Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Объявленный траур ни в коем случае нельзя рассматривать как просто дипломатическое почтение или официальное проявление соболезнования в адрес Римской церкви. Несмотря на имевшие политический подтекст эпизодические трения между понтификом и королем франков, этот траур носил глубокий и искренний характер. Так, в шестидесятые и восьмидесятые годы Адриан I не раз испытал разочарование, ожидая от имени церкви широкую реституцию патримоний. Адриан I оказался обойденным и при переговорах короля с его внутрииталийскими врагами и противниками. Мало того, Адриана вообще сознательно изолировали от всякой информации. Король, в свою очередь, был чувствительно обижен и раздражен богословски обоснованной и церковно-по-литически выверенной линией на согласие папы со вторым Ни кейским собором 787 года как апофеозом нового сближения между Востоком и Западом. Тем не менее в обоих жила неистребимая уверенность, что только рассчитанный на перспективу и осно

346ванный на взаимном уважении и даже любви к ближнему союз между папой римским и королем франков мог обеспечить богоугодное благополучие в связке «государство и священпослужение, королевство и церковь». Разве не Карл над криптой апостола Петра подтвердил факт дарения своего отца Пипина, торжественно вручив соответствующую грамоту? Разве не сам римский понтифик произвел помазание сыновей Карла Людовика и Пипина на королевское правление, обновив духовное родство между преемником апостола Петра и новой королевской фамилией франков? Разве их личные встречи не были отмечены уважением и симпатией, а также все возрастающей сердечностью, когда Карл в 774, 781 и 787 годах посещал преемника апостола Петра в Риме? В своем известном послании 782 года Адриан I превозносил Карла как своего Константина, как щит Римской церкви и ее интересов, а в одном стихотворении с посвящением в предназначенном; для короля экземпляре предваряет «Дионисия-Адриана». Это был сборник канонов церковного права, принятых на предыдущих [соборах, и папский декреталий. В этих документах понтифик дает понять, что король франков может полагаться на неизменную поддержку князей апостолов, если он будет принимать к сведению правовые притязания Римской церкви и следовать ее заповедям.

Как и его отец, Карл полагается на ходатайство апостола Петра, которое обещает ему исполнение его предприятий. Эта «Петрова мистика», связывающая папу с королем франков, образует фунамент, являясь ориентиром в действиях Карла. Как сказано в политическом завещании Карла от 806 года, зашита Римской церкви и наместника Христа одновременно является задачей всей династии. Согласие с апостолом Петром и его викарием в Риме — существенная основа королевского правления. Она проявляется в непререкаемой верности обладателю престола апостола Петра. Нелегко было правоверному королю и в вопросе культа икон, учитывая мнение папы и его авторитет в области вероучения, прекратить публикацию Libri Carolini, одновременно подтверждавшую тогдашний уровень богословия франков или, точнее го-$оря, богословов и ученых при дворе короля Карла! В этой уступке римскому вероучению нельзя видеть поверхностный оппортунизм или даже боязнь духовного противостояния. Скорее всего было подтверждением мнения, что внутреннее несогласие с преемником апостолов серьезно поколеблет основы королевства франков, которое базировалось не только на своеобразном на- родном фундаменте, и вообще может поставить под сомнение преемственность правления династии Каролингов. Незабываемым осталось папское решение 751 года в пользу франкских мажордомов, одновременно покончившее с королевством последних Меровингов и указавшее на нарушенный богоугодный порядок.

С тех пор союз с Римом и внутреннее единомыслие с папой сделались сердцевиной политических убеждений Пипина и Карла в той мере, в какой в их эпоху вообще было возможно экстраполировать политический аспект в качестве отдельной категории действия из сферы общего сознания. Этой центральной директиве действий принципиально были подчинены все существенные шаги короля. Подобный взгляд, правда, не вытекает из биографии Карла в изложении Эйнхарда, поскольку он отводит решающую роль папе только в определенные моменты истории франков, прежде всего в житии своего героя, например, при переходе королевского правления к отцу Карла Пипину или в связи с принятием императорского титула. В этих случаях, кстати сказать, ощущался ярко выраженный негативный акцент. Эйнхард воспринимает Карла как преемника античных Августа и Цезаря. Пример такого подхода он видел главным образом в биографиях Светония; к этому его подталкивал собственный жизненный опыт, когда с треском рушился прежний баланс власти между церковью и королевством и дело шло уже к утрате властного статуса, сориентированного на языческую и христианскую античность, воплощенного самим Карлом и отразившегося в его жизни. Кстати сказать, этого опыта был начисто лишен его преемник Людовик. Со вступлением на трон Людовика Благочестивого явное и поначалу даже возраставшее влияние церкви явилось следствием проводимой долгие годы политики Карла. Всячески поощряемая и направляемая им христианизация общества почти неизбежно обеспечила религиозным силам в лице морально обновленной церковной иерархии преимущественное положение также при формировании и без того еще не полностью сложившегося государственного сектора, которому народные представления о правлении, особенно о королевском правлении, оказались не в состоянии противопоставить ничего равноценного. Собственные годы правления в значительной степени были свободны от этого напряжения. Только в эпоху Карла папство окончательно освободилось от восточноримских оков. В ходе противоборства с королевством лангобардов, чьим правопреемником стал правитель франков, и также с хозяевами соседних территорий Римская церковь создала 348 основу для последующего возникновения церковного государства, для формирования и расширения которого требовалась помощь Карла. В свою очередь, королевство франков, управляемое своим монархом, целеустремленно проводило политику экспансии в направлении южных земель бывшей Галлии, Северной и обширных регионов Центральной Италии. Карл присоединил Баварию, затем через Саксонию и примыкающие пустынные местности между рекой Энс и Венским лесом вторгся в некогда языческие территории, занявшись интенсивным миссионерством по крайней мере на землях между Рейном, Везсром и Эльбой. Эта экспансия ускорила процесс, обеспечивший в итоге возникновение Западной империи.

Очевидное превосходство королевства франков, ощущаемое и в известных словах, произнесенных Карлом в адрес преемника Адриана I вскоре после его интронизации, предотвратило возникновение противоречий между притязанием на духовное лидерство и королевской властью, «подпиравшей» папу и исходившей из внутренней необходимости. При всем различии характеров Карла и его сына Людовика, существенные черты которых проявляются также в разных концепциях и практике правления, оба воплощают преобладающие тенденции времени. Однако одному они как бы гарантировали успех, а другому — неудачу, по крайней мере на взгляд ретроспективно мыслящего пророка, каковым оказывается историк, по остроумному выражению Фридриха Ницше.