Пещера Лейхтвейса. Том первый - В. Редер

Улыбка исчезла с лица герцога. Шут задел его своей болтовней за больное место. Герцог давно уже был недоволен тем, что граф Батьяни совершенно бесцельно утомляет войска. В народе даже по этому поводу поднялся глухой ропот, и враги сумели устроить так, что до сведения герцога доходили все колкости и насмешки, распускаемые по случаю неудачи графа. В свое время герцог поверил графу, когда тот говорил, что поймает Лейхтвейса в несколько дней, и теперь люди смеялись не только над графом, но и над самим доверчивым герцогом.

— Фаризант, поди сюда! — крикнул герцог.

Горбатый шут послушно подошел.

— Ты огорчил меня, Фаризант, — продолжал герцог, — неужели ты допускаешь возможность, что граф намеренно не хочет исполнить своего долга и что он, если бы захотел серьезно, давно бы уж мог поймать разбойника?

— Есть охотники, которые умеют подстрелить парящего в выси орла, — ответил Фаризант, пожимая плечами, — а есть и такие, что на расстоянии пяти шагов не в состоянии убить голубя. Вот к числу последних охотников и принадлежит граф.

— Значит, по-твоему, он не годится для этого? Говори откровенно, Фаризант. В общем ты дурак, но порой у тебя бывают умные мысли.

— Я не знаю, — ответил шут, — способен ли граф Батьяни или не способен, но я наверное знаю, что сторожевая служба поставлена у него плохо. Сам же он проводит время больше в своей палатке за картами и вообще не скучает.

— Неужели это правда? — возмутился герцог. — Хотелось бы мне лично убедиться в этом. Достаточно было бы для меня узнать, что ты прав, и граф навсегда лишится моего благоволения.

— Ваше высочество желает лично убедиться? — воскликнул Фаризант, и глаза его как-то странно сверкнули, как будто он чему-то очень обрадовался. — Это можно устроить. Вашему высочеству стоит только отправиться на Нероберг.

— Нет. Стоит мне только приблизиться, и весть о моем появлении тотчас же разнесется. Граф будет предупрежден и спрячет все то, что может мне не понравиться.

— Но почему бы вам не переодеться?

— Во что я переоденусь? Ведь тогда меня и близко не подпустят к Неробергу.

— Знаете, ваше высочество, у меня мелькнула идея. Не нарядиться ли вам в форму рядового солдата? Можете надеть еще и фальшивую бороду. Как вам это нравится?

— Великолепно! — радостно воскликнул герцог. — Надо будет на самом деле привести в исполнение эту идею.

— А для того, чтобы обман удался вполне, — торопливо проговорил Фаризант, — я посоветовал бы вам взять с собой корзину с провиантом, как будто вы несете провизию для ваших товарищей солдат. Тогда не возникнет ни малейшего подозрения в том, что вы на самом деле принадлежите к отряду, ведущему осаду.

Герцог пришел в восторг от идеи шута.

— Знаешь, Фаризант, — воскликнул он, — ты всем шутам шут! Жаль, что ты не можешь отправиться туда вместе со мной.

— Это немыслимо, — поспешно проговорил Фаризант. — С таким горбом, как у меня, я никак не могу сойти за солдата. Таких солдат не бывает.

— Приготовь же мне заблаговременно форму и корзину с припасами.

— Все будет готово, ваше высочество. В котором часу вы думаете отправиться?

Подумав немного, герцог ответил:

— Раньше одиннадцати мне неудобно выйти из замка, так как я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил меня, да и тебе, Фаризант, я запрещаю говорить с кем бы то ни было о моем плане, так как иначе все сразу узнают о нем, да, кроме того, поднимутся всякие пересуды. Даже жена моя не должна знать о моей затее.

— Я буду нем как рыба или как ваши советники во время совещания.

— Оставь в покое моих советников. Впрочем, сегодня я готов простить тебе твою вольность, так как ты навел меня на прекрасную мысль. Надо будет мне лично убедиться, чем занимается граф Батьяни, находясь во главе моего войска. Я никак не могу допустить, чтобы поимка разбойников была сопряжена с такими трудностями.

— Ничего нет легче. Надо только, чтобы налицо имелись разбойники.

— Неужели ты этим хочешь сказать, что Лейхтвейс, быть может, давно уже улетучился?

— Это вполне возможно. Видите ли, ваше высочество, разбойники и воробьи не ждут, пока придет охотник и схватит их, они вовремя исчезают. Вероятно, так поступил и Лейхтвейс со своей шайкой.

— Это было бы очень хорошо, — заметил герцог, — мне вовсе не так интересно видеть этого разбойника на виселице. Ты знаешь, Лейхтвейс раньше был у меня гоф-фурьером. Он всегда добросовестно исполнял свои обязанности. Он работал быстро и хорошо, но его погубила страсть к охоте, он сделался браконьером, а затем и разбойником. Если бы Лейхтвейс со своими товарищами куда-нибудь убрался подальше и я таким образом избавился бы от него, то я даже пожелал бы ему счастливого пути. В Америке он может еще сделать карьеру. Все-таки интересно было бы знать, правда ли то, что говорят о нем в народе. Слишком уж все это невероятно.

— Самые невероятные вещи бывают возможными, — сказал Фаризант.

— Неужели же на самом деле Лора фон Берген сделалась женой разбойника? Фрейлина герцогини, красивейшая девушка при дворе, невинная, как майский цветок, — неужели она упала так низко, что живет вместе с каким-то разбойником в пещере?

Шут нахмурился.

— Разрешите мне, ваше высочество, — сказал он, — рассказать вам сказку. Можно?

— Рассказывай.

Герцог сел в кресло, а шут примостился у его ног, провел рукой по лбу, как бы вызывая давно забытые мысли, и заговорил:

— Много миллионов лет тому назад, когда еще не было ни Земли, ни других планет, а только небо и ад, ангелы и черти постоянно враждовали между собой и вели нескончаемую борьбу. Они знали, что в скором времени будет создана Земля и заранее уже боролись за господство на ней.

Ангелы считали себя вправе властвовать на земле, ссылаясь на то, что земля будет создана Богом и что поэтому им и надлежит вести все земные дела.

Дети ада не были согласны с этим. Они говорили, что ангелам и на небе дела достаточно и что они поэтому должны предоставить землю исключительно чертям и что они лучше справятся с людьми.

Вражда обострилась настолько, что предстояло большое сражение.

Но когда Бог узнал об этом, он не захотел, чтобы ангелы вступали в бой с чертями, опасаясь, что для ангелов это может окончиться плохо. Чтобы предотвратить возможность битвы, Бог убрал прочь большую лестницу, которая соединяла небо с адом. Таким образом была прервана связь между высями и бездной, между светом и мраком, между ангелами и чертями. Ангелы были вынуждены сидеть на небе, а черти — в аду. Они уже не могли встречаться на большой лестнице, где раньше так часто горячо спорили.