Аламут - Владимир Бартол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Известие о рассеянии султанских войск за пределами Аламута и Гонбадана насторожило осторожного Тадж аль-Мулька: его бывшему союзнику Хасану угрожала опасность, нависшая над королевством. Теперь, заняв место Низама аль-Мулька в качестве управляющего великой Иранской империей, он ощутил всю тяжесть своей ответственности за мир и порядок во всем королевстве. Твердый приказ султана безжалостно расправиться с исмаилитами был практически выполнен по его приказу. Он немедленно освободил от должностей эмиров Арслан Таша и Кызыл Сарика и назначил на их место двух молодых и решительных турецких офицеров. Они должны были собрать и перегруппировать разрозненные отряды и с их помощью вновь атаковать Аламут и Гонбадан.
"В последнее время с нас достаточно волнений", - сказал Хасан, обращаясь к двум своим помощникам. "Нам нужен отдых, чтобы мы могли подготовиться к продолжению битвы. Не менее важно и то, что нам нужно заделать прорехи в нашем здании. Так что давайте попробуем заключить с султаном почетный мир".
Федаю по имени Хальфа было поручено отправиться в Багдад с письменными условиями для султана, в которых Хасан выдвигал следующие условия: Он должен вернуть исмаилитам все замки и крепости, которые они удерживали до нападения великого визиря. Султан должен был выплатить репарации за поврежденные или разрушенные замки. Взамен Хасан обязуется не приобретать новых крепостей. В то же время он будет готов защищать всю северную границу королевства от набегов варваров. Султан должен будет платить ему пятьдесят тысяч золотых в год на содержание этой армии.
Хасан улыбнулся, ставя печать на письме. Он прекрасно понимал, что его требования - не маленькая провокация. Ему было интересно, как воспримет их султан. Ведь он требовал не что иное, как чтобы всемогущий император Ирана платил ему ежегодный налог!
Несмотря на то что Хальфа был уполномоченным посланником, султанские приспешники схватили его еще в Хамадане и отправили в Багдад в цепях. В разгар празднеств командир султанской телохранителей доставил письмо Хасана своему повелителю. Государь сорвал с него печать и с нетерпением прочел. Он побледнел. Его губы задрожали от ярости.
"Как ты посмел принести мне такую мерзкую вещь в разгар праздника?!" - прорычал он на командира.
Командир телохранителей упал на землю. Он молил о пощаде.
"Вот, читай!" - крикнул султан.
Он распустил весь суд. Теперь он мог дать волю своей ярости. Он сорвал занавески и ковры с дверных проемов и окон, разбил все, что можно было разбить, а затем рухнул, задыхаясь, на подушки.
"Приведите ко мне злодея!" - приказал он хриплым голосом.
Они привели Халфу, связанную и напуганную.
"Кто ты?!"
Халфа ответила, заикаясь.
"Федай?! Значит, ты профессиональный убийца!" - завопил султан.
Он вскочил на ноги, толкнул Халфу на землю, прыгнул на него и пришел в ярость. Наконец он выхватил свою саблю и зарубил ею бедного гонца насмерть.
Его вспышка закончилась так же внезапно, как и возникла. Он протрезвел при виде лежащего перед ним мертвого тела. Он спросил совета у своего личного писца и командира телохранителей, как ответить на бесстыдную провокацию Хасана.
"Вашему величеству следует ускорить все военные кампании против исмаилитов", - посоветовал командир телохранителей.
"Но и само оскорбление должно быть возвращено", - сказал его секретарь. "Позвольте мне составить ответ от имени вашего величества.
Они решили отправить гонца в Аламут. В своем письме секретарь назвал Хасана убийцей, предателем и наемником каирского халифа. Он приказал ему немедленно освободить все замки, которые он захватил незаконно. Иначе от них не останется камня на камне, а исмаилиты будут уничтожены вместе со своими женами и детьми. Его самого постигнет высшая мера наказания. Вот как должен был ответить ему Его Величество.
Посланником был выбран молодой офицер, некий Халеф из Газны. Он сел на коня и менял его на каждой станции по пути, и таким образом за шесть дней добрался до Аламута.
Манучехр заставил его задержаться в своей башне, пока он нес письмо Абу Али, который, в свою очередь, передал его Хасану.
Хасан прочитал его, а затем спокойно показал Абу Али. Он также позвал Бузурга Уммида. Он сказал им: "Султан ослеплен собственным величием и отворачивается от грозящей ему опасности. Он отказывается признать нас. Очень жаль его".
Он приказал заковать гонца в цепи и привести к нему.
Халеф сопротивлялся, когда его связывали.
"Это преступление!" - кричал он. "Я посланник Его Высочества, султана и шаха Ирана. Если вы посадите меня в цепи, вы оскорбите его".
Это было безрезультатно. Ему пришлось предстать перед верховным главнокомандующим в кандалах.
"Я решительно протестую против такого обращения, - возмущенно заявил он, войдя в прихожую, где его ждали командиры.
"Где мой гонец?" холодно спросил Хасан.
"Сначала...", - сказал Халеф, пытаясь возобновить свой возмущенный протест.
"Где мой гонец?!"
Хасан впился глазами в офицера. Его голос был жестким и властным.
Халеф упрямо опустил глаза. Он молчал.
"Вы онемели? Подожди! Я покажу тебе, как развязать язык".
Он приказал евнуху проводить палача с его помощниками и их снаряжением. Затем он повернулся к величественному помосту и начал непринужденно беседовать с ними.
Халеф внезапно заговорил.
"Я пришел от имени Его Величества. Я лишь выполняю его приказы".
Хасан проигнорировал его слова. Он даже не взглянул на него.
Прибыли палач и два его помощника. Все трое были настоящими гигантами. Они сразу же начали устанавливать дыбу. На пол поставили каменную урну и с помощью мехов раздували в ней угли. В отдельном ящике лежали различные орудия пыток, которые неприятно дребезжали, когда их ставили в угол.
На лбу Халефа выступили бисеринки пота. Он начал глотать так много, что во рту скоро пересохло.
"Откуда мне знать, что случилось с вашим посланником?" - сказал он, и голос его дрогнул. "Мне просто отдали приказ, и я его выполнил".
Хасан вел себя так, словно был глухим.
Когда приготовления к пытке были закончены, палач заговорил.
"Все готово, сайидуна".
"Начните с горения".
Палач достал из ящика остро заточенную железную кочергу и начал раскалять ее в огне.
Халеф крикнул: "Я расскажу тебе все, что знаю".
Хасан по-прежнему не двигался.
Кочерга раскалилась до бела. Палач достал ее из огня и подошел к узнику, который застонал, увидев, что его ждет.
"Господин! Пощадите меня! Султан зарубил вашего посланника своей саблей".
Только теперь Хасан повернулся лицом к Халефу. Он подал палачу знак удалиться.
"Значит, ты все-таки обрел дар речи? И султан собственными руками зарубил моего эмиссара, говоришь? Плохо, очень плохо".
Все это время он думал, как перехитрить султана. Теперь, когда он
