Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, врубили музыку, и зал озарился софитами. Сомбун Сакда проскользнул за сцену, чтобы выйти в конце дефиле вместе с моделями. София видела, как он разговаривает с работниками сцены. Затем дизайнер подошёл к монитору, на котором было видно, как модели ходят по сцене. Он не обращал внимания на девушек, возвращавшихся за кулисы и переодевающихся — его взгляд был прикован к экрану. Софии показалось, что таец чего-то ждёт. А может, просто переживает? Сколько бы показов он ни провёл, волнение должно оставаться, ведь непредвиденные обстоятельства всегда могут возникнуть.
Каждый раз, когда девушка-модель подходила к краю подиума и останавливалась, приняв выигрышную позу, её тут же освещала белая вспышка фотографа.
София наблюдала за происходящим и на, и за сценой, постепенно проникаясь ритмом, задаваемым диджеем. Всё вокруг пульсировало, содрогаясь в едином темпе, — словно в зале билось чьё-то огромное возбуждённое сердце!
Наконец, наступил момент, когда актёры, рассаженные среди зрителей, должны были выскочить на подиум и сорвать с моделей одежду. София видела, что некоторые из них уже поглядывают на часы. Сомбун подал знак диджею, тот кивнул.
Девушки, переодевшись в последний раз, собрались возле выхода. Сакда занял место позади них, он должен был замыкать шествие.
София дала отмашку, и модели со счастливыми улыбками двинулись на подиум. Таец вышёл последним, и зал взорвался бурными аплодисментами. Зрители ликовали, некоторые даже встали. Всё вокруг осветилось вспышками фотоаппаратов.
В этот момент София почувствовала, что куртка, подаренная Сомбуном, стала ей тесна. Она повела плечами, но легче не стало: вещь словно обтянула её со всех сторон. Неужели села? Но отчего? Задумываться об этом Софии было некогда — наступала кульминация шоу. Диджей, повинуясь заранее утверждённому плану, выждал десять секунд, позволив зрителям насладиться видом моделей и дизайнера, а фотографам сделать снимки, и сменил музыкальную композицию.
Тотчас актёры пришли в движение. Сорвавшись со своих мест, они полезли на подиум, издавая дикие вопли, — в какой-то миг Софии показалось, что она стала свидетельницей взятия приступом средневековой крепости!
Актёры принялись срывать одежду с девушек, и зал огласился воплями! Модели верещали, словно их резали, некоторые падали, когда с них стаскивали куртки, пальто и плащи. Зрители застыли с выпученными глазами, кто-то отступил, кто-то побежал, опрокинув стулья задних рядов. Кто-то потерял сознание.
Белоснежный подиум стал красным. Изумление на лицах актёров сменилось ужасом. Недоумевая, они застывали столбом, глядя на то, что оказалось у них в руках — липкое, мокрое, болтающееся!
Модели, лишившиеся одежды, оказались в чём-то блестяще-красном! И это что-то сочилось, капало, падало на подиум, оставляя алые следы.
Внезапно София поняла: она видит плоть, лишённую кожи! Девушек ободрали, как кайманов, ящериц, крокодилов и змей — всех тех, из кого Сомбун Сакда создал свою экзотическую коллекцию!
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
София задохнулась от ужаса. И эта проклятая куртка! Она так плотно обхватила тело, что просто не давала дышать. София схватилась за язычок молнии… Ее пронзило ужасное предчувствие, но она уже не могла остановиться. Она дернула молнию вниз и, как только края курки разошлись, грудь пронзила резкая боль — словно по ней полоснули бритвой. Вскрикнув, София глянула вниз. Там, где молния разошлась, виднелось обнажённое мясо… Кровь текла по чешуйчатой коже игуаны. Мышцы, прожилки, капилляры — всё это теперь сочилось, блестело и пульсировало, как в фильмах Дэвида Кроненберга. Кожа игуаны наливалась кровью.
Страдая от боли, София подняла глаза и увидела Сомбуна Сакду. Таец стоял в середине подиума и озирался с торжествующим видом. На его губах змеилась тонкая, недвусмысленная улыбка человека, у которого получилось все, что он задумал! Его окружали умирающие в муках освежеванные модели, актёры с окровавленной кожей в руках, ошеломлённые зрители. Финал удался на славу!
«В Таиланде поговаривают, что его отец был колдуном», — вспомнились Софии слова подруги.
Несмотря на отсутствие заточенных зубов и чёрной косматой шерсти, Сомбун походил сейчас на ту тварь, которая привиделась Софии во сне: то же кровожадное безумие в глазах и сознание собственной мощи и власти, способной управлять другими.
Последнее, что увидела София прежде, чем её накрыла тьма, была блондинка-фотограф, продолжавшая фотографировать. Она тоже торжествовала.
Фотографии с окровавленными моделями и залитым кровью подиумом будут открыты миру уже сегодня!
Ведь мир моды не может ждать дольше.
Он жесток и не знает пощады!
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Богдан Гонтарь
Возвращение
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
«Изначально „Возвращение“ не было хоррором. Более того, в нем не было фантастических допущений вообще. Это был просто грустный и мрачный рассказ про одинокого старика, доживающего свой век в пустой квартире. И уже по мере написания появилась мысль: а какие демоны могут одолевать человека, живущего остаток жизни пусто и бесцельно, по инерции? И одного ли его эти демоны преследуют?»
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Ночь мягко и незаметно вползла в старую хрущевку, распустив по паркету языки теней. Тени бесшумно осели в углах, заклубились в коридоре и замерли вязкой, почти осязаемой стеной; ринулись было на тесную кухню, но отпрянули, испуганные тусклым светом потрескивающей лампочки, и в ожидании застыли на пороге.
Николай Савельевич поставил на плитку алюминиевый чайник и сел на покосившийся табурет, подкрутив громкость радио, вещавшего о новостях далекой и призрачной столицы. Старик со скучающим видом слушал, подперев подбородок кулаком и глядя через мутное стекло во двор. На детской площадке с ракетой посередине собралась компания молодых ребят из соседнего дома. Молодежь пила дешевое пиво, слышалась музыка из переносного магнитофона, изредка сквозь далекий, ропот их бормочущих голосов прорывался заливистый девичий смех и визг. Пенсионер, слыша эти полные радости и жизни звуки, угрюмо вздыхал и почесывал тыльную сторону ладони с наколотыми солнцем и чайкой, вспоминая свою молодость, подернутую плотной дымкой прожитых лет. Он вспоминал жену, веселых и резвых детишек, которых он по очереди катал на шее в этой же квартире, а они бегали вокруг него, смеясь. Дети давно выросли. А жена… Валентину Николай Савельевич похоронил четыре года назад на ее родине.
Маленькая деревенька, вдали от крупных городов и асфальтированных артерий, когда-то выпустила из своих материнских объятий маленькую, еще несмышленую, белобрысую Валюшку, а спустя шестьдесят лет приняла обратно Валентину Степановну, навсегда забрала ее, бледную, безмолвную
