Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

18 декабря в Москве были подписаны основные документы. Главным успехом явилось соглашение по сахару. Че нашел сбыт для 4 миллионов тонн сахара по 4 цента за фунт, что было выше цен на мировом рынке. Больше всего должны были купить СССР и Китай (2,7 миллиона и 1 миллион тонн соответственно). Китай представлялся, пожалуй, важнейшим из перспективных рынков, "так как сахара на душу населения в этой стране приходилось крайне мало, и потому она была в состоянии поглотить весь наш урожай в 7 миллионов тонн".

Первый микояновский кредит в сто миллионов песо был предназначен на строительство сталелитейного завода. Было также подписано соглашение, согласно которому советские геологи должны были исследовать недра Кубы и составить план инвестиций в разработку меди, никеля и марганца. "С залежами марганца была связана еще одна, даже более сложная проблема. Всем известно, что добывающий комплекс "Никеро" использовался лишь частично, а "Моа" полностью выработан".

В этом отношении соглашение оказалось неудачным, поскольку советские техники не умели работать с новейшим оборудованием, которое установили американские компании, совсем недавно владевшие шахтами.

Кубинцы также купили фабрику по производству запасных частей и цех по изготовлению напильников. Никто до сих пор не знает почему, но Че тогда считал их стратегическими предприятиями.

22 декабря делегация возвратилась домой, посетив по дороге Прагу. Там чехословацкое правительство увеличило ранее предоставленный Кубе кредит с двадцати до сорока миллионов долларов. В основном эти деньги предполагалось использовать для возобновления парка транспортных средств: автомобилей, тракторов, мотоциклов и двигателей для них. Че признавался, что на него произвел сильное впечатление план развития промышленности, который, как сказали ему чехословацкие руководители, был расписан вплоть до 1980 года.

Че дал понять, что ему совершенно ясно: соглашение имело политическую подоплеку - солидарность перед лицом изоляции, которой Соединенные Штаты намеревались подвергнуть его остров, - а не явилось результатом дипломатических способностей делегатов или их умения торговаться. Положение было таким, что даже не нуждавшиеся в сахаре Корея, Вьетнам и Монголия согласились закупать 20 000, 5000 и 1000 тонн соответственно в том случае, если Соединенные Штаты в будущем нарушат свое торговое соглашение, что казалось вполне вероятным.

Несколько позже Че сделал по кубинскому телевидению доклад о своей поездке. Революционная печать приветствовала поездку как большой успех, "потому что мы оказались пойманы в сеть, куда не удастся попасть ни одному режиму, если он не будет революционным". Реальным результатом явилось то, что был найден сбыт для значительной части будущего кубинского сахара, а взамен были получены поставки нефти, техническая помощь для горной промышленности и производства никеля, закуплено на чрезвычайно льготных условиях двадцать одно промышленное предприятие и заключены контракты на поставку еще более сотни производств.

В телевизионной речи Че нельзя было не услышать нотки предупреждения:

"Конечно, для кубинца, живущего в двадцатом столетии, со всем городским комфортом, к которому нас приучил империализм, может показаться, что в социалистических странах недостает цивилизации. Это страны, где каждый сентаво должен использоваться для развития производства.

Мы должны были вынести на обсуждение несколько проблем, которых нам пришлось устыдиться".

К таким проблемам относились производство дезодорантов и бритвенных лезвий. Никарагуанский поэт Эрнест Карденаль вспоминал: "Когда он сказал в России, что на Кубе не хватает кое-какого сырья и тому подобного, используемого для производства дезодорантов, русские ответили: "Дезодоранты? Это слишком большая роскошь". Качество товаров, использовавшихся в социалистических странах, было значительно ниже того, к которому привыкли кубинские средние классы.

Че продолжал: "В конце концов, нельзя есть ни мыло, ни материю; мы должны прежде обеспечить народ запасами продовольствия, потому что мы пребываем в состоянии войны. Мы пребываем в состоянии экономической войны - да и, пожалуй, не только экономической - против огромной силы".

Вернувшись на Кубу, Че увидел свою новорожденную дочь Алейду. И еще он увидел, что напряженность в отношениях между Кубой и Соединенными Штатами значительно усилилась. 3 января 1961 года Соединенные Штаты прервали дипломатические отношения с Кубой, и этому примеру очень быстро последовали почти все латиноамериканские страны. Именно в то время, исполненное угроз и волнений, Че познакомился с одним из людей, которые в прошлом оказали на него наиболее сильное влияние: с чилийским поэтом Пабло Нерудой, чьи стихи он так часто читал по памяти во время своих странствий по Латинской Америке. Кубинский поэт Роберто Фернандес Ретамар сопровождал Неруду во время его ночной встречи с Че в кабинете Национального банка. Основной темой беседы была уверенность Че в том, что вторжение неизбежно, что они находятся на грани вооруженной агрессии, которую будут поддерживать или даже прямо организуют Соединенные Штаты.

Мало-помалу беседа перешла к поэзии Неруды, которую Эрнесто так хорошо знал. Перед встречей майор собирался вместе с обоими поэтами пойти в кино на фильм "Рассказы о революции". Но в конце концов Че на фильм не пошел: его слишком волновало то, что в картине было очень много упоминаний о его собственных действиях во время сражения за Санта-Клару. Как ни странно, Че оказал большую помощь режиссеру Томасу Гутьерресу Алеа в создании фильма. Че также давал ему советы при работе над вторым фильмом - "Повстанцы", и не только сам принял участие в съемке, но и уговорил многих из своих товарищей по колонне № 8 сделать то же самое. Скромность Че была в общем-то необоснованной. Кинофильм, созданный под сильным влиянием итальянского неореализма, получился очень сухим - пожалуй, во вкусе Гевары.

Начиная с 15 января Че вновь ударился в добровольную работу, как будто желал доказать, что политическое давление не может преградить путь прогрессу. На сей раз он работал на строительстве жилья в близлежащем трущобном районе Ягвас, для жителей которого правительство строило новые дома в районе Марти. Еще через неделю Че отправился в Пинар-дель-Рио, чтобы принять командование военным округом, приведенным в состояние боевой готовности сразу же после инаугурации нового президента США, демократа Джона Ф. Кеннеди. Речь, которую Че по прибытии произнес перед ополченцами, была посвящена перспективе вторжения. "Известно, что Советский Союз и все социалистические страны готовы вступить в войну для защиты нашего суверенитета" (может быть, ему во время недавнего визита дали какие-то гарантии?). В тот же день он отправил Кеннеди обращение: "Мы все надеемся, что преемник нашего злейшего врага Эйзенхауэра окажется несколько более разумным и не позволит себе попасть под такое влияние монополий".