Политическая биография Сталина. Том 2 - Николай Капченко

Таковы лишь некоторые моменты, дающие общее представление о сложившейся в стране ситуации. Сталин в целом давал в высшей степени положительную оценку процессам, происходившим как в сфере индустриализации, так и в сфере коллективизации. В статье, приуроченной к очередной годовщине Октябрьской революции, он назвал 1929 год годом великого перелома. Конечно, для этого были достаточно веские основания. Но обозначить произведенный перелом великим и ограничиться этим, как мне представляется, значит допустить грубое искажение действительности. Величие этого перелома следует мерить не только успехами, но и лишениями, сопряженными с его осуществлением. Только в таком случае будет соблюдена необходимая мера исторической объективности и достоверности. В сталинском подходе успехи с полным правом поставлены на первый план. Недостатки же, а точнее говоря, — колоссальные социальные издержки, понесенные страной, — остались за историческими скобками.

Начавшуюся масштабную коллективизацию вождь определил в качестве одного из важнейших доказательств и признаков того, что в стране наступил великий перелом. Вот как он сам сформулировал эту мысль: «Речь идет о коренном переломе в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию, к совместной обработке земли, к машинно-тракторным станциям, к артелям, колхозам, опирающимся на новую технику, наконец, к гигантам-совхозам, вооруженным сотнями тракторов и комбайнов.

Достижение партии состоит здесь в том, что нам удалось повернуть основные массы крестьянства в целом ряде районов от старого, капиталистического пути развития, от которого выигрывает лишь кучка богатеев-капиталистов, а громадное большинство крестьян вынуждено разоряться и прозябать в нищете, — к новому, социалистическому пути развития, который вытесняет богатеев-капиталистов, а середняков и бедноту перевооружает по-новому, вооружает новыми орудиями, вооружает тракторами и сельскохозяйственными машинами, для того чтобы дать им выбраться из нищеты и кулацкой кабалы на широкий путь товарищеской, коллективной обработки земли.

Достижение партии состоит в том, что нам удалось организовать этот коренной перелом в недрах самого крестьянства и повести за собой широкие массы бедноты и середняков, несмотря на неимоверные трудности, несмотря на отчаянное противодействие всех и всяких темных сил, от кулаков и попов до филистеров и правых оппортунистов»[498].

Сталин, можно сказать, ликовал как триумфатор, когда заявлял: «Мы идем на всех парах по пути индустриализации — к социализму, оставляя позади нашу вековую «рассейскую» отсталость.

Мы становимся страной металлической, страной автомобилизации, страной тракторизации.

И когда посадим СССР на автомобиль, а мужика на трактор, — пусть попробуют догонять нас почтенные капиталисты, кичащиеся своей «цивилизацией». Мы еще посмотрим, какие из стран можно будет тогда «определить» в отсталые и какие в передовые»[499].

Если оценивать его слова с позиций сегодняшнего дня, то они воспринимаются как чрезмерно оптимистические, характеризующие только одну сторону процесса и начисто игнорирующую оборотную сторону медали под громким названием великий перелом. Да, — скажем мы, — это был поистине великий, но слишком уж крутой перелом. Перелом, не только открывший перед страной новые перспективы, но и во многом переломавший хребет целым социальным группам населения. Как я уже писал ранее, для исторической оценки этого перелома необходимо пользоваться разными критериями. Это не равнозначно тому, чтобы применять двойные стандарты. Разные критерии нужны для того, чтобы не сузить или вообще поставить под сомнение значимость происшедшего. Ибо отрицать историческое значение коллективизации как объективно необходимого этапа развития советского общества и превращения нашей страны в сильное самостоятельное государство — значит отрицать суровые и реальные факты нашей прошлой истории. Ибо в широком историческом контексте коллективизация была не прихотью установившего свою верховную власть самодура, а необходимой ступенью продвижения страны по пути прогресса.

