просили не вводить войска». Суслов подтвердил: «В то же время поляки заявляют прямо, что они против ввода войск. Если войска будут введены, то это будет означить катастрофу. Я думаю, у нас у всех здесь единодушное мнение, что ни о каком вводе войск речи быть не может»[1411].
Суслов сообщил об оказанной помощи Польше — более чем на миллиард рублей. И о поставках мяса: «Мы недавно приняли решение о поставке в Польшу 30 тыс. тонн мяса, 16 тыс. тонн уже поставлено. Я не знаю, сумеем ли мы полностью поставить 30 тыс. тонн, но во всяком случае нам, видимо, следует по этому решению дать еще определенное количество тонн мяса в качестве помощи»[1412]. Суслов щедр. При этом, стоит заметить,
