Собор Святой Марии - Ильденфонсо Фальконес

Советники и старшина бастайшей развернулись и направились к выходу. Солдаты, стоявшие на страже у дверей, смотрели на них, не скрывая страха. Гилльема интересовало только одно: разговор между епископом и инквизитором. Тем временем Арнау оставался в центре зала рядом с Франсеской и вызывающе смотрел на Эймерика.

— Забирайте его! — сдался в конце концов инквизитор.

Сначала площадь, а затем и прилегающие к ней улицы разразились победными возгласами, когда советники показались в дверях дворца вместе с Арнау. Франсеска еле передвигала ноги, идя вслед за ними.

Воспользовавшись тем, что все забыли о старухе, Арнау взял ее за руку и вытолкал из зала заседания. Однако затем он отпустил ее, так как должен был идти за советниками. Николау, застыв у своего длинного стола, смотрел на него, не обращая внимания на шквал камней, влетавших через окно. Один из них попал ему в левую руку, но инквизитор даже не пошевелился. Все остальные члены трибунала отошли подальше от фасадной стены, на которую изливалась вся неистовая ярость ополчения.

Арнау остановился возле двери, несмотря на протесты советников, которые его поторапливали.

Гилльем.

Мавр подошел, обнял его за плечи и поцеловал.

— Иди с ними, Арнау. На площади тебя ждут Мар и твой брат. Мне еще нужно здесь кое-что сделать. Потом я найду тебя.

Несмотря на попытки советников прикрыть собой Арнау, люди бросились к нему, как только он ступил на площадь. Его обнимали, похлопывали по плечу, поздравляли. Улыбающиеся лица горожан мелькали перед ними нескончаемой чередой. Барселонцы не пожелали отойти в сторону, чтобы освободить дорогу советникам, и что-то кричали в поддержку Арнау.

Напор людей был такой силы, что группа из пяти советников и старшины бастайшей с Арнау в центре с трудом продвигалась вперед. Голоса людей оглушали Арнау. Путь от дворца епископа показался ему бесконечным. Ослабевшие в тюрьме ноги начали подгибаться, и Арнау, посмотрев вверх, смог лишь увидеть море арбалетов, мечей, кинжалов. Устремленные к небу, они то поднимались, то опускались под аккомпанемент голосов ликующего ополчения: вверх-вниз, вверх-вниз… Не успев опереться на советников, он начал падать и в этот миг заметил среди множества знамен и оружия маленькую каменную статую, раскачивающуюся вместе с мечами и арбалетами горожан.

К нему вернулся Гилльем, и Святая Дева снова улыбалась ему. Арнау закрыл глаза и дал себя взять на руки тем, кто шел рядом.

Ни Мар, ни Аледис, ни Жоану не удалось приблизиться к Арнау, как они ни старались, расталкивая людей.

Они увидели его на руках советников, когда Святая Дева и знамена стали возвращаться на площадь Блат. Его также видели Хауме де Беллера и Женйс Пуйг, стоявшие среди возбужденных ополченцев. Вынужденные присоединить свои мечи к тысячам прочих мечей, арбалетов и кинжалов, они выкрикивали ругательства в адрес инквизитора, но в глубине души молили Николау не уступать, а короля изменить свою позицию и прийти на помощь Святому престолу. Как могло случиться, что король, ради которого они столько раз рисковали своей жизнью, отказался помочь?

Увидев Арнау, Женйс Пуйг стал размахивать в воздухе своим мечом и кричать, как умалишенный. Сеньору де Наварклесу был знаком этот крик. Точно так кабальеро кричал и размахивал мечом над головой, бросаясь в атаку. Оружие Женйса натыкалось на арбалеты и мечи стоявших рядом с ним ополченцев. Люди стали отходить от него, и Женйс Пуйг пробился к группе, где был Арнау. Советники и старшины уже хотели уйти с Новой площади на улицу Бизбе и не обратили внимания на Пуйга. «Он что, собирается сражаться со всем ополчением? — подумал сеньор де Наварклес. — Его же убьют!»

Хауме де Беллера бросился к своему другу и заставил его спрятать меч. Горожане, оказавшиеся поблизости от двух сеньоров, смотрели на них с изумлением. Людской поток продвигался вперед, и, как только Женйс прекратил вопить и размахивать мечом, пространство вокруг них сомкнулось. Господин де Беллера отвел своего товарища подальше от тех, кто видел его безумную атаку.

— Ты сошел с ума? — спросил он его.

— Они освободили Арнау… Он на свободе! — Женйс говорил, не сводя глаз со знамен, которые начали спускаться вниз по улице Бизбе. Хауме де Беллера заставил его повернуться лицом к нему.

— Что ты задумал?

Женйс снова посмотрел на знамена и попытался вырваться от Хауме.

— Отомстить! — воскликнул он.

— Ты выбрал не тот путь, — произнес сеньор де Беллера. Он изо всех сил схватил его и заставил успокоиться. — Мы найдем способ…

Женйс пристально посмотрел на него; у него дрожали губы.

— Поклянись мне.

— Клянусь честью.

Члены трибунала, сидевшие в зале заседаний, постепенно приходили в себя. По мере того как ополченцы покидали Новую площадь, они чувствовали себя все более уверенно. Когда победные крики последнего горожанина перенеслись на улицу Бизбе, генеральный инквизитор перевел дыхание. Никто не сошел с места. Солдаты стояли по стойке смирно, довольные тем, что их оружие и доспехи не пригодились. Николау обвел взглядом присутствующих.

— Предатель, — обвинил он Беренгера д’Эрилля и, обращаясь к остальным, презрительно бросил: — Трусы. — Когда инквизитор повернулся к солдатам, он обнаружил Гилльема. — Что здесь делает этот неверный? — закричал он. — Это что, издевательство?

Офицер не знал, что ответить. Гилльем пришел с советниками и не сообщил о своем присутствии. А позже все выглядело так, будто мавр тоже подчинялся инквизитору. Со своей стороны Гилльем уже собирался возразить, что он не неверный и что он крещен, но не сделал этого: несмотря на все старания генерального инквизитора, евреи и мавры были вне юрисдикции Святого престола. Николау не мог арестовать его.

— Меня зовут Сахат, я из Пизы, — представился Гилльем, ничуть не смутившись, — я хотел бы поговорить с вами.

— Мне не о чем разговаривать с неверным. Выгоните его!

— Полагаю, что вас заинтересует то, что я собираюсь сообщить.

— Меня мало волнует, что ты там себе полагаешь.

Николау подал знак офицеру, и тот вытащил из ножен меч.

— Возможно, вам будет интересно узнать, что Арнау Эстаньол — банкрот, — успел сказать Гилльем, отступая от офицера. — Вы не можете рассчитывать и на грош его состояния.

Николау вздохнул и уставился в потолок. Желание отдавать новые приказы испарилось, и офицер, метнув взгляд на Эймерика, прекратил угрожать Гилльему.

— Объяснись, неверный, — приказал инквизитор.

— У вас есть учетные книги Арнау Эстаньола. Просмотрите их внимательно.

— Ты думаешь, мы этого не сделали?

— Вы должны знать, что долги короля прощены.

Гилльем сам подписал платежное письмо и вручил его Франсеску де Перелльосу. Арнау никогда не сможет потребовать свои долги назад, так как мавр подтвердил это в книгах городского магистрата менял.

На лице Николау не дрогнул ни один мускул. У всех, кто присутствовал в зале, мелькнула одна и та же мысль: вот почему викарий не вмешался.

Прошло несколько мгновений, в течение которых Гилльем и Николау смотрели друг на друга. Гилльем догадывался, чем занята голова генерального инквизитора. Спрятав усмешку, мавр подумал: «Что ты скажешь своему Папе теперь? Как ты отдашь ему те деньги, которые пообещал? Ты успел отправить ему письмо, и он наверняка его получил. А ведь тебе нужна поддержка в твоем противостоянии с королем».

— А ты тут при чем? — после довольно продолжительной паузы спросил Николау.

— Я могу объяснить вам это… наедине, — голос Гилльема звучал твердо и настойчиво.

— Город поднимается против инквизиции, а теперь еще какой-то неверный требует у меня частной аудиенции! — возмущенно воскликнул Николау.

«Что ты скажешь своему Папе? — Взгляд Гилльема был более чем красноречив. — Или тебя не заботит, что вся Барселона может узнать о твоих махинациях?»

— Зарегистрируйте его, — приказал инквизитор офицеру. — Убедитесь, что у него нет оружия, и отведите его в мою приемную. Я скоро буду.

Охраняемый офицером и двумя солдатами, Гилльем остался ждать в приемной. Он никогда не осмеливался рассказать Арнау об источнике его богатства — работорговле. Если бы инквизиция отобрала состояние Арнау, к ней перешли бы и долги короля. Простив долги короля, Гилльем знал, что записи, сделанные в пользу Авраама Леви, были ненастоящими. Если бы он не показал платежное письмо, которое в свое время подписал еврей, состояние Арнау было бы несуществующим.

56

Как только Франсеска оказалась на Новой площади, она отошла подальше от дверей дворца и прислонилась спиной к стене. Отсюда она видела, как ликующие горожане кинулись встречать Арнау и как советники безуспешно пытались сохранить созданный вокруг него кордон. «Посмотри на своего сына!» — слова Николау заглушали крики ополченцев. «Ты хотел, чтобы я на него взглянула, инквизитор? Вот он, смотри! Он победил тебя!» Франсеска выпрямилась, стоя у стены, когда увидела, что Арнау потерял сознание. Однако вскоре его унесли, и все вокруг превратилось в сплошной водоворот людей, оружия и знамен, в середине которого возвышалась маленькая статуя Святой Девы, которую с силой раскачивали из стороны в сторону.