Вокзал потерянных снов - Чайна Мьевиль

– Думаю, придет, – сказал Айзек. – Кажется, он понял.

К началу девятого они вернулись в домик у железной дороги. Было безветренно и жарко, столбом стояла пыль. Свет лился через трещины в стенах; мусор и нагретая древесина в свете, что лился через окна и трещины в стенах и крыше, приобрели яркие краски.

Дерхан еще не вернулась. В углу спала или притворялась спящей Пенжефинчесс.

Айзек собрал шланги и провода, контакты и моторы, батареи и трансформаторы, вынул записки, пошуршал ими, скользя глазами по формулам, и сунул за пазуху. Черкнул записку для Дерхан и Пенжефинчесс. Потом они с Ягареком проверили и вычистили оружие, подсчитали скудные боеприпасы. Наконец Айзек посмотрел через битые окна на просыпающийся вокруг город.

Теперь надо действовать осторожно. Уже день, солнце светит вовсю. Каждый встречный может оказаться милицейским, видевшим их гелиотипы.

Они надели плащи. Айзек, поколебавшись, одолжил у Ягарека нож и побрился. Без порезов не обошлось, острое лезвие больно задевало прыщи и родинки, – собственно говоря, поэтому он и носил бороду. Но Айзек действовал быстро и безжалостно к себе, и вскоре показался Ягареку – дряблая кожа, криво подстриженные усы, пучки щетины, кровоточащие ссадины на подбородке. Кошмарный вид – но зато не такой, как раньше.

По пути Айзек то и дело промокал кровь лоскутком. Несколько минут они шагали с беспечным видом мимо магазинов и спорящих обывателей, стараясь обходить людные места, и к девяти оказались на свалке в Грисском меандре. Солнце палило, и здесь, среди гор бросового металла, жара была уж совсем беспощадной. У Айзека на залитом потом лице зудели ранки.

Постепенно два товарища приближались к центру лабиринта, к обиталищу Совета конструкций.

– Никакого толку! – Бентам Рудгуттер сжал лежавшие на столе кисти в кулаки. – Две ночи мы держим в небе воздушные суда, ведем поиски. И ничего! Каждое утро новый урожай трупов, а за ночь не замечена ни одна из этих чертовых тварей. Рескью мертв, Гримнебулин как в воду канул, Блудей тоже неизвестно где прячется.

Он поднял налитые кровью глаза на сидевшую через стол Стем-Фулькер, та спокойно потягивала пряный дымок из трубки.

– Так продолжаться не может, – заключил мэр.

Стем-Фулькер медленно кивнула.

– Во-первых, – рассудительно заговорила она, – теперь ясно, что нам нужны специально обученные войска. Я вам говорила о персонале Попурри.

Рудгуттер кивнул, в который уже раз потерев глаза.

– Мы можем обзавестись ничуть не худшими солдатами. Чего проще – связаться с администрацией карательных фабрик, чтобы прислали нам отряд специально переделанных с зеркалами. Но нужно время, чтобы обучить их. Это минимум три-четыре месяца. А пока мотыльки так и будут хватать граждан и набираться сил. Для нас это чревато потерей контроля над ситуацией в городе. Надо подумать, как этого не допустить. Например, ввести комендантский час. Нам известно, что мотыльки способны проникать в дома, но нет никаких сомнений в том, что большинство жертв было поймано на улицах. Необходимо положить конец домыслам прессы. Не одна же Барбайл работала в проекте «Мотылек». Мы должны подавлять любые опасные подстрекательства к мятежу, мы должны изолировать всех научных работников, которые имеют отношение к этому делу. Половина милиции ловит мотыльков, и мы не можем допустить новой забастовки в доках или чего-нибудь похожего. Иначе не избежать скорого краха. Господин мэр, нынешний кризис посерьезнее любого из тех, что были после Пиратских войн. Мне кажется, пора объявлять чрезвычайное положение. Нам нужны особые полномочия, чтобы можно было действовать по законам военного времени.

Рудгуттер, жуя губами, раздумывал над услышанным.

– Гримнебулин, – поприветствовала аватара.

Совет не сел, он вообще предпочел не показываться.

Остался неразличим среди гор мусора и грязи. Кабель, соединенный с головой аватары, другим концом уходил в слой металлической стружки и битого камня. От мертвеца ужасно пахло. Кожа была в пятнах гнили.

– Гримнебулин, – повторил он жутковатым неровным голосом, – ты вернулся. Ты оставил мне кризисную машину, но она в разобранном состоянии. И где те «я», что отправились вместе с тобой в Оранжерею? Ночью снова летали мотыльки. Ты потерпел неудачу?

Айзек вскинул руки, чтобы остановить поток вопросов.

– Стоп! – властно приказал он. – Я все объясню.

