Том 14. М-р Моллой и другие - Пэлем Вудхауз

��Послушайте,�� сказал он.�� Вы уверены, что хорошо все поняли? Я не пятерку до среды хочу занять, а три тысячи фунтов!

��Я с самого начала именно так вас и понял.

��То есть вы хотите сказать, что у вас есть три тысячи фунтов?

��Совершенно точно.

��И вы жаждете одолжить их мне?

��С восторгом и удовольствием.

��Та-ак,�� сказал Фредди, который раз внемля упрекам совести.�� Честно признаюсь, пиастры нужны мне позарез, очень уж жалко прощелкать такой проект. Исходя из того, что пишет Боддингтон, я могу твердо пообещать, что через какое-то время расплачусь. Однако мне все равно не хочется, чтобы вы ради этого рисковали сбережениями всей своей жизни.

И вновь зашевелилась борода у мистера Корнелиуса, словно в ней заблудился пришлый ветерок.

��Это нельзя назвать сбережениями, мистер Виджен. Кажется, я говорил с вами как-то о своем брате?

��Который живет в Америке?

��Который жил в Америке,�� поправил мистер Корнелиус,�� Несколько дней назад его не стало. Он разбился, выпав из собственного самолета.

��Вы что, шутите? Я просто в ужасе�

��Я тоже. Я был очень привязан к Чарлзу, да и он ко мне. Он часто уговаривал меня оставить дело и перебраться к нему в Нью-Йорк, но пришлось бы расстаться с Вэлли Филдс, и я всякий раз воздерживался. Причина, побудившая меня вспомнить о нем по ходу нашей беседы, заключается в том, что он завещал мне все свое состояние, оцениваемое, по утверждению адвокатов, то ли в три, то ли в четыре миллиона долларов.

��Что-о-о?!!

��Так они сказали.

��Держите меня, а то я буду кусаться!

��Завещание еще надо официально утвердить, но адвокаты имеют возможность выделять по моему требованию любые суммы, в том числе и крупные, так что вы можете не сомневаться в том, что такая тривиальная просьба, как три тысячи фунтов, не встретит ни малейших препятствий.

��Тривиальная?!

��Сущая безделица. Теперь вы понимаете, что я вполне могу протянуть вам руку помощи. Как я уже сказал, это доставит мне огромное удовольствие.

Фредди с шумом выдохнул воздух. Мистер Корнелиус, его кролики и палисадник �Бухты� исполняли зажигательную версию популярного в двадцатых годах танца, который назывался шимми.

��Корнелиус,�� проговорил он,�� вы будете возражать, если я полезу к вам с поцелуями, так что целоваться я не буду, а просто скажу� Нет, не могу я говорить! Вы сами-то понимаете, что совершили чудо? Вытащили из бездны два живых существа! Можете цитировать меня направо и налево, но если и был добрый гений, превратившийся в человека� Нет-нет, увольте, лучше помолчу.

Мистер Корнелиус, который до этого все-таки улыбался � по крайней мере, так решил Фредди, поскольку борода его пребывала в постоянном треморе,�� вдруг стал серьезным.

��Только одна просьба, мистер Виджен. Вы не должны обмолвиться об этом деле ни единым словечком, за исключением, понятно, мисс Фостер, которой вам, естественно, придется сказать все. Но пусть и она пообещает хранить тайну.