Карабах – горы зовут нас - Эльбрус Иззят оглы Оруджев

проведении наступательных действий на Садаракском направлении и освобождение захваченных территорий. Присутствующие, перебивая друг друга, стали рассказывать о происходящем на фронте. Бурные обсуждения сложившейся ситуации на границе Республики, между командирами могли продолжаться бесконечно. После зачитки боевого распоряжения, майору Мустафаеву было приказано приступить к планированию боевых действий, и совместно с военным комиссаром республики осуществить частичную мобилизацию. О том, что для противника и его разведки это станет известно, не было никаких сомнений, чего и добивался полковник. Надо было сделать так, чтобы в Ереване ни у кого не было сомнений, что Азербайджан, несмотря на имеющийся договор по неприменению силы в отношении друг друга, хочет начать военные действия именно здесь, в Нахичевани.

Разработанный и продуманный план относительно дезинформации противника вступил в силу, теперь все зависело от продуманных действий полковника и его команды.

В течение последующих трех суток, гарнизон кипел страстями. Среди местных жителей распространили слух, что наступление на Садарак не остановится выходом на границу, а будет продолжено до самого Еревана. Радиоперехваты разговоров армянских разведчиков, наблюдавших за перемещением войск вдоль границы, свидетельствовало о том, что все идет по плану, оставалось только закрепить в сознании руководства Армении, что Азербайджанские войска, действительно хотят нарушить перемирие и перейти в наступление.

На шестой день полковник решил приступить к завершающему этапу.

Рано утром, он вместе с начальником разведки бригады и майором Мустафаевым выехали на Ордубатское направление.

Стоял прохладный, ноябрь. На склонах хребтов в лесах еще не облетела вся листва, а окрестные горы уже украсили свои вершины белыми остроконечными папахами, как у местных чабанов, пасущих свои отары у подножья гор. Красно-бурые скалы горы Союг-дага побелели до самых границ леса. Черный хребет Большой Батабарт — даг покрылся пушистым первым снегом. Дальние вершины гор перевала стеклянно и холодно сияли по ночам рассеянным светом безликой луны. В горах в свои владения вступала зима. С северной стороны на десятки километров во все стороны лежала, размокшая Джульфинская равнина.

Кавказская осень украсила всеми цветами красок разомлевшие горы. Светило нежаркое солнце.

Всю дорогу полковник любовался величественной красотой открывающейся его взору.

— Прекрасна наша земля, — думал он, глядя на горы, — что здесь в Нахичевани, что в Карабахе или Шамахах. АЛЛАХ создал этот рай только для радости и любви. И это было так, судя по историческим записям или по поэмам, сложенным великими поэтами, пока сюда, в эти сказочные земли, не ступила нога гонимых отовсюду армян, как хитрых и кровожадных людей, приносящих своим соседям только горе и слезы. На протяжении 150 лет, с началом первых переселений армян из Персии, а потом и из Турции в этих местах не стихали войны, лилась кровь народа, приютившего армян, и давшего им кров. Вот и сегодня, вместо того чтобы любоваться красотой и наслаждаться прекрасным горным воздухом, мы едем на фронт, чтобы защитить и отстоять свои земли, — думал полковник, грустно всматриваясь в лес, покрытый первым пушистым снегом.

Комбриг Мустафаев молчал, думая над своими незавершенными делами. За последние сутки он осунулся, под глазами появились темные круги, что говорили о бессонных ночах и напряженной работе. Но, как всегда, майор был гладко выбрит, шею его стягивал чистый подворотничок отглаженной формы. Рядом с полковником сидел начальник разведки бригады, уже немолодой мужчина, с роскошной черной бородой вплетенной в нее серебряной нитью.

— Наверно из запаса пришел, звание его, старший лейтенант не соответствовало его возрасту. Когда полковник решил расспросить его о последних сведениях, о противнике, тот по простоте души своей, стал рассказывать так, будто делился новостями со своими приятелями.

Из рассказа стало понятно, что враг начинает делать то, что от него ожидают.

— А вы как думаете, — обратился полковник к начальнику разведки, — сможем прорвать оборону противника?

— Настрой у личного состава бригады боевой, — уклонился тот от ответа, это не осталось без внимания полковника.

— Значит, не до конца еще Мустафаев убедил своих командиров в том, что война действительно будет. Надо поговорить об этом с Председателем Парламента. Каждый житель должен поверить нам, тогда и противник поверит, — решил про себя полковник и не стал больше приставать к разведчику вопросами.

Машина, петляя по горным дорогам, выехала на берег реки Араз, где располагался штаб батальона, обороняющего границу с Арменией в районе Мегри. Выйдя из машины и разминая отекшие ноги, полковник любовался открывшейся красотой ландшафта. Командир местного батальона пригласил в свой штаб, расположенный в старом полуразрушенном бараке. Несмотря на то, что в комнате стояла печка, раскаленная докрасна, тепло не держалось, выветриваясь через проемы в окнах. Однако чай поданный к столу был настолько изумительным, что после выпитого первого стакана полковник на миг даже забыл про холод. Заваренный, по какому-то особому местному рецепту, заправленный мятой чай, благоухал ароматом.

— После такого чая и умирать не хочется, так нет, Карам муаллим? — спросил он у комбрига.

— Это от воды он такой. Солдаты приносят воду из источника, находящегося на высоте 2500 метров. Если бы вы летом сюда приехали, мы бы вас угостили такой водичкой, что нигде другой, такой вы не найдете, тем более в Сальянах, — улыбаясь своей открытой улыбкой, заметил Мустафаев.

— Уже вычислили, откуда я родом. Ничего не скажешь — разведка работает у вас хорошо, — полковник похлопал по плечу разведчика.

— Ты Карам, прав. В Сальянах такой воды точно нет, это ты хорошо сказал, но зато там есть такая сладкая рыба, о которой вы можете только мечтать, называется она — илан

— балыг (угорь).

— Один — один, товарищ полковник, — смутился комбриг, понимая, что задел полковника за живое.

— Жив буду обязательно приеду, сюда летом, а пока у нас много дел, так что пора и честь знать, — не стал полковник развивать скользкую тему. Пусть комбат выведет нас на свой наблюдательный пункт, и мы проведем оттуда рекогносцировку.

Привычка полковника, выработанная на войне, видеть все своими глазами, потащила всех офицеров в горы.

Карабкаясь по крытым тропинкам, за командиром местного батальона, он внимательно осматривал местность, вел расчет времени, уточняя замысел решения.

— Не сегодня так завтра, надо будет освобождать захваченные горы и тогда пригодится сегодняшний труд, — думал он, идя за комбатом. Весь день пролетел в сплошных переходах с высоты на высоту, пока солдаты и командиры местного батальона не убедились, что именно здесь, приехавший из Баку полковник, решил прорвать оборону противника. Только одного они не поняли, — кто же сможет подняться по таки крутым скалам.

Когда вернулись в штаб, там их ждал горячий ужин. Наскоро поужинав, тронулись в обратную дорогу, уже без начальника разведки, которого оставили на высоте