Айзек понимал: нет никаких причин считать, что Совет конструкций обладает эмоциями. И, рассказывая аватаре об ужасных событиях в Оранжерее, о том, столь дорогой ценой удалось добиться столь малой победы, он знал, что не от гнева или горя содрогается и меняется в лице собеседник. Совет конструкций обладал разумом, но не чувствами. Он усваивал и анализировал новые данные, только и всего.

Айзек сообщил, что «обезьяны» уничтожены, и аватару скорчило особенно сильным спазмом. А информация потекла по кабелю в тайные аналитические машины Совета. Конструкции утрачены, а значит, невозможно перезаписать их опыт. Можно анализировать лишь сообщение Айзека.

Как уже было однажды, Айзеку померещился мелькнувший среди мусора человеческий силуэт, но больше тот не появлялся.

Айзек рассказал Совету о вмешательстве Ткача, а потом наконец приступил к изложению своего плана.

Совет, разумеется, схватывал на лету. Аватара закивала. Под ногами Айзека едва уловимо завибрировала земля. Это зашевелился Совет конструкций.

– Понимаешь, что мне от тебя нужно? – спросил Айзек.

– Конечно, – ответил Совет тонким, зыбким голосом аватары. – А я соединюсь напрямик с кризисной машиной?

– Да, – ответил Айзек. – Она здесь не целиком, потому что я забыл на прежнем месте несколько деталей. Но это и хорошо – когда я их увидел, появилась идея. Мне нужна твоя помощь. Ты, Совет, не что иное, как сеть чертовски сложных вычислительных машин, правильно? Так что изволь кое-что для меня подсчитать. Вывести кое-какие уравнения и напечатать программные карты. И они должны быть не просто хорошими, а идеальными. С погрешностью, близкой к нулю. Сделаешь?

– Покажи, – сказала аватара.

Айзек вынул два листка из-за пазухи, подошел к аватаре, отдал. На свалке убийственно пахло нефтью, нагретым металлом, химикалиями, но вонь медленно гниющего покойника была еще острее. Айзек скривил нос, но мобилизовал волю и остался возле мертвеца, объяснил ему свои формулы.

– На этой странице несколько задач, я не могу никак их решить. Справишься? Это касается математического моделирования психической деятельности. На втором листе – посложнее. А вот список нужных мне программных карт. Я старался вывести каждую функцию с максимальной точностью. Вот тут, например, – толстый палец Айзека двинулся по строке мудреных значков, – входные данные, вот это уже модель… Тебе все понятно? – спросил он, шагнув назад. – Берешься сделать?

Аватара взяла бумаги, тщательно просмотрела. Мертвые глаза размеренно двигались вправо-влево. Проделывала она это непрерывно, пока наконец не содрогнулась – данные пошли по кабелю в невидимый мозг Совета. Постояв немного без движения, аватара сказала:

– Все это можно сделать.

Обрадованный Айзек кивнул:

– Нам это понадобится, гм… чем раньше, тем лучше. Ты можешь управиться поскорее?

– Я попробую. А когда наступит вечер и вернутся мотыльки, ты включишь ток и соединишься со мной. Подключишь меня к кризисной машине.

Айзек кивнул, порылся в кармане и достал еще один клочок бумаги. И отдал аватаре.

– Список всего, что нам нужно. Или на свалке найдется, или удастся быстро смастерить. У тебя есть… э… кому поручить? Какие-нибудь маленькие «я»? Пара шлемов, какими пользуются коммуникаторы, пара батарей, миниатюрный генератор, ну и еще кое-что. Опять же, как можно скорее. Самое главное – кабель. Толстый провод для электрического или чародейского тока. Мили две с половиной, а лучше три. И не обязательно одним куском, понятное дело. Лишь бы можно было легко срастить. Ведь придется тебя подключать к нашему… изделию. – Договаривал он уже тихим голосом, монотонно. И пристально глядел на аватару. – Кабель должен быть готов к вечеру, к шести… Нас только четверо, – хмуро добавил Айзек, – и к тому же один ненадежен. Ты не мог бы связаться со своей… паствой?

Аватара медленно кивнула, ожидая объяснений.

– Надо, чтобы люди протянули по городу и соединили провода.

Айзек выдернул листок из руки аватары и принялся чертить на обратной стороне. «Y» – две реки, крестики – Грисский меандр и Ворон, Барсучья топь и Каминный вертел. Затем соединил кресты прямыми карандашными линиями и взглянул на аватару снова.

– В общем, надо дать работу твоим прихожанам. И не мешкая. К шести часам чтобы все были на местах с кусками кабеля.

– Почему бы тебе не сделать все здесь? – спросила аватара.

Айзек помотал головой:

– Не получится. Это задворки, а нужен центр города, где вероятность успеха будет максимальной. Придется идти к вокзалу на Затерянной улице.