Книга песчинок: Фантастическая проза Латинской Америки (с иллюстрациями) - Всеволод Багно

К вечеру Роберт вернулся, совсем отчаявшись: ничего ценного украсть не удалось. В метро, на станции «Марбл-Арч», он стащил бумажник, но в нем были только документы, визитные карточки и немного денег. Он расплатился этими деньгами за ужин, а все остальное выбросил в урну.

В холодные дни Роберт чувствовал себя отвратительно. Он, хоть никогда и не выезжал из Лондона, не выносил здешнего климата. Бесконечные дожди досаждали ему, обледенелые, заснеженные улицы мешали и работать, и скрываться. Все это его раздражало, вот только разве что туман благоприятствовал его работе. Он мечтал о погоде, более ласковой к такому бедолаге, как он, о местах, где можно было бы ходить без старого пальто, изношенного и разлезавшегося по швам, о местах, где окна его жилища (истинный погреб) оставались бы открытыми круглый год и через них вливались бы в комнату свет и тепло.

Делать Роберту было нечего. Воровать он в ту ночь все равно бы не пошел: холод прогнал с улиц всех полуночников и выпивох. На такой случай он предпочитал коротать время с одной из своих книжек, с каким-нибудь приключенческим романом. Но на этот раз, поглядев на книжку по черной магии, он предпочел забраться в постель именно с нею. Как говорилось в газете, самая суть книги содержалась в главе, дававшей формулу превращения в человеко-волка. Роберт недоверчиво усмехнулся, подумав о французе и о наивном дикаре, колдуне с острова Бали, который представлялся ему грязным, полуголым, с колокольчиками на щиколотках и с лицом, скрытым дурацкой маской. В некоторые вещи он не верил, в том числе и в магию. Не верил он и в существование бога, всесильного и всемогущего, справедливого и всеблагого. Несмотря на то что в некоторых исправительных заведениях, где прошло его детство, его обучали основам христианской религии, Роберт оказался неспособным воспринять идею бога. Достаточно ему было оглянуться вокруг, и он тотчас понимал: бога не существует. Что же до человеко-волка, так он видел

о          нем фильмы да, пожалуй, и знал немало: например, что полнолуние — самое удобное время для превращения, что убить такого зверя может только серебряная пуля, что сила его необычайна; впрочем, все это сказки, чтобы обманывать ребятишек и развлекать взрослых. Однако он не бросил книги, пока не дочитал до конца главу под названием «Способы превращения в человеко-волка». Итак, чтобы достичь трансформации в дикого зверя, необходимы две вещи: некий отвар и серия дