Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара

– Так же, как и любого другого, – ровно проговорил он, пока правая рука отслеживала острый край Башни, что переходил в северный «зубец». Вот здесь стоял тогда тот самый помост… Палец упёрся в шершавую основу макета. – Три пальца вниз от линии челюсти, лезвие входит до характерного хруста. Руфь Мессерер была стандартным образцом человека.

– Чудовище, – выплюнул Джонс.

Да.

– Так ты согласен с моим условием?

– Зачем он тебе? – повторил Джонс.

– Хочу убить его лично. Это достаточный аргумент?

Но когда ответа так и не последовало, Артур поднял голову и взглянул на замершего рядом Стивена. Тот смотрел чуть прищурившись, прежде чем отвернулся и небрежно кивнул.

– Хорошо, – сказал он.

И сразу стало понятно, что это ложь. Стивен явно попробует нарушить данное обещание, но пока выбора не было. А потому Артур вновь посмотрел на макет и указал на Башню.

– «Тифон» напрямую связан с разумом Канцлера, и его целью станут все, кто хоть как-то не вписываются в его идеологию об идеальном строе. Живорождённые, бракованные, недостаточно идеологически верные, слишком молодые, слишком взрослые… Все, кто по какой-то причине отклонились от нормы. Я не знаю, на какой стороне выступит Суприм, но не стал бы сильно надеяться на его лояльность к мятежникам. Он, скорее, уже бесчувственный гуманоид, который потерялся в созданных им же правилах, чем человек. Да, ему не нравится Канцлер, но вы не нравитесь ещё больше.

– А ты, видимо, его новый любимчик, раз столько знаешь? – хмыкнул Джонс, но Артур проигнорировал эту подколку.

– Таким образом, вариантов у нас очень мало. Вернее, всего один. «Тифон» нужно отключить одновременно с тем, как схватим Канцлера.

– Не выйдет, Хант. Мы уже думали об этом, и нас слишком мало.

Артур нехорошо усмехнулся, не отрывая взгляда от Башни, и тихо проговорил:

– Я буду с вами. Разве этого недостаточно?

Джонс помолчал, прежде чем поинтересовался:

– Ты войдёшь с нами в Город?

– Да.

– И в Башню?

– Да.

– Ты понимаешь, что придётся убивать своих?

Секунда тишины, окончательно попранная мораль и…

– Более чем.

– Что ж, тогда… – Джонс указал на макет. – Время обсудить важное.

Артур снова взглянул на Башню и ткнул в одно из неровно нарисованных окон.

– Покои Канцлера находятся здесь. Чуть выше Оранжерея и покои Суприма, но идти лучше именно через сады. Так нас не увидят. Здесь есть лестница, которая связывает покои правителей с Оранжереей…

Обсуждения затянулись на несколько часов, и когда Артур всё же покинул зал, вокруг снова было удивительно тихо. Люди словно исчезли, и он медленно шёл по пустым коридорам. В Убежище не было окон, но внутренние часы, выдрессированные годами рутинных обязанностей, подсказывали, что вечер давно уже перетёк в ночь. Артур остановился, пережидая очередной приступ отвратительной тошноты, и медленно выдохнул. Так было всегда, когда после долгого отсутствия пищи в организм попадал «Универсалиум». В нём было слишком много всего: витаминов, белка, необходимых элементов, отчего в кровь резко всасывались слишком высокие дозы, вынуждая все системы сходить с ума. Отвратительно. Но ещё отвратительнее было то, что «Универсалиум» дал ему Джонс. Однако думать, откуда у повстанцев взялись экстра-паи уже не хотелось. Они были ворами. Мародёрами. Паразитами.

Артур скрипнул зубами, но заставил себя выпрямиться и зашагать дальше по коридору. Усталость накатывала волнами, пока в один момент не застыла замёрзшей глыбой где-то в глубине мозга, отчего мысли приобрели излишнюю резкость под налётом абсурда. А потому, когда он неожиданно ступил в пятно света, что лился из незамеченной ранее двери, то лишь сощурился и собрался уже пойти дальше, но что-то его остановило. Быть может, ему показалось. Быть может, он вообще ничего не увидел, а дело лишь в расшалившемся от усталости мозгу. Тем не менее, сделав несколько шагов назад, Артур моргнул, привыкая к слишком яркому освещению, и повернулся.

На самом деле, ему здесь было не место. Совсем. Ни при каких обстоятельствах Артур Хант, глава Карательной службы и несостоявшийся советник Великого Канцлера, не должен был этого видеть. Даже думать об этом не смел. Но, к сожалению или счастью, он больше не был ни тем, ни другим, а потому осторожно, стараясь не шуметь, прислонился к дверному проёму и постарался не дышать.

Открывшаяся ему комната, как и всё здесь, была небольшой… Скорее, крошечной, если сравнивать с кабинетом Джонса, откуда он только что вышел. Однако здесь было светло и даже как-то уютно, несмотря на стандартный быт отщепенцев. В помещении было трое. По крайней мере, так сначала показалось Артуру, который, если честно, не особо вглядывался в окружение. Он даже не сразу понял, где оказался, пока стоявшая к нему спиной Флор не пошевелилась. Она что-то сказала сидевшему прямо на полу Герберту, послышался тихий смех, а потом… А потом Флор повернулась, и весь мир Артура Ханта будто сошёлся на этой картине, хотя он никак не мог понять почему.

Возможно, потому что она улыбалась так нежно, как никогда раньше? Или это лучи от двух ярких ламп упали настолько удачно, что скрыли следы не самой радостной жизни? А может, это он просто настолько устал, что видит то, чего нет? Артур не знал. Но в одном был точно уверен: никогда прежде и вряд ли когда-нибудь в будущем ему удастся испытать такое же чувство, что будто прошило его изнутри. Оно так больно резануло по слезившимся от яркого света уставшим глазам, полоснуло по горлу, распороло грудину и, обжигая неожиданной горечью, упало раскалённым камнем в живот, что он на секунду зажмурился. А потом посмотрел снова, стараясь запомнить всё до мельчайших мгновений. То, как качнулась из стороны в сторону Флор; как ухватила своим тонким пальцем вынырнувшую из комка, оказавшегося, к удивлению Артура, обычной рубашкой, крошечную ладошку… Кого? Ребёнка? Да, точно. Джуди же… Он до крови прикусил язык в попытке физической болью заглушить другую, совершенно ему непонятную. Бред. Какой же бред. Артур попробовал отвернуться, но движение в комнате словно вынуждало его смотреть. И он смотрел.

Флор что-то пела. По крайней мере то, как сложились её губы в улыбке, наводило на эти мысли, хотя за тихими разговорами Джуди и Герберта он не слышал ни звука. Захотелось крикнуть, чтобы они все замолчали. Чтобы хоть на секунду дали запомнить эту картину, которую, Артур знал точно, никогда не забудет. Но они по-прежнему говорили, а мгновение всё ускользало, пока не исчезло вовсе, стоило Флор отвернуться. И когда всё закончилось… Когда Флор вновь показалась, но теперь с пустыми руками, которые, словно не зная, куда спрятать, скрестила перед собой, он отступил. Артур шагнул назад, затем ещё, прежде чем окончательно отошёл в тень сумрачного коридора.

– Артур? – донёсся до него голос Флор. – Ты куда? Иди…

Он развернулся и направился прочь.

– Артур… – полетел вслед растерянный возглас, который вызвал лишь раздражение.

Ради бога! Неужели она не понимает, что ему здесь не место? Казалось бы, это довольно очевидная мысль! Артур тряхнул головой, а потом презрительно скривил губы, понимая, что сам себе врёт. Нет, вовсе не собственная неуместность заставляла ядовитую зависть плескаться внутри. О, нет. Кое-что гораздо страшнее, несправедливее и беспощаднее – понимание, что там не было места и Флор.

– Да подожди же ты! – Она всё-таки его нагнала и схватила за руку, вынуждая остановиться. – Что с тобой?

– Хотел обсудить с тобой кое-что, но ты пока занята. – Он неискренне улыбнулся, а потом снова направился в глубь коридора.

– Нет, – тряхнула головой Флор и зашагала рядом. – Уже нет. Знаешь, они назвали его Тристаном. По-моему, отличное имя.

– Прониклись легендами? – хмыкнул Артур.

– Что?

– Ничего, – отрезал он, и между ними образовалась неловкая пауза. Наконец, Флор не выдержала.

– Если ты ищешь свою комнату, то мы уже почти пришли.

– Я знаю. Джонс меня просветил, – процедил Артур и скрипнул зубами.