Не считая собаки - Конни Уиллис

Говорят, третий раз – алмаз. Не обязательно. Сеть замерцала, и мы снова оказались в кромешной тьме. Шум стих, хотя дым по-прежнему ел глаза. И похолодало градусов на двадцать. Я высвободил руку, которой обхватывал Верити, и осторожно пошарил сбоку. Каменная кладка.

– Не двигайся. Я знаю, где мы. Я здесь уже был. Это колокольня Ковентрийского собора. В 1395 году.

– Глупости, – заявила Верити, взбираясь выше. – Это винный погреб Мерингов.

Она приоткрыла находящуюся в двух ступенях над нами дверь, и просочившийся внутрь свет обрисовал деревянную лестницу и стеллажи с покрытыми паутиной бутылками.

– Там светло, – прошептала Верити, высовывая голову наружу. – Это выход в коридор рядом с кухней. Будем надеяться, здесь еще шестнадцатое.

– Будем надеяться, здесь еще 1888-й, – поправил я.

Она обвела взглядом коридор.

– Что будем делать? Перебрасываться?

– Нет, кто его знает, куда нас занесет. И сможем ли мы оттуда вернуться. – Я посмотрел на ее оборванное белое платье в пятнах сажи. – Тебе нужно сменить это все. Особенно дождевик родом из 2057 года. Давай его сюда.

Верити высвободилась из плаща.

– Сможешь пробраться к себе незамеченной?

– По черной лестнице, – кивнула она.

– А я пока определю пространственно-временное положение. Встретимся в библиотеке через четверть часа, там и разберемся.

Она отдала мне дождевик.

– Что, если тут уже неделя прошла? Или месяц? Или пять лет?

– Скажем, что побывали на Той Стороне, – пошутил я.

Шутка не удалась. Верити мрачнела на глазах.

– Вдруг Тосси с Теренсом уже поженились?

– Будем решать проблемы по мере поступления. Или наломаем еще дров.

Она все-таки улыбнулась – той самой улыбкой, от которой сердце замирает и будет замирать, сколько ни отсыпайся.

– Спасибо, что отыскал меня.

– К вашим услугам, мисс. Иди переоденься, я за тобой.

– Только ты выжди немного, чтобы нас не увидели вместе.

Верити открыла дверь и выскользнула, а я только теперь спохватился, что не сказал ей того, о чем собирался сказать всю дорогу до четырнадцатого века и обратно.

– Я узнал, почему дневник Тосси…

Но Верити уже поднималась по лестнице в конце коридора.

Я вытряхнулся из комбинезона. Пиджак и брюки под ним почти не пострадали, зато руки – как у трубочиста, лицо, наверное, тоже. Я вытер ладони о комбинезонную подкладку, жалея, что винные погреба не оборудуются зеркалами. Потом свернул обмундирование в узел вместе с дождевиком и утолкал за стеллаж с кларетом.

Осторожно проверив, нет ли кого, я двинулся по коридору. Четыре двери – одна из них должна вести наружу. Последняя, судя по обивке из зеленого сукна, сообщается с господской частью дома. Я открыл первую.

Прачечная. Там громоздились, словно в ожидании Золушки, стопки грязной посуды, пирамиды кастрюль и ряд нечищеных ботинок. Ботинки подсказывали, что хозяева еще в кровати, и это хорошо – Верити не наткнется ни на кого по дороге в комнату, – однако, с другой стороны, что-то здесь не сходится. В первую ночь, контрабандой возвращая Сирила на конюшню, я чуть не столкнулся с Бейном, который спешил расставить начищенную обувь у порога, когда еще не рассвело. А собирал он ее только после того, как все уже улягутся. Но сейчас точно утро: вон как солнце играет на кастрюлях и сковородах.

Как назло, ни газеты, ни других подсказок относительно нашего пространственно-временного положения.

Я посмотрелся в начищенное до зеркального блеска медное дно кастрюли. Через пол-лица, задевая даже усы, тянулась длинная отметина из сажи. Я вытащил платок, поплевал на него, потер щеку, пригладил волосы и вернулся в коридор. Будем рассуждать логически. Если здесь прачечная, то соседняя с ней дверь – кухня, а следующая – выход.

Логика не сработала. За третьей дверью оказалась как раз кухня, в углу которой шептались Джейн с кухаркой. Обе виновато отпрянули в разные стороны. Кухарка метнулась к огромной черной плите и начала что-то энергично помешивать, а Джейн наколола на вилку для жаркого кусок хлеба и поднесла к огню.

– Где Бейн? – спросил я.

Горничная подскочила чуть не до потолка. Хлеб свалился с вилки прямо в пепел, зардевшись, как уголь.

– Что? – пискнула Джейн, выставив перед собой вилку, словно рапиру.

– Бейн, – повторил я. – Мне нужно с ним поговорить. Он в столовой?

– Нет, – испуганно пролепетала Джейн. – И клянусь Святой Богородицей, я понятия не имею, где он, сорр. Он нам ничего не говорил. Хозяйка ведь нас не рассчитает теперь, как думаете?

– Рассчитает? За что? Что вы натворили?

– Ничего. Только ведь она подумает, что мы наверняка все знали, без сплетен-то на нашей половине не обходится. – Она махнула вилкой для убедительности. – Так было с моей сестрицей Маргарет, когда молодой мистер Вэл сбежал с Розой, служанкой. Миссис Эббот всех уволила, скопом.

Я забрал у нее вилку.

– А о чем вы должны были знать?

– Ни сном ни духом, – побожилась стоящая у плиты кухарка. – А уж сколько гонору было, знай гоняет всех в хвост и в гриву. Вот и понимай как знаешь.

Так мы далеко не уйдем, а спешить надо. Я решил действовать напрямик.

– Сколько времени?

Джейн снова переполошилась.

– Девять, – ответила кухарка, сверившись с приколотыми на груди часами.

– Девять, это ж мне его сейчас наверх нести… – Джейн разревелась. – Он велел не отдавать до утренней почты, чтобы хватились попозже, а почтальон всегда к девяти приходит. – Она утерла слезы краем передника и выпрямилась, собираясь с духом. – Пойду, что ли, гляну, может, уже туточки.

«Что нести?» – хотел уточнить я, но не рискнул вызвать новый поток слез и ахинеи. Страшно даже представить, что будет, если поинтересоваться, какой сегодня день.

– Передайте Бейну, что мне нужна сегодняшняя «Таймс», – попросил я. – В библиотеку.

Я наконец вышел в сад. По крайней мере еще лето и даже, кажется, июнь. Розы по-прежнему в цвету, и пионы – беспроигрышные прототипы нескончаемых перочисток – только-только появляются. А с ними и полковник Меринг, шагающий к пруду с мешком через плечо. Хоть он и не замечает ничего вокруг, кроме своей рыбы, лучше не показываться ему на глаза, пока не узнаю, сколько все-таки времени прошло.

Я юркнул за угол дома. Прокрадусь задами – через боковой вход в конюшню, там насквозь, а оттуда через французские двери прямо в гостиную… Первый пункт плана я осуществил блестяще – и чуть не наступил на Сирила, который лежал на мешковине, пристроив голову на лапы.

– Тебя, конечно, бесполезно спрашивать, какое сегодня число?

Да, тут явно дело нечисто. Сирил не встал мне навстречу. Только приподнял голову, глядя глазами узника Зенды[61], и снова уткнулся носом в лапы.