Мутная вода (СИ) - Крапивенцева Екатерина

— Так точно, — натужно вздохнул «долговец». — Наверное, переборщил со «Слезой». Всё нормально. Я не жахну Пулю по затылку, как только он отвернётся.

— Пять минут отдыхаем. Я пока затушу тряпьё в коморке, — отдал приказ полковник. — И двинемся дальше. Пока шансы догнать Калаша не устремились к нулю.

— Ты, прости, если что. — Подал руку Пуля, и Карась, схватившись за его предплечье, поднялся на ноги. — Болтаю, не думая. Язык без костей.

— Замяли, — кивнул «долговец», крепко сжав ладошку торговца в примирительном жесте.

***

Ненавижу подземелья. Сырые, гулкие, где эхо бредёт за тобой по пятам, обрастая кошмарами и неразгаданными тайнами.

В этих подвалах мы не встретили аномалий, да и живности тут почти не водилось. За исключением злополучного паука, прикончившего Финика.

Павшего бойца завернули в ветошь, найденную в соседней раздевалке. Старые научные халаты, полуистлевшие покрывала, кипа ветхих газет — вот и готов саван для умершего в Зоне сталкера.

Отдав последние почести, Финика закрыли в той самой комнатушке, где прятался паук, на всякий случай укрепив дверь подпорками — вдруг смерть не отыщет несчастного в этих жутких подземельях, и он решит отправиться на её поиски?

Планомерно, галерея за галереей, этаж за этажом, мы выбирались из этого забытого Вселенной места.

— Палестинка закончилась, — остановил группу Эд, едва не вляпавшись с размаха в прозрачное марево, застывшее на уровне пояса.

— Расслабились слишком. Не хорошо. — Заворчал Петренко, озираясь по сторонам.

Кинув болт в аномалию, проводник оценил тоннель:

— Ещё и «Холодец» у дальней двери разлился. Не вляпайтесь в брызги.

Локальное, слегка голубоватое марево слегка сместилось в сторону, как только в него попал железный лом.

Кинув ещё одну железяку, Эд вздохнул:

— «Молотилка». Грави-аномалия. Затянет и поломает в щепу, если хоть часть одежды попадёт в зону её действия. Пойду первым, — пробормотал он, закидывая в "марево" ещё один болт. Аномалия тут же отреагировала, смещаясь вплотную к стене. — Так уже лучше. — Констатировал проводник, стаскивая с плеч рюкзак, для надёжности.

Самым широким из нас оказался Бочка. Потоптавшись у «Молотилки», он задумчиво почесал щёку и обречённо вздохнул.

— Мммддда… Дальше этой «красотке» ползти некуда… Коридор узкий. В комбезе могу и не пролезть.

— Раздевайся. — Кивнул Эд. — До поддёвы.

— Музыка расслабляющая есть? — Вскинул бровь Бочка, стягивая бронекостюм и кидая его Фанату. — Нахватаю сейчас рентген — останусь бесплодным.

Сопровождая поход тихим ворчанием, сталкер, втянув живот, просочился вдоль стенки, буквально сдирая кожу торчащим из неё штырём.

— Ах, ты ж! — Выругался он. — Собака-кусака! Ну, хотя бы не ржавый…

— Обработать рану всё равно надо, — возразил ему Фанат, доставая аптечку.

— Я-то ничего… Потопчу ещё Зону. А как быть с Депутатом? — Указал Бочка на скрючившегося у стены Филонова. — Вдвоём тут не пройти. Мы даже помочь ему не сможем.

— Я торможу группу, это факт, — тяжело всхлипнул бледный до синевы Депутат, услышав своё прозвище. — Оставьте меня тут. Забаррикадируйте в какой-нибудь комнатушке. Если умру и превращусь в зомби, то, хотя бы далеко не уйду. Упокоите меня потом, в знак уважения, если захотите. — Прикрытые веки его затрепетали. Депутат снял очки и они сползли по скользкой ткани комбеза.

Переглянувшись, Петренко с Карасём, оставшиеся рядом с ним, открыли ближайшую дверь, проверив помещение дозиметром.

— «Архив», — прочёл полковник надпись на табличке, пока Карась составлял для Филонова лежанку из стульев. — Ничего Лёша. Оставим тебе медикаменты в мягких шприцах. Сможешь сам себя кольнуть, коли совсем «поплохеет». Полежишь, почитаешь. А мы вернёмся за тобой так быстро, как только сумеем.

— Я и не сомневаюсь, — кивнул Депутат. — Наконец-то здравый смысл возобладал над долгом.

