Путешествие на Запад. Том 4 - У Чэн-энь

Сунь У-кун поблагодарил правителя и велел Ша-сэну достать подорожную, которую и вручил правителю. Тот прочел ее, поставил печать и собственноручно расписался. Затем правитель взял десять слитков золота и двадцать слитков серебра и передал их Сунь У-куну в дар. Как вам уже известно, Чжу Ба-цзе был корыстолюбив от природы. Он поспешил принять этот подарок и спрятал его, а Сунь У-кун в это время по-монашески стал кланяться правителю, бормоча какие-то буддийские изречения. Затем он повернулся и хотел удалиться, но Танский наставник кубарем скатился со своего сиденья, бросился к нему и вцепился в него обеими руками.

– Как же это вы собираетесь оставить меня одного?! – вскричал он, в отчаянии скрежеща зубами.

Сунь У-кун схватил Сюан-цзана за руки и, крепко сжав их, подмигнул ему:

– Ты пируй себе на славу, – лукаво произнес он, – а мы сходим за священными книгами и скоро вернемся к тебе.

Танский наставник совсем растерялся: он не знал, верить или не верить своему ученику, и не хотел отпускать его. Придворные, глядя на них, думали, что они и в самом деле прощаются. Наконец правитель пригласил зятя занять свое место на тронном возвышении, а придворным велел проводить его учеников за город. Танскому наставнику ничего не оставалось как повиноваться.

Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, выйдя за ворота, распростились с придворными.

– Неужели мы и впрямь отправимся одни? – спросил Чжу Ба-цзе.

Сунь У-кун ничего ему не ответил. Когда они пришли к почтовой станции, смотритель встретил их и провел в помещение. Им подали чай и стали приготовлять еду.

– Вы пока оставайтесь здесь, – сказал Сунь У-кун, – и старайтесь не привлекать к себе внимания. Если смотритель будет спрашивать вас о чем-либо, отвечайте ему уклончиво, а со мной не заговаривайте. Я отправлюсь охранять наставника.

Ай да Великий Мудрец! Он выдернул волосок, дунул на него своим волшебным дыханием и воскликнул: «Превратись!». Волосок сразу же превратился в полную копию Сунь У-куна и остался с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном на заезжем дворе. Сам же Сунь У-кун подпрыгнул в воздух и превратился в пчелку.

Желтых крылышек мерцанье,В сладком соке хоботок,В полосатом, легком тельцеЖало острое несет.То стрелой по ветру мчится,То садится на цветок,То в лучах горячих пляшет,То стремглав летит вперед.Лучше всех она умеетСок цветочный отыскатьИ, собрав нектар душистый,Унести его тайком.Целый день в трудах проводитИ не хочет отдыхать:То напрасно суетится,То колдует над цветком.День за днем она готовитНам густой и сладкий мед,И не ведает, бедняжка:Этот мед – не для нее.Поработает все летоИ среди душистых сотНам на память оставляетТельце хрупкое свое.

Вообразите себе, с какой легкостью Сунь У-кун влетел во дворец! Там он увидел своего наставника, который сидел на расшитом стуле по левую сторону правителя. Брови у него были скорбно сдвинуты, а сердце пылало, как раскаленный уголь. Сунь У-кун подлетел прямо к наставнику и уселся на его головном уборе. Затем он тихонечко подполз к уху своего учителя и прожужжал:

– Наставник! Я здесь. Не грусти и не печалься.

Эти слова слышал только Сюань-цзан, никто из присутствующих, конечно, ничего не подозревал.

Услышав голос Сунь У-куна, Танский монах почувствовал душевное облегчение. Вскоре явился начальник внутреннего дворца и пригласил государя на пир.

– Десять тысяч лет тебе здравствовать, великий государь! – молвил он. – Сейчас во дворце Вещей сороки начнется свадебный пир. Матушка-царица с царевной уже там. Они изволили просить тебя, государь, пожаловать со знатным гостем.

Государь был беспредельно рад и весело отправился на пир со своим нареченным зятем.

Вот уж поистине:

Любил цветы владыка легковерный,Но претерпел от них одно лишь горе.Взяло раздумье Танского монаха,А думы скорбь в нем породили вскоре.

О том, как Танскому наставнику удалось избавиться от напасти и покинуть дворец царевны, вы узнаете из следующей главы.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЯТАЯ,

из которой читатель узнает о том, как ложный образ заменил истинный, как был пойман Нефритовый заяц и как оборотень, встретившись с первородным духом, был направлен на Истинный путь

Итак, полный тоски и печали, Танский наставник побрел за государем во внутренний дворец, где его ждала царевна. Музыка и грохот барабанов потрясали небо, воздух был напоен чудесными ароматами. Сюань-цзан шел, опустив голову, боясь поднять глаза. Сунь У-кун был очень доволен. Прицепившись к шляпе своего наставника, он вращал свои огненные глаза с золотистыми зрачками и оглядывал все кругом. Разодетые девы стояли рядами по обеим сторонам, словно феи во дворце небожительницы. Их наряды своими красками могли поспорить с парчовыми шатрами. В самом деле, вот как они выглядели:

И прелестны и гибки,Одеты в шелка и парчу,Затмевают ониЗнаменитых красавиц из Чу.Точно яшма их лица,Более снегов их тела,Стали парами в ряд –Словно в зале весна расцвела!Превосходят Си ШиКрасотою они неземной,Высоко их прическиПричудливой взбиты волной,В виде фениксов пестрыхГоловки их шпилек резных,И сказать невозможно,Которая краше из них!Очертанья бровей –Словно горы в рассветной дали:Так их тонкие дугиИскусно они подвели.Грациозны, стройны,Словно феям небесным сродни,На свирелях и дудкахСогласно играют они.Плачут флейты в ответ,Барабаны и гонги гремят,То надеждой их песни,То грустью нам сердце томят.От высоких до низких –Все звуки они издают,То протяжно, то быстро,То тихо, то звонко поют.Не наслушаться песенПленительных юных невест,Восхищаться их танцамиСмертному не надоест,Как на груду парчи,Как на клумбу весенних цветов,Каждый в зале на нихБез конца любоваться готов!

Видя, что все эти пленительные девы не вызывают у Танского наставника никаких дурных помыслов, Сунь У-кун от восторга даже губами причмокнул и подумал про себя: «Вот это монах так монах! Молодец! Вокруг такие красотки, в шелках и парче, украшенные драгоценностями, а он и не смотрит на них; никакие греховные помыслы не возникают у него».

Но вот из дворца Вещей сороки навстречу правителю вышла царевна в окружении цариц и придворных дам. Послышались их приветственные возгласы:

– Да здравствует царь-государь! Десять тысяч лет тебе царствовать!

Танский монах совсем растерялся: руки и ноги отказались повиноваться ему. Он дрожал всем телом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});