Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара

Артур провёл языком по едва заметной ложбинке под грудью, по срединной линии живота и ниже, к некрасивому страшному шраму, чувствуя, как интуитивно просит очередной ласки Флор, ощутив его дыхание у себя между ног. А потом она сама потянулась к нему. И теперь это её руки блуждали по напряжённому телу, ныряя за пояс, где пока ещё немного стыдливо пытались его поддразнить. Артур медленно выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, стоило губам Флор легко коснуться старого шрама на правой ключице. Её губы ощутили биение вены, в которое тут же до боли она впилась своими зубами. И когда Флор инстинктивно скрестила на его талии ноги, Артур подался вперёд. Едва не раздирая прочные швы, он стянул с себя брюки и прижался так тесно, чтобы она поняла. Чтобы почувствовала и не боялась, когда придёт время. Флор рвано вздохнула и шевельнулась, вынудив Артура с силой зажмуриться, чтобы сдержаться. Он наклонился, прижался носом к её впалой щеке и хрипло шепнул:

– Будет больно. Наверное… Я постараюсь…

– Артур, я ведь не… но я ещё никогда… – торопливо зашептала она, но замолчала, когда Артур коснулся рукой её рта.

– Тише. Я знаю.

Его голос прервался, стоило Флор поймать его губы своими. И поцелуй оказался последним, что он запомнил, прежде чем осторожно в неё вошёл. Послышался всхлип, и Артур почувствовал, как сжалась Флор. Она часто моргала, сжимая в руках тёмную ткань, и прошла пара мучительно долгих секунд, прежде чем у неё получилось рвано вздохнуть.

Очевидно, это было действительно больно, и Артур склонился, прижимаясь губами к покрытому испариной лбу, прежде чем ощутил лёгкое прикосновение. Флор скользнула ладонями по напряжённой спине, после чего обвила руки вокруг его шеи, вынудив податься вперёд. Артур качнулся, и она тихо вздохнула, на мгновение замерла, а потом едва заметно шевельнулась сама, позволяя войти в неё глубже.

Это было похоже на какой-то невиданный танец, в котором они сразу пытались запомнить движения. Он старался быть неторопливым, снова и снова покрывал поцелуями, и гладил так осторожно, словно она могла вдруг сломаться или разбиться на тысячу мелких хрустальных осколков. Но когда Флор опять шевельнулась, Артур всё же не выдержал. Перенеся вес полостью на руки, он одним плавным движением подался вперёд, и Флор распахнула глаза, а потом резко выгнулась, позволив взять себя полностью. Она тихо вскрикнула, когда Артур вошёл так глубоко, как только мог, и зажмурившись замерла. Это длилось ровно мгновение, прежде чем её ноги сжались вокруг него немного сильнее, а тонкие пальцы впились в напряжённые плечи.

Он резко выдохнул сквозь плотно сжатые зубы и сделал первый толчок. Тот вышел тягучим, таким плавным и мягким, что Флор застонала. Уткнувшись ему в плечо, она теперь тихо хныкала, пока с каждым новым движением, Артур ускорял темп. Он чувствовал, как ритмично сжимается вокруг него её тело; как срывается на всхлипы дыхание; как влажно и сладко звучит каждое их движение, покуда в его руках Флор становилась податливой. Настолько послушной, что Артур с восторгом смотрел и не мог насмотреться.

Он отчаянно боялся пропустить хоть один миг, а потому выпрямился, продолжая держать хрупкое тело почти навесу, и широкой ладонью провёл по обжигающей коже. Крупные капли испарины пота показались Артуру звёздами, а осознание, что в эту минуту Флор была вся его, вынуждало толкаться сильнее и глубже. Брать всё, что он мог бы взять. Потому что так легко им когда-то униженная, и столь же стремительно вознесённая в момент осознания… поднятая на пьедестал, который, Артур знал, был теперь недостижим, Флор вдруг оказалась неповторима. Уникальна и совершенна, когда, раскинув в стороны руки, жадно хватала ртом воздух. И как бы ни складывались гены в цепочки; как бы природа не пыталась повторить своё чудо, такого больше не будет. Как не повторится и эта ночь, когда он, боясь быть услышанным, ловил каждый вдох, стон и сорвавшийся в самом конце хриплый крик, прежде чем через два невыносимо длинных и глубоких толчка замер сам. Артур медленно опустился на дрожащие руки и прижался губами там, где рвано и бешено стучало её едва не разрывавшееся на куски сердце, а после замер.

