Круги в пустоте - Виталий Каплан

— Да так, — проглотил слюну Митька, — пустяки. Ногу обожгли, пятку. Чем-то раскаленным, только я не видел. Но я все равно ничего им не рассказал про вас, — торопливо добавил он.

— Да хоть бы и рассказал, — вяло отмахнулся кассар, — разницы уже никакой. Так… — его пальцы, ставшие вдруг неожиданно мягкими и осторожными, ощупывали пострадавшую ногу. — Ничего, жить будешь. Поболит и перестанет, а до кости они не добрались. Сейчас…

Скосив глаза, Митька наблюдал, как из мешочка, прикрепленного к поясу, он достал щепоть какого-то серого порошка и равномерно рассыпал по обожженной коже. Потом сел рядом на корточки, наклонился, плюнул на рану — и аккуратно растер порошок слюной. Поводил сверху ладонями, беззвучно пошептал что-то.

— Завтра пройдет, — наконец сообщил он, поднимаясь. — Дожить бы только до завтра… Ты сиди пока, не шевелись, береги свою драгоценную пятку. А я пока схожу вниз, посмотрю, что там с пожаром делается.

И Харт-ла-Гир ловким, неуловимым каким-то движением перескочил на другой край палубы, откинул крышку люка — не того, откуда вытягивал Митьку, другого, дальнего. Ругнулся сквозь зубы — и нырнул туда, в вырвавшиеся ему навстречу темные клубы дыма.

— Сильно болит? — участливо спросил Хьясси, присаживаясь рядом.

— Да не особо, — соврал Митька. — Но это вообще… Как все получилось-то? Давай, рассказывай, пока он там возится.

— А чего рассказывать-то? — пожал плечами Хьясси. Только тут Митька обратил внимание, что на мальчишке — млоэ, причем из дорогой ткани, украшенной серебряной вышивкой и зеленой окантовкой. Такое рабы не носят, да и мало кто из свободных… Богатый купец, чиновник, кассар — те могут нарядить отпрыска. Только ткань почему-то была мокрой.

— Все рассказывай! — решительно сказал Митька. — Вот как меня схватили на конюшне — все, что потом было.

— А я видел, как тебя схватили, — грустно улыбнулся Хьясси. — Меня господин вслед за тобой выставил, велел сходить тебе помочь. Только я не сразу пошел, я сперва немножко послушал под дверью… Он, господин, оказывается, решил меня продать этому… ну, на постоялый двор. Мне так обидно стало, я и побежал тебе рассказать… а там вижу, тебя уже крутят и в мешок суют. А потом лошадей вывели по двор, мешок поперек седла — и погнали куда-то. Я сразу наверх, к господину… Ой, что там было…

Хьясси судорожно вздохнул, откинул прядь волос со лба.

— Он же хозяину бороду всю вырвал, ногами его топтал! А как ругался… У нас в квартале гончаров так никто не умеет, и в деревне так не умеют… Грозился весь постоялый двор сжечь… Но не сжег, схватил Уголька, меня впереди себя — и следом… Два дня гнали, и ночью тоже, почти и не слезали — только чтобы по-быстрому перекусить, и все такое…

— Как Уголек-то выдержал? — удивился Митька.

— А господин ему в ухо что-то шептал такое… Наверное, заклинания идольские, — боязливо передернул плечами Хьясси. — И как он путь находил? Они ж не по дороге мчали, а напрямик через степь, в траве… Там же никаких следов не видно. А он гнал, будто точно знал, куда надо… И так два дня, пока до берега не доскакали. А доскакали — и видим, как корабли отходят. Три корабля, а господин сразу сказал — Митика на среднем, а другие — это охрана.

— И что же вы дальше? — казалось, Митька слушал приключенческую повесть, до конца еще не веря, что все это и впрямь было.

— А дальше мы следом, вдоль берега… Три дня, да… А потом… Потом Уголек умер. Прямо на ходу, знаешь… Дернулся вдруг, замедлил шаг — и у него колени подломились. Господин едва успел меня на руки подхватить, и Уголек упал. Захрипел, заржал так жалобно — и все, затих. Господин сказал, сердце не выдержало.

— И вы что же, пешком дальше?

— Недолго, — успокоил его Хьясси. — Нас потом конный разъезд остановил. Все такие важные, с государевыми повязками, с копьями. А господин их перебил за минуту. Даже меч не доставал, голыми руками… Прыгнул одному сзади за спину, сбросил с седла, потом уже других… Связал и оставил в траве, а сам на одного коня, меня на другого — и дальше погнали.

— Ты что же, умеешь верхом ездить? — удивился Митька.

— Конечно, — недоуменно ответил Хьясси. — У нас все мальчишки умеют… А тем более у дедушки в деревне. Только там кони не такие, не кассарские… Там их в телеги запрягают, мешки возить, бревна… А кассарские кони норовистые, но господин ему пошептал, и он ничего, не лягался, не сбрасывал. И мы догнали корабли, и даже немножко опередили.

— Во дела, — зачаровано выдохнул Митька. — Жалко, меня с вами не было.

И тут же рассмеялся своей глупости.

— А потом господин придумал, как попасть на корабль, — деловито продолжал Хьясси. — Вот это мне дал, — указал от пальцем на роскошное млоэ, — и велел плыть на середину реки, как раз за поворотом, там она изгибалась… ну, и барахтаться, вроде как тону. Как раз средний корабль чтобы в этот момент вышел, и меня там увидели. Я так и сделал.

— А если бы потонул? — строго спросил Митька.

— Потонул? Но я же умею плавать! — гордо ответил Хьясси. — Что, побарахтаться трудно, покричать? Да и вода теплая, ногу не сведет… Не то что в горных речках. Мне папа рассказывал… — он коротко вздохнул, будто разом потерял весь воздух. — В общем, меня заметили, засуетились, стали вытаскивать. — Ну а почему они вообще тебя стали спасать? Подумаешь, пацан какой-то тонет.

— Так на мне ведь одежа богатая, это ж видно, — терпеливо объяснил Хьясси. — Раба, ясное дело, вытягивать бы не стали. А так понадеялись, что отблагодарят.

Он вновь затих, обвел взглядом мертвые тела. Да уж, присвистнул Митька, отблагодарили так отблагодарили…

— И что же ты им сказал, когда тебя вытащили?

— А господин мне заранее велел, что говорить. Будто я сын местного старосты, и убежал с ребятами на лодке кататься, а лодка была дырявая и потонула, и они все, ну, ребята, потонули, один я выплыл… Ну, плакал, что накажут… Лицо-то все равно мокрое, не видно, настоящие ли слезы… А пока они вокруг меня суетились, господин под водой до корабля доплыл и как-то на борт забрался, а потом что-то такое зажег в трюме, и все забегали, закричали, всем не до меня стало… А он тогда на палубу выскочил и начал с ними драться. Ну и вот… Сам видишь. Я никогда не думал, что человек так драться умеет. Наверное, ему злые духи помогают… старец Лоуми про такое говорил…

— А эти? — настороженно спросил Митька, указывая рукой на трупы, — они что, в самом деле единяне?

Хьясси лишь ухмыльнулся.

— Да ты чего? Кто служит Единому, разве стал бы беззащитного хватать и мучить? Грех это, за такое душа в темную пропасть пойдет.