И то, что этот путь был тернист, ясно каждому, даже малосведущему в истории человеку. Возможно, о тернистом характере этого пути можно в определенной степени судить по тому факту, что Сталин перед лицом серьезнейших проблем, порожденных процессом коллективизации, был вынужден в начале марта 1930 года выступить со статьей «Головокружение от успехов». Эта, ставшая знаменитой, статья может быть охарактеризована не как сигнал к отступлению, а тем более как признание своего политического поражения. Справедливее было бы назвать ее как несколько запоздавший, но все-таки абсолютно назревший маневр тонкого политического стратега. Было уже очевидно, что необходимо не только сбавить темпы коллективизации, но и в ряде существенных моментов пересмотреть методы ее осуществления. Причем генсек, выступая со своей статьей, ни в коей мере не сомневался в правильности своей стратегической линии. Более того, он фактически поставил себя и своих ближайших сподвижников вне рамок критики за допущенные ошибки и, — как тогда принято было говорить, — перегибы.

Сделав в статье акцент на успехах и достижениях, подчеркнув, что именно они и составляют главное содержание переживаемого этапа, Сталин прибег к излюбленному приему. Он заявил: «Но успехи имеют и свою теневую сторону, особенно когда они достаются сравнительно «легко», в порядке, так сказать, «неожиданности». Такие успехи иногда прививают дух самомнения и зазнайства: «Мы все можем!», «Нам все нипочем!». Они, эти успехи, нередко пьянят людей, причем у людей начинает кружиться голова от успехов, теряется чувство меры, теряется способность понимания действительности, появляется стремление переоценить свои силы и недооценить силы противника, появляются авантюристские попытки «в два счета» разрешить все вопросы социалистического строительства. Здесь уже нет места для заботы о том, чтобы закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего продвижения вперед. Зачем нам закреплять достигнутые успехи, — мы и так сумеем добежать «в два счета» до полной победы социализма: «Мы все можем!», «Нам все нипочем!»

Отсюда задача партии повести решительную борьбу с этими опасными и вредными для дела настроениями и изгнать их вон из партии»[500].

И уже вопреки фактам, логике и реальной действительности генсек заявил, что нельзя сказать, чтобы эти опасные и вредные для дела настроения имели сколько-нибудь широкое распространение в рядах нашей партии. На самом же деле такие настроения были распространены весьма широко. И ими были заражены не только местные руководители, но и сама верхушка партии. Равно как и ее лидер. Более взвешенно прозвучала его мысль о том, что «эти настроения все же имеются в нашей партии, причем нет оснований утверждать, что они не будут усиливаться»[501].

Корень совершенных ошибок Сталин видел в неправильном подходе к середняку, в допущении насилия в области хозяйственных отношений с середняком. В забвении того, что хозяйственная смычка с середняцкими массами должна строиться не на основе насильственных мер, а на основе соглашения с середняком, на основе союза с середняком. В забвении того, что основой колхозного движения в данный момент является союз рабочего класса и бедноты с середняком против капитализма вообще, против кулачества в особенности. В приложении к конкретной практике коллективизации это нашло выражение в том, что стали проявлять чрезмерную торопливость и, в погоне за высоким процентом коллективизации, стали насаждать колхозы в принудительном порядке. Неудивительно, что отрицательные результаты такой «политики» не заставили себя долго ждать. Наскоро возникшие колхозы стали так же быстро таять, как быстро они возникли, а часть крестьянства, вчера еще относившаяся к колхозам с громадным доверием, стала отворачиваться от них. Одну из важнейших причин перегибов, принявших, можно сказать, тотальный характер, генсек усматривал и в том, что нарушили ленинский принцип учета разнообразия условий в различных районах СССР применительно к колхозному строительству. Забыли, что в СССР имеются самые разнообразные области с различным экономическим укладом и уровнем культуры. Забыли, что среди этих областей имеются передовые, средние и отсталые области. Забыли, что темпы колхозного движения и методы колхозного строительства не могут быть одинаковыми для этих, далеко не одинаковых областей[502].