– Я люблю тебя, – долетел её вздох, и Артур прикрыл глаза. Господи… он боготворил эту женщину!

– Я не смогу без тебя… – шепнул Хант.

В комнате было темно, когда Артур резко открыл глаза и нахмурился. Он не знал, что его разбудило, но затаил дыхание и прислушался. Было тихо. Рядом, в его объятиях, мирно спала Флор. Такая тёплая, расслабленная, невероятно уютная, что хотелось снова зарыться носом в её короткие волосы, вдохнуть их аромат, провести осторожно ладонью по следам от хлыста на спине, которые он, кажется, нацеловывал всю эту ночь и…

Он скатился с кровати за мгновение до того, как раздался стук в дверь. Громкий, требовательный. Артур видел, как испуганно встрепенулась Флор, а в следующий миг, натянув на себя найденную по пути рубашку, резко распахнул дверь. На пороге стоял Стивен Джонс и взгляд его был невероятно серьёзен.

– Собирайся, Хант. Мы выдвигаемся, – процедил он. Его взгляд скользнул было в глубь комнаты, но немедленно вернулся обратно. Жестокий. Холодный. Почти как голос, которым он договорил: – В Городе мятеж и пожар. И, предупреждая твой вопрос, в этот раз его устроил не я.

Глава 13

Сборы были удивительно тихими. Артур скосил взгляд на сосредоточенно воевавшую с застёжками Флор и поджал губы.

С тех пор, как за Джонсом закрылась дверь, ни один из них не проронил ни слова, словно боялся разрушить последние отзвуки воцарившегося душевного мира. Всё остальное, тревожное и неизвестное, ещё было там, за пределами этой маленькой комнаты, ну а здесь можно было закрыть глаза и представить, что вот так выглядел бы какой-нибудь самый обычный день. И Флор, что так забавно закусила губу, пока пыталась разобраться с хитроумным доспехом, была невероятно естественна и безупречна в своей наготе, прикрытой лишь его широкой рубашкой, только как-то слишком бледна… Рука Артура скользнула по острым плечам, едва очерченной под тканью груди и узкой талии, чтобы вдруг одним резким движением прижать к себе ещё тёплое после сна тело. Флор тихо охнула и замерла. Ну а Хант коснулся губами прохладного лба.

– Надо спешить, – шепнула она, однако Артур не шевельнулся.

Он не хотел. Отчаянно искал, но не находил в себе сил отпустить её и выйти за дверь. Внутри собиралось в комок непонятное, давно позабытое чувство, в котором Артур никак не мог разобраться, но беспечно отбросил его прочь, когда Флор коснулась губами его подбородка. Он закрыл глаза и медленно выдохнул. Впервые в жизни так отчаянно хотелось наплевать на все обязательства и вместо этого обнять, закружить, усадить Флор к себе на колени, а потом долго-долго спорить о какой-нибудь чепухе. Даже полыхавший прямо сейчас где-то там Город не волновал Артура, и это было так странно. Он нахмурился и чуть помедлил, прежде чем позволил застегнуть на раненом боку последнее крепление.

Возможно, дело было в усталости. Сколько им выпало сна? Часа три, не больше. Но Артур отчего-то в это не верил. Видит бог, он привык справляться и не с таким! Так что нет… глупое тело здесь не при чём. Дело было совершенно в ином, ведь – и это так странно – сидевшее внутри чувство долга впервые не звало бежать и спасать стены, Башню или покрытые коричневым мхом улицы. Оно будто бы онемело, наконец осознав, что его верный вассал вот-вот станет убийцей. А потому мысль, что ему обязательно нужно быть именно здесь, а не мчаться в погибающий в огне Город проявлялась всё чётче, и от этого становилось нехорошо. Ведь решение принято. Верно?

Артур вздохнул, в последний раз провёл по напряжённым лопаткам Флор и по привычке прижался губами к кудрявой макушке. Ему показалось, что от собственных рук пахнет ещё непролитой кровью. Может, и правда дело в усталости? Неясное ощущение снова колыхнулось где-то внутри, когда вокруг него обвились худые руки, он нахмурился, но в этот миг в дверь вновь постучали. Артур оглянулся на Флор, что замерла в какой-то растерянности, и неожиданно едва не расхохотался. Поздно… Поздно уже волноваться и думать о каких-либо приличиях. Чёрт возьми, чудо, если вчера их не слышала половина Убежища! Он покачал головой, чуть сдвинул Флор в сторону и рывком распахнул многострадальную дверь.