Женщины в его жизни - Барбара Брэдфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Очевидно, она засекла меня, когда я с Камиллой входил в «Ритц» минувшей весной. У нас была там встреча за ленчем с ее бухгалтером. Также подозреваю одну доброжелательницу, рассказавшую Стасси, что видела нас с Камиллой в ресторане в Нью-Йорке. – Максим покачал головой, скорчил гримасу. – Кто бы ни был тот бдительный страж, он забыл упомянуть, что с нами ужинал и муж Камиллы.
– Это показывает, каким тебе надо быть осторожным. Слава Богу, я холостяк. И навсегда им останусь. Мне по душе роль вечного жениха.
Максим рассмеялся:
– Если уж кто и плейбой, так это ты! Мне никогда не понять, почему им охота вешать этот ярлык на меня.
– У тебя вид более подходящий, чем у меня, – заметил Корешок с усмешкой. – Лихой, очаровательный, блистательный и т. д. и т. п… Большинство воспринимает меня пустозвоном, зная, что я у тебя на побегушках.
– Боже мой, да если б они знали! Скорость – главное качество! Для женщин, автомобилей, лодок, колеса рулетки. И для тебя! Но следи за собой, старина, в том, что касается скоростных автомобилей и лодок. Не хочу тебя потерять.
– Кто бы это говорил! Ты же сам всегда жмешь на газ до предела. Но за меня ты не бойся, я запланировал болтаться тут еще долго. – Корешок умолк и сел вразвалку с выражением задумчивости в голубых глазах.
Некоторое время Максим вел машину молча.
– У нее всегда было к тебе собственническое отношение.
– По-видимому, да.
– И несколько ревнивое. Я питаю к Анастасии самые нежные чувства, она самая изумительная девочка, но она сразу скисает, стоит тебе только взглянуть на другую женщину.
Максим посмотрел на Корешка, и брови его сошлись – на лице возникло хмурое недоумение.
– Ты в самом деле так считаешь?
– Да, считаю.
– Но ведь знает же она, как сильно я ее люблю. Я всегда ее обожал.
– Женщины бывают такие странные, – поколебавшись, начал объяснять друг. – Есть еще одна штука: она терпеть не может, когда ты где-то, далеко от нее… Тебе это может показаться странным, но она твой бизнес ненавидит за то, что почти все время ты посвящаешь ему.
Услышанное поразило Максима.
– Но не могу же я взять и все остановить! – возмущенно воскликнул он. – За последние годы я построил целую империю. На мне ответственность за тысячи людей, служащих, главных акционеров, публику, не говоря о себе. Я нахожу удовлетворение в своей работе.
– Уверен, что она знает об этом, – перебил его Корешок. – Я же не сказал, что она хочет, чтобы ты бросил всю свою бизнес-империю. Она достаточно умна, чтобы не ждать от тебя подобного шага. Я только пытаюсь тебе объяснить… ты проводишь много времени вдали от нее. Какая женщина не стала бы взбрыкивать?
Максим кивнул:
– Намек понял, Корешок. Вынужден с тобой согласиться. Я намерен пересмотреть свой распорядок.
Он так тяжело вздохнул и выглядел таким озабоченным, что Корешок воскликнул:
– Э-э, брось, Граф, все будет отлично! Вот увидишь, когда в Лондоне приедешь домой, Анастасия к тому времени отойдет. Я уверен, что завтра или самое позднее послезавтра я снова погоню машину в Ниццу встречать вас обоих.
– Надеюсь. Я просто не выношу, когда между нами раздоры.
Примирение состоялось, и они ушли на яхте в Эгейское море. Их супружество еще длилось некоторое время. Но года не прошло, как их утлая семейная ладья вновь затрещала по швам. Поводы были все те же. Нервы у Анастасии расшатались совсем, ее хрупкая психика не выдерживала груза бесчисленных проблем, как реальных, так и вымышленных. Без злого умысла она довела их отношения до глубокой трещины, но неосознанно препятствовала Максиму в наведении мостика. В 1976 году, будучи не в силах и далее выдерживать несносный темп его жизни, она настояла и подала в суд на развод. Поначалу он пытался ее переубедить, но в конце концов был вынужден согласиться. Любя ее безмерно, Максим не решился подвергать угрозе ее здоровье.
В 1977 году они развелись. Максим тяжело переживал их разрыв, детей это событие глубоко потрясло и огорчило, а друзья и родные были потрясены и опечалены.
ЧАСТЬ 5
КАМИЛЛА
ТАНЖЕР, 1981
Но царь сказал мне: отчего лицо у тебя печально?
ты не болен, этого нет, а верно, печаль на сердце?
Книга Неемии, 2; 250
Камилла Голленд ожидала Дэвида Мейнса в прохладном, отделанном мрамором баре отеля «Эль Минзах», где она остановилась. Был тот час дня, когда шумная суета на улицах стихала, а солнце еще стояло в небе, но уже клонилось к морю, пестря его темную синь золотыми и малиновыми мазками. Камилла знала, что еще немного, и черная ночь окутает все вокруг, так в здешних местах было всегда.
Камилла любила эту характерную для Северной Африки, едва уловимую грань дня и ночи. На ее родине, в Шотландии, эта пора суток даже имела особое название: «глоуминг» – «смерканье». Сумерки – приятная пора, подумала она.
Тишину в баре нарушал лишь мягкий шорох лопастей вентилятора под потолком. До слуха Камиллы, правда, долетало с улицы отраженное стенами слабое эхо монотонного голоса муэдзина, с минарета мечети призывавшего правоверных к вечерней молитве.
В приглушенном освещении бара она увидела вдруг, что к ней направляется Дэвид – рослый, худощавый, покрытый стойким загаром за многие годы жизни здесь. Он остановился у ее столика, взял обе ее руки в свои и поднял ее со стула:
– Камилла! Просто чудо, что ты здесь, можно сказать, у меня во дворе! Милости прошу в дом!
– Рада тебя видеть, Дэвид, – отвечала она, и это была правда.
Они сели за стол, оценивающе оглядели друг друга и расхохотались. Они всегда любили работать вместе на фильме. Несколько сценариев Дэвид написал специально для нее. И успех и шишки они иногда делили поровну, являясь давними товарищами по оружию.
– Я уж и не надеялся увидеть тебя в Танжере в одиночестве, – сказал Дэвид, садясь поудобнее.
– Ты знаешь, ведь я развелась с Питером Джарвисом. Почти два года назад.
– Знаю об этом из рубрик светской хроники. Однако я-то имел в виду последние вести о тебе, полученные от Алана Трентона. Он говорил, что у тебя якобы серьезный роман с Максимом Уэстом. Так вот, где он, этот прославленный Максим? Небось где-то проворачивает очередную сверхвыгодную суперсделку.
– Должно быть, ты отнюдь не вчера услыхал об этом от Корешка, – застигнутая врасплох, попробовала парировать Камилла. – Последние полгода мы с Максимом ни разу не виделись. – Чтобы скрыть смущение, она взяла бокал с вином и залпом выпила.
Его цепкий писательский глаз все успел заметить.
– Извини, дорогая, не наступил ли я тебе на мозоль? Я жутко неуклюжий кретин. Бога ради, прости. – Он тепло улыбнулся: – Позволь, я схожу принесу нам выпить, и тогда мы сумеем разобраться со всеми сплетнями. Еще белого?