Разреженный воздух - Ричард К. Морган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вдохнул ее аромат, смешанный сырой запах наших жидкостей и что-то еще, что-то на уровне феромонов, чему было невозможно противостоять.
* * *
На этот раз все заняло больше времени, гораздо больше. Мы оба спустили пар, а ограниченное пространство между сиденьями создавало болезненное ощущение в ногах и руках по мере нарастания страсти. В конце концов я довел ее до оргазма пальцами и языком, но мой собственный оргазм упрямо оставался вне пределов досягаемости. Мне не давали покоя операционные детали, внезапный разрыв в повестке дня между Идальго и Мадекве и варианты того, что могло возникнуть на освободившемся пространстве.
В конце концов она сдалась, встала в узком пространстве и улыбнулась мне сверху вниз.
– А ты марафонец, да?
Я вытер рот и приподнялся.
– Эй, я туда еще доберусь.
– Ты ложись, – сказала она и помогла мне подчиниться, сев на грудь спиной ко мне. Шея наклонена вперед, голова слегка наклонена вбок, словно она внимательно изучает член у себя в руках. Точеный изгиб ее задницы и бедер оказался на дразнящем расстоянии от моего лица. Я подался вперед, чтобы лизнуть ее, прикусить тугую темную плоть, но как только пошевелился, она сделала то же самое. Она скользнула вперед, положила руки мне на лодыжки и пошевелила задницей, словно в назидание. Остановилась, приподнялась, и мой член вошел в нее, словно патрон в патронник ХК.
А затем, не говоря ни слова, она быстро и жестко довела меня до кульминации, от которой спина оторвалась от пола машины с такой силой, как будто в меня выстрелили из дергача.
* * *
– И что теперь?
Мы снова лежали в складках позаимствованного в Службе маршалов плаща, ее широкая спина прижималась к моей груди, мои руки лежали на мягкой выпуклости ее груди. Голова Мэдисон откинулась назад, в ложбинку под моей челюстью, наши согнутые ноги переплелись, ступни свободно обхватили друг друга.
– Сейчас? – эхом отозвался я.
Она слегка наклонила голову назад.
– Сейчас, когда мы основательно избавились от этого зуда, Вейл. Сейчас, когда мы снова можем сосредоточиться на… оперативных вопросах.
– Так вот из-за чего все это было?
– Ну, ты знаешь. – Она небрежно пожала плечами. – По сути, тебя учат двум вариантам решения такой проблемы. Один из них – закрыть на все глаза, сделать так, чтобы это не имело значения, похоронить желание под слоями дисциплины и сосредоточиться на миссии.
Я слегка улыбнулся:
– Выйти из лифта.
– Вот именно. Выйти из лифта, пока это еще сравнительно легко сделать.
– А второй?
– Риск выше. Но он может дать большую ясность.
– Ну, хорошо, давай попробуем. – Я слегка изменил наше положение, обхватил ладонью рожденную на Земле темную грудь, пока мне не обрубили доступ. – Давай попробуем получить ясность. Ты не хочешь сказать мне, где Идальго?
Еще одно пожатие плечами.
– Переезжает по округе.
– Ты хотела сказать, готовится к переезду. Вот почему он послал разобраться с Ниной тебя, а не пришел сам. Что это будет? Штурм особняка губернатора, как они это сделали с Окомби? Идальго приставит пистолет к лицу Малхолланда?
– А зачем? – тихо ответила она. – Малхолланд сам все спровоцировал. Как ты думаешь, почему он поручил ДПБ приставить ко мне надзирателя, как только я прибыла? Мы – его спасательная капсула. Если он не станет сотрудничать с нами, то утонет во всем том дерьме, которое есть на него у КОЛИН. Ему уже до конца месяца светят процедура импичмента, чрезвычайный судебный процесс, а затем, вероятно, остаток жизни он проведет за решеткой в одной из собственных ГТЗ.
Ирония была очевидна. Герметичное тюремное заключение лежало в основе администрации Малхолланда и его кампании по переизбранию. Слоган «Суровые условия для плохих парней» управлял всем маркетингом в то время. «Изъять – Изолировать – Содержать». «Очистить Долину – выгрести весь мусор». Ужесточение приговоров и новый пуританизм в политическом дискурсе дали толчок. МГ4 и небольшая ассоциация инвестиционных партнеров за считаные месяцы построили восемь наземных тюрем, расположенных в нескольких сотнях километров от Края, словно сыпь волдырей вокруг зараженного рта.
– Он заключил сделку, – бесцветным голосом сказал я. – Вздернуть «Седж Системс» просушиваться над «Каньоном Корриенте Девятнадцать», ускорить кризис марстеха и надвигающуюся катастрофу, ввести чрезвычайную ситуацию и вручить Флоту ключи от королевства. Это его план на случай непредвиденных обстоятельств? Над этим Идальго работал все свое время?
Она покачала головой:
– Все не так. Флот хочет бархатного перехода. Но вся эта операция осуществляется на лету, как и всегда.
– Полагаю, это объясняет, почему здесь царит такой бардак.
Она тяжело выдохнула, словно отпуская что-то. Молча уставилась в угол машины. Я ждал.
Наконец она повернулась в моих объятиях, слегка высвободилась и встретилась со мной взглядом. Наши ноги распутались, осталось воспоминание о ее груди в моей ладони. Серьезные темные глаза в полуметре от меня. Я почувствовал дыхание на своем лице.
– Слушай, Вейл, ты прав, это – полный бардак. Ситуация очень изменчивая и нестабильная. Но я пытаюсь все исправить. Я не спецназовец, а стратег. Я хочу кровавой бойни не больше, чем ты. Если мы сможем сцапать «Седж» без ведома КОЛИН, тогда они сдадутся и Флот сможет без шума захватить власть. – Она заколебалась на мгновение, а затем прыгнула в омут. – Вот над чем я работаю, и будет очень хорошо, если у меня за спиной появится хотя бы один надежный человек. Можем мы назвать это перемирием?
Я пожал плечами.
– Я бы назвал это приятным чувством после секса, но хорошо, пусть будет перемирие. – Во всяком случае до тех пор, пока я не придумаю, как вернуть тебя к Астрид Гаскелл целой и невредимой. – Не хочешь тогда рассказать мне все? Как мы здесь оказались? Причем в выражениях попроще.
Она на мгновение закрыла глаза. Затем широко распахнула их так, как бывает, когда, сильно устав, пытаешься не уснуть.
– Попроще, значит. Помнишь прерванный аудит КОЛИН в девяносто пятом?
– Здесь все его помнят.
Она кивнула.
– Ну да. Так
