Медный король - Марина Дяченко

Флот Мирте шел под золотыми парусами. Они поднимались на горизонте, как солнечное марево. Развияр прищурился; сотни кораблей шли в едином строю, при том, что на стороне Золотых не было мага, управляющего ветром. Два воздушных потока – тот, что нес флот Мирте и тот, что по воле Яски наполнял черные паруса «Крыламы» – встречались над морем между двумя флотами и сплетались медленным вихрем.

– Красиво, – сказал Лукс.

Яска подалась вперед. Ее ноздри надувались вслед за парусами:

– Дальнобой. При таком ветре скоро войдем в зону обстрела.

– Снимай ветер, – Развияр наконец-то успокоился.

Он плохо начал этот поход. Его мучили кошмары, в которых трещал над головой маяк перед гаванью Мирте. В первоначальных планах отыскивались новые и новые бреши, их находила главным образом Яска; она ничего не простила и не забыла. Судьба сына волновала ее, но куда больше – пренебрежение ее собственной волей, волей могущественного мага. Пропасть между ее внутренней силой и упрямой волей Развияра становилась глубже с каждым днем, рискуя превратиться в бездну. Развияр ждал от нее взрыва – может быть, даже предательства. Может быть, удара в спину. И кто знает – может, дождался бы, если бы на горизонте не появились, горя под солнцем, золотые паруса.

Яска развела руки ладонями вверх. Ветер стих. На «Крыламе» вывесили сигнал: сворачивать паруса, ждать команды к бою. Глядя в подзорную трубу, Развияр различал теперь отдельные суда и людей на их палубах. Было слишком далеко, чтобы разобрать лица, но Развияр знал, что враги смуглы и подтянуты, что их золотые волосы коротко острижены, а в глазах нет страха. Столетиями жители Мирте усеивали морское дно трупами врагов и обломками их кораблей. Золотых атаковали огромные армии, налетали и наваливались, чтобы захлебнуться кровью, пойти на дно либо устлать своими костями неприветливые берега, в то время как парящий город Мирте по-прежнему смотрелся в воду тихой гавани.

– Кочегарам – полный.

– Кочегарам – полный! Сигнал на «Пузан» и на «Уховертку!»

– Есть сигнал.

Укрепленный корпус корабля содрогнулся. Дым из трубы повалил сильнее, расплылся тучей, путаясь в реях с подобранными черными парусами. Слева задымил «Пузан», справа «Уховертка».

– Далеко, Развияр, – одними губами сказала Яска. – Чтобы их достать, надо войти в зону обстрела.

– Щиты!

– Есть щиты!

Развияр поднял перед собой тяжелый щит в человеческий рост, очень тяжелый, окованный сталью, изогнутый так, чтобы прикрывать бойца спереди и сверху. Солнечный мир сузился до единственной узкой щели на уровне глаз. Лукс выставил щит, закрывая себя и Яску.

– Подарок в каюте? – некстати спросил Лукс.

Развияр не смотрел на него. Узенькая смотровая щель перед его глазами все ярче заливалась золотом: вражеский флот приближался. Солнечные искры прыгали в снастях, хотя паруса теперь были почти полностью свернуты. Горела бликами вода под мерно взлетающими веслами.

– Идут на веслах.

– Готовят залп, – равнодушно сказала Яска. – Три главных цели: «Крылама», «Пузан» и «Уховертка».

– Время?

– Нет.

– Как все-таки красиво, – пробормотал Лукс. – Сколько живу… не видел такой красоты.

– Все, что делают Золотые, красиво и долговечно, – Развияр усмехнулся. – Они даже крыс…

– Да замолчи, проклятый! – вдруг тонко выкрикнула женщина. – Почему ты не утонул тогда? Почему ты не утонул?!

Сделалось тихо. Ветер, нарастая, наполнял черные паруса «Крыламы» и уносил назад удушливый дым. Узкая труба, склонявшаяся над бушпритом, начала мелко трястись.

– Стрелы, – отрешенно сказала Яска.

– Укрытие! – рявкнул Развияр.

Прошло мгновение, другое полной тишины. Потом донесся с неба нарастающий свист; даже у Развияра от этого звука встали дыбом волосы. Он увидел стрелу в полете – точку, острие, летящее ему в глаза, он увидел блеск наконечника и трепетание золотых перьев; в следующий миг стрела ударила в щит, и Развияр еле устоял на ногах.

Туча тяжелых стрел упала на «Крыламу», врезаясь в щиты, втыкаясь в доски, пробивая паруса, нависая почти вертикально, как струи дождя. Грянулось о палубу тело матроса, сбитого с мачты. Развияр повернул голову; рядом шел «Пузан», окутанный летящими стрелами, как золотой сетью.

– Ветер, – сказал он сквозь зубы.

– Есть ветер, – ровно отозвалась Яска. – Прикажи поднять все паруса.

– Поднять паруса-а!

Развернулись черные полотнища. Матросы на мачтах задыхались и кашляли в дыму. И «Пузан», и «Уховертка» отстали и тут же снова нагнали «Крыламу». Яска замерла, подняв ладони к небу, и ветер повиновался ей; золотой флот выстроился перед ними подковой, будто приглашая в ловушку, и три корабля на полном ходу шли в эту западню, будто желая быть окруженными. Теперь безо всякой трубы видны были чистые светлые палубы, ряды стрелковых гнезд, весла, пенящие золотую воду под золотыми кораблями…

– Стрелы.

– Укрытие!

Снова послышался нарастающий свист. Ударил ливень стрел. Капитан выругался; разлетались в щепки деревянные стены кают. Палуба цвела, как поле, золотыми цветами: играло солнце на оперении стрел, глубоко вонзившихся в доски.

– Когда? – спросил Развияр.

– Скоро, – Яска глядела, чуть прищурившись.

– Ты не можешь прикрыть от стрел, хоть на время?

– Не могу… Кочегарам – боевая готовность.

– Кочегарам – боевая! – закричал капитан. – Поднимите сигнал, лентяи, живо!

Он нервничал, становясь многословным. Взлетели сигнальные флажки; на «Пузане» и на «Уховертке» повторили команды. Развияр еще раз покосился на «Пузан»; невозможно было разглядеть, есть ли кровь на его палубе. С каждым мгновением вражеские стрелки все ближе, залпы все смертоносней…

– Пять, – сказала Яска. – Четыре. Три…

Развияр зажмурился. Он много раз воображал себе эту минуту. Три корабля, оторвавшись от остальной эскадры, врезались глубоко в расположение врага, золотые паруса уже не только прямо по курсу, но и справа, и слева…

– Два, – ровным, бесцветным голосом считала Яска. – Один… Огонь!

– Огонь! – закричал Развияр.

Его крик подхватили ревом матросы. Слева взревели на «Пузане», справа на «Уховертке». Толстая труба за бушпритом «Крыламы» мелко задрожала, из ее раструба, похожего на разинутый рот, вылетело облако пламени. В тот же миг плюнули огнем «Пузан» и «Уховертка».

Огненные шары зависли над самой водой, отражаясь в волнах, притягивая взгляд, завораживая. В них бушевало пламя пожара и горели язычки свечей, трещал уютный комелек, занимался край бумажного листа, в них корчились, сгорая, рукописи гекса, догорал одинокий костер, метались огни факелов на сквозняке; Развияр усилием воли вырвал себя из транса. Яска глядела прямо перед собой, губы ее шевелились, а перстень на пальце разгорался сильнее. Развияр посмотрел вперед; там, под золотыми парусами, обмерли от неожиданности люди, но в глазах их по-прежнему не было страха.