Изнанка Истины (СИ) - Алёхина Евгения

— Ниже. На четвёртый, — пояснил гном. — Здесь, на поверхности, ютятся только торгаши да голытьба разная, неспособная инструмент в руках удержать…  Настоящие Мастера со своими Домами непременно селятся поближе к мастерским — не выше третьего горизонта, стало быть…

Четвёртый горизонт…  Из скольки там? Из полудюжины? Доселе я смутно представлял себе внутреннее устройство гномьих гор-городов, но если это место у них считалось «поверхностью»…  Я скосил взгляд вбок и заметил, что А'Кариэлл ещё больше нахмурился и приуныл. Впрочем, злорадства я не почувствовал, внезапно с удивлением сообразив, что в первый раз испытываю к надменному Стражу Шаэриэнн что-то вроде жалости…

Между тем мы вступили в город, оказавшийся вовсе не пустым, как это виделось с дороги. По довольно узким в сравнении с человеческими улочкам между каменными домами в два или в три этажа, как и положено в послеполуденный час, то и дело торопились прохожие, спеша по своим делам. Чаще всего нам встречались женщины — миловидные улыбчивые пышки в длинных платьях и непременных чепцах, затейливо подвязанных цветными лентами под самым подбородком. Несколько раз мимо с хохотом и гиканьем проносились стайки неугомонной детворы, гоняющей мяч или колесо на палке. «Квартал торгашей и голытьбы», как охарактеризовал эту часть города Торгрин, оказался весьма уютным и аккуратным: улицы были чистыми и мощёными затейливой брусчаткой, стены домов украшены яркой мозаикой, окна радовали глаз разноцветными занавесками, а перед входными дверями лежали яркие тканые половики. На паре перекрёстков мы успели заметить небольшие аккуратные фонтаны, бьющие из каменных чаш, но рассмотреть их не успели: гном уверенно повёл нас краем поселения и, миновав несколько улиц, вновь вывел на огороженную дорогу, спускающуюся вниз.

— Не боись, принцесса — хитро ухмыльнулся он, когда Тира высказала сомнение, что до четвёртого уровня мы сможем добраться без остановки на ночлег. — До ста сосчитать не успеешь, как будем уже на месте!

— Ой ли? — недоверчиво протянула Тира.

Гном хитро прищурился:

— Ну, давай, начинай!

— Раз…  два…  три…  — азартно принялась чеканить принцесса.

Через десяток шагов дорога делала новый широкий поворот. Вместо того чтобы дальше двигаться вниз, гном неторопливо подошёл к самому краю, опёрся об излом кованой изгороди и для чего-то глянул вниз. Обернувшись к нам, остановившимся посреди дороги, он махнул рукой, подзывая к себе.

— Двадцать пять…  Двадцать шесть…  — уже сосчитала Рожерия, но Торгрин оставался невозмутим. Поневоле происходящим заинтересовались все — даже хмурый А'Кариэлл…

Уловив это, гном фыркнул в бороду и, едва Шаэ со своим Стражем, Тира, я и Тонио приблизились к нему, вновь отвернулся к изгороди и повернул на ней какой-то завиток. Земля под нашими ногами внезапно дрогнула…  и легко поехала вниз, отделившись от общей дороги аккуратной полукруглой платформой.

Тонио и Тира, вздрогнув, ухватились за поручни, во все глаза глядя, как дорога плавно, но стремительно уплывает вверх. Шаэ вскрикнула от неожиданности, вцепившись в локоть Стража.

— Ashratt! Тор! Что за шуточки?! — рявкнул эльф, сам едва удержавшись на ногах.

Торгрин довольно хохотнул в ответ:

— Ну, я ж обещал принцессе, что до ста она досчитать не успеет…

Наш спуск и вправду был совсем недолгим — десятинку, от силы две. Платформа, глухо скрипнув, вошла в незаметные пазы, стыкуясь с новым участком дороги, и остановилась. Гном снова повернул невидимый рычаг, фиксируя её в этом положении, и, обернувшись к нам, изобразил церемонный поклон:

— Четвёртый уровень! Прошу, как говорится, разделить со мной эль, похлёбку и тепло очага…

Мы все с интересом огляделись вокруг. С широкого круглого «пятака», на котором мы оказались, в стороны вели сразу четыре «дороги над бездной», в конце каждой из которых виднелись огни строений и жилищ.

— Нам вот по этой, — повернувшись направо, Торгрин указал направление.

— Дом Тэн-И-Мор? — А'Кариэлл прищурил глаза.

— Именно, — кивком подтвердил тот.

— Так это оттуда ты…

— Оттуда родом тот самый Мастер-Кузнец, который способен нам помочь, — перебил эльфа гном. — Тобин Стальная Рука долгое время возглавлял этот дом, представляя его в Зале Мастеров и за пределами Рубии…  И если кто и сможет помочь нам его найти, то только Васта Повелительница Пружин, его первая и единственная супруга.

Дорога к Дому Тэн-И-Мор резко оборвалась над бездной, когда до сторожевых башен, оберегающих вход в гномье поселение, оставалось чуть меньше полёта стрелы. Однако Торгрина это ничуть не смутило.

— Эй, там!…  — гаркнул он, сложив руки рупором у рта. — Хватит спать! Часовые, дхайне варга, разуйте глаза!

Пару мгновений всё было тихо. А затем послышался тихий скрежет хорошо смазанных деталей, и над бездной одна за другой «всплыли» на невидимых механизмах широкие металлические пластины, формируя сегменты моста. На дальнем его конце маячили три коренастые фигуры в доспехах, украшенных аметистами. Ближний стражник — очевидно, старший — уже грозно насупил брови, явно собираясь положенным образом поинтересоваться, кто мы такие и что забыли здесь. Внезапно он вытаращил глаза, словно увидел привидение, и судорожно схватил наизготовку гизарму, едва не выронив её из рук.

— Т-торгрин? — пробормотал он.

— Твоего саггара!…  Веддер! — напустился на него вместо приветствия гном. — Вы там что, эля перепились? А если б это Тобину вздумалось подойти с той стороны и проверить, что делает его стража? Отправил бы гонять скагарров — и то, если б вам очень свезло!…

— Т-так…  Дэра Тобина уже давно здесь нет…  — сглотнув, зачастил стражник. — И ты…  Все думали, тебя убили…  Тогда, на войне…

— Да нет, жив, как видишь…  — Торгрин едко ухмыльнулся. — А вы-то вообще что тут делаете? Сколько помню, мостом всегда управляли Вастовы «молчуны»! И, дхайне, делали это не в пример расторопнее…

— Нынче другие времена.

На пороге караульной башни появился гном постарше, с окладистой пегой бородой и цепкими глазами, взгляд которых мне почему-то сразу не понравился.

— Нежить из глубин то и дело пытается заглянуть «на огонёк». «Молчуны» не справляются, Торгрин — только солдаты. Стража теперь на всех входах и выходах — даже в мастерских…  Сколько лет прошло?

— Восемь, — произнёс Торгрин, делая шаг навстречу. — Здравствуй, Ламар.

— Дхайне табия! — Гном, названный Ламаром, сошёл с крыльца и заключил Тора в крепкие объятия. — Мы ведь давно похоронили тебя, скагарров ты сын! Васта чуть с ума не сошла от горя…

И опять тревожное чувство царапнуло душу: его слова звучали безупречно тепло, но шли не от души…

— А старик? — Торгрин отстранился, пытливо взглянув ему в лицо. — Небось, не преминул заметить, что он так и знал…

— … что этот полудурок сложит свою голову ни за дхайне мэрдо, — кивнул Ламар. — А потом сам всё забросил и подался в очередную блажь — не прошло и полгода со дня твоих официальных похорон.

— А Молот теперь у кого? — поинтересовался Торгрин.

— У Грида. — Мне показалось, что гном чуть промедлил с ответом. — В цепи наследования он шёл за тобой. Будешь оспаривать своё право?

— Посмотрим, — Торгрин неопределённо отмахнулся. — Так где, говоришь, Тобин теперь?

— Саггар его знает…  — Ламар пожал плечами. — Вроде, где-то на Широких Равнинах, учит орков кузнечному мастерству.

— Орков?! — изумился Тор.

Ламар снисходительно фыркнул.

— Ты же знаешь, он всегда был Мастером Мастеров. И при этом шестерёнки в его голове всегда вертелись как-то по особому…  Впрочем, поговори-ка с Вастой. Она сама всё расскажет тебе…

Возвращение Торгрина в родные края не прошло незамеченным. Пока мы успели добраться к дому, в котором проживали его ближайшие родичи, должно быть, каждый встреченный нами по дороге гном вначале в изумлении застывал, затем всплескивал руками и с радостным воплем торопился сжать его в медвежьих объятиях. Моложавые близнецы, бдительно следившие за тем, как диковинные механизмы обрабатывают мох на специальных каменных «полях», оказались его троюродными дядьями. Три девицы, наполнявшие у огромного водяного колеса самоходные бадьи на колёсах, с визгом повисли у Тора на шее — они приходились ему племянницами. Совсем старый дедок, что на радостях пустился в пляс, отшвырнув подальше свою механическую клюку, как выяснилось, был мужем родной сестры его бабушки и помнил нашего гнома ещё младенцем…