Ненависть к поэзии. Порнолатрическая проза - Жорж Батай

Знакомится с Жоржем-Анри Ривьером.

1929

Переезжает на авеню де ла Рен (№ 24) в Булонь-сюр-Сен.

В январе выходит его последняя публикация в журнале «Аретюз». Жан Баблон, Пьер д'Эспезель и Жорж-Анри Ривьер получают финансирование от Жоржа Виндельштейна (антиквара и издателя «Газетт де бозар») для создания нового журнала, который заменил бы собой «Аретюз». Так возникает журнал «Докюман (Учения, Археология, Изящные искусства, Этнография)»: его директором был Карл Эйнштейн, Батай исполнял роль ответственного секретаря и во многом определял стиль этого издания.

В апреле выходит первый номер «Докюман», в котором участвуют ученые, музейные хранители, библиотекари, а также бывшие сюрреалисты, поссорившиеся с Бретоном, — Лембур, Буаффар, Деснос, Витрак и Лейрис. Батай публикует статью «Академический конь».

Во втором номере (май) печатает «Апокалипсис из Сен-Севера». С этого же времени начинается публикация статей для так называемого «Критического словаря», который, по замыслу авторов (Батай, Лейрис, Деснос, Жак Барон, Марсель Гриоль, Карл Эйнштейн и др.), должен был стать энциклопедией нового «материализма»: «Материализм обратится просто омаразмевшим идеализмом, если он не будет связан самым непосредственным образом с психологическими или социальными фактами». Сущность нового материализма проявляется в жестокости и сакральном. «Критический словарь» так никогда и не был завершен, но отдельные его статьи регулярно появлялись на страницах журнала. Первая статья Батая для этого словаря называлась «Архитектура».

В журнале «Докюман» за 1929 г. Батай публикует также статьи «Материализм», «Человеческое лицо», «Глаз», «Кругосветное путешествие», «Верблюд», «Несчастье», «Пыль», «Святые места», «Мрачная игра», «Большой палец на ноге» и др.

Статья Батая «Язык цветов», появившаяся в июньском номере «Докюман», вызывает критику со стороны Бретона. В декабре Бретон даст Батаю резкую отповедь во «Втором манифесте сюрреализма»: кроме чисто эмоциональных аргументов, Бретон высказывает свое неприятие эстетики безобразного, которая выявлялась в батаевских публикациях в «Докюман». Камнем преткновения оказывается творчество маркиза де Сада, которое служит для Батая источником для разработки его собственной «философии омерзительного» — «гетерологии», в то время как Бретон ограничивается чисто социальным толкованием, да и то не столько творчества, сколько жизненного пути Сада. «Второй манифест сюрреализма» был грубым вызовом, который Бретон бросает Батаю, «переманившему» диссидентствующих сюрреалистов в свою группу, собравшуюся вокруг журнала «Докюман».

1930

Пятнадцатого января в своей парижской квартире умирает мать Батая — Мария-Антуанетта Батай. Во время бдения у тела матери Батай испытывает потрясающее эротическое возбуждение: эта сцена окажется одним из постоянных лейтмотивов его творчества.

В ответ на оскорбительный «Второй манифест сюрреализма» Батай вместе с Десносом выпускают антибретоновский памфлет под названием «Труп», в котором участвуют также Жорж Рибмон-Дессень, Жак Превер, Раймон Кено, Роже Витрак, Лейрис, Лембур, Буаффар, Макс Мориз, Жак Барон и Алехо Карпентьер. Батай применяет к Бретону эпитеты «абсцесс клерикальной фразеологии», «застарелый религиозный мочевой пузырь», «кастрированный лев» и др. Памфлет «Труп» выходит тиражом в 500 экземпляров 15 января, в день смерти матери Батая.

Восемнадцатого января Батай переведен из Отдела медалей Национальной библиотеки в Отдел печатных изданий, что было своего рода «понижением» его социального статуса. Возможно, это произошло из-за его эпатирующих публикаций в «Докюман», возможно — из-за его опозданий на работу: читатели жаловались на то, что он слишком поздно открывал двери Отдела медалей.

Десятого июня родилась Лоране, единственная дочь Жоржа и Сильвии Батай.

Для журнала «Докюман» пишет статьи «Отклонения от природы», «Первобытное искусство», «Увечье как жертвоприношение и отрезанное ухо Ван Гога», «Современный дух и игра транспозиций» и др.

Продолжает полемику с Бретоном посредством открытых писем, среди которых выделяется «Потребительная стоимость Д.-А.-Ф. де Сада», в которой Батай не только спорит с поверхностной интерпретацией, какую давали Саду сюрреалисты в 20-е годы, но и углубляет свою собственную философию, основанную на произведениях Сада.

В декабре переезжает в Иссиле-Мулино (улица Клод-Матра, д. 3).

Читает Маркса, Троцкого, Кроче, Штирнера, Плеханова и проч.

1931

Двадцать девятого января в письме к своему другу и специалисту по творчеству Д.-А.-Ф. де Сада Морису Эну заявляет о закрытии журнала «Докюман» (к этому времени вышло 15 номеров журнала).

Знакомится с Борисом Сувариным и начинает участвовать в деятельности «Демократического коммунистического кружка», объединявшего интеллектуалов крайне левых убеждений, и начинает регулярно печататься в журнале «Критик сосьяль».

(Борис Суварин (1895–1984, наст, имя Борис Лифшиц, псевдоним был заимствован из «Жерминаля» Э. Золя) родился в Киеве и был перевезен в трехлетнем возрасте своими родителями-эмигрантами в Париж. Будучи сотрудником социалистического еженедельника пацифистского направления «Погаолер де Пари» он публикует в 1916 г. статью в защиту Троцкого «Нашим друзьям в Швейцарии», на которую получает полемический ответ от Ленина «Открытое письмо Суварину». С этого времени Суварин увлекается марксизмом и становится одним из ведущих деятелей коммунистической партии Франции. В 1921 г. уезжает в Москву, чтобы работать в составе секретариата Коминтерна, куда он рекомендован лично Лениным, который рассчитывал на Суварина как на организатора революции во Франции и потому прощал ему его неподобающее поведение, проявившееся, например, в посещении политзаключенных в Бутырской тюрьме, куда Суварин отправился сразу же по приезде в Москву. Суварин был первым руководителем, исключенным из Коминтерна в 1924 г. за защиту Троцкого. Разумеется, он покидает и ФКП. Еще в 1920 г. Суварин основал «Коммунистический бюллетень», который был остановлен в 1924 г., но потом время от времени возобновлялся вне рамок ФКП: одной из самых скандальных публикаций Суварина было придание гласности так называемого «Завещания» Ленина. На десятую годовщину Октябрьской революции (1927) Суварин реагирует в своем бюллетене статьей «Черный Октябрь». С 1926 г. он собирает группу коммунистов-диссидентов «Коммунистический марксистско-ленинский кружок», который с 1930 г. будет называться «Демократический коммунистический кружок». В нем участвовали экономист Люсьен Лора (Отто Машль), философ Симона Вейль, филолог Пьер Паскаль, Пьер Каан, Жан Бернье, бывшие сюрреалисты Жак Барон, Раймон Кено, Мишель Лейрис и др. «Критик сосьяль», «журнал-обозрение идей и книг», выходил с марта 1931 г. по март 1934 г. (опубликовано 11 номеров). Финансировала журнал Колетт Пеньо, которая активно участвовала в деятельности кружка. В «Критик сосьяль» печатались также Поль Бенишу, Карл Корш и др., здесь же выходили публикации Ленина, Троцкого, Макиавелли, Сореля, Бланки и др. В 1930–1935 гг. Суварин пишет первую в мире биографию Сталина — «Сталин, исторический очерк большевизма». Несмотря на поддержку, оказанную Троцкому в 20-е годы, Суварин никогда не разделял его идей и возлагал ответственность за установление сталинского тоталитарного режима равно как на Ленина, так и на Троцкого).

Первая же опубликованная в октябрьском выпуске «Критик сосьяль» заметка Батая о переиздании французского перевода книги «Psychopathia sexualis» (1931) Рихарда фон Крафт-Эбинга оказалась предметом полемики с Жаном Бернье в двух последующих номерах журнала (№ 4 и № 5).

Именно в «Демократическом коммунистическом кружке» происходит первая встреча Батая с Колетт Пеньо, женщиной, которая через три года станет его возлюбленной, чей образ постоянно будет присутствовать впоследствии во всех его художественных и философских произведениях. Он увидел ее впервые в кафе «Липп», где ужинал со своей женой, а она — со своим тогдашним возлюбленным и соратником Сувариным. Батай вспоминает, что они с Колетт сразу ощутили абсолютное взаимопонимание.

Колетт Пеньо войдет в историю культуры XX века как «Лаура» после публикации посмертно в 1939 г. ее художественных текстов. Именем «Лаура» — одним из данных ей при рождении — она стала называть себя, вероятно, с 1936 г., оно было для нее «магическим зеркалом», в котором отражались сублимированная любовь и влечение к смерти. Ассоциация со знаменитой мадонной Лаурой, которую Петрарка встретил апрельским днем 1327 г. в Авиньонской капелле Сен-Клер и чья кончина вдохновила поэта на платонические стихи, парадоксальным образом подкрепляется культом петрарковской Лауры, который сохранил на всю свою жизнь маркиз де Сад: заключенный в Венсеннской тюрьме, Сад был одержим ужасными видениями могилы Лауры.