— Звучит двояко, — взяв Филонова под руки, полковник приподнял его, помогая перебраться в безопасную комнату. — А ты ещё бодрячком. Есть сила в ногах и желание глумиться.

— Просто я — лентяй и сибарит. Ты забыл? — Ухмыльнулся Депутат, повисая на шее у расстроенного Петренко. — Не желаю бродить по сомнительным подземельям.

— Дела идут даже хуже, чем я думал. — Шепнул мне на ухо Мут. — Кажется, Филонов не жилец. А я его подозревал в подлоге.

Пройдя «Молотилку» по одному, полковник с Фанатом присоединились к группе. Впервые я увидел Петренко таким растерянным.

— Вы приятельствовали с Филоновым? — Спросил я.

— Да не то чтобы… — Отмахнулся полковник. — Просто он не был скотиной. А это в Зоне уже чертовски привлекательно. А теперь он, вроде как, даже пожертвовал собой, чтобы нас не тормозить.

— Двоякое чувство, — кивнул Эд. — Я знал Филонова дольше, чем Вы. Но, как оказалось не лучше. Мне он всегда казался изнеженным нытиком. А теперь я думаю, что относился к нему слишком строго.

***

Очутившись перед массивной дверью с кодовым замком, группа затормозила. Аномальный мох хорошенько поел на ней краску, отчего металл выглядел пористым, как губка.

— Словно кислотой прожгло, — сморщился Петренко, жадно принюхиваясь. — До сих пор воняет соком «Жгучего мха». Не хватайтесь за ручку.

Эд моментально засунул нос в карты, заметно хмурясь, по мере их прочтения:

— То, что находится за дверью, вам не понравится. Мы входим в самое сердце «НИИ». Впереди большая лаборатория мутагенов. Что именно нас там встретит — боюсь даже представлять. Огромные пространства «повышенной секретности», оставшиеся законсервированными со времён Второй катастрофы. От первого зала с санпропускником тянется целая анфилада похожих лабораторий. Зал психотронных генераторов, магнитно-гравитационных полей. Радиологические установки. И Бог знает, что ещё. Некоторые помещения строго засекречены, и на плане нет ничего, кроме загадочных аббревиатур. У помещений изолированная система вентиляции, отдельные генераторы. Эта территория почти прилегает к поверхности и имеет несколько отдельный выходов в разных участках Зоны. Все те помещения, что мы проходили раньше — являются вспомогательными, обслуживающими нужды главного комплекса НИИ.

— Дела… — Процедил Домра.

— Кодовый замок обесточен. — Пожевал язык Карась, выныривая из раздумий. — Чего ждём-то? Поползли.

Подцепив ржавую ручку «фомкой», Фанат с усилием дёрнул дверь на себя, и та неожиданно беззвучно отворилась.

Яркий свет ударил в глаза, и я инстинктивно прищурился.

А, проморгавшись, увидел тесную комнатушку — пять на пять метров, аккуратно отделанную белоснежным кафелем. По стенам — компактные шкафчики, выкрашенные бирюзовой краской да твердые, офисные стулья, вполне современные, к моему удивлению.

— Похоже, никакой консервации и не было — лабораториями ещё недавно пользовались. — Провёл Петренко пальцем по столешнице, придирчиво рассматривая пыль. — Всё чинно.

— Не нравится мне это, — покачал головой Бочка, снимая «Сайгу» с предохранителя.

Слева и справа от нас располагались большие окна. В них, как на ладони, виднелась просторная лаборатория.

Большое, метров тридцать, овальное помещение разветвлялось на две уходящие в темноту галереи. Вдоль стен высились глубокие, покрытые пылью стеллажи с пузатыми колбами на полках. В середине зала — громоздкая установка с центрифугой и прилегающим к ней пультом управления. Жидкокристаллические, плоские мониторы, соседствовали с оборудованием из советского прошлого, отчего у меня возникло странное ощущение, будто я увязаю во времени. Эпохи перепутались в этом странном зале, вызывая диссонанс восприятия.

— Как в старых фильмах про космос, — зачарованно прошептал Бочка. — Умели же строить!

В лаборатории оказалось достаточно чисто, только немного пыльно. Кодовый замок не позволил тварям облюбовать зал под свои нужды. Со дня консервации по сей момент оно сохранило свой первозданный вид.

Петренко, молча, указал на следы от протектора, отчётливо пропечатанные на пыльном кафеле. И, приставив палец к губам, обеспокоенно оглядел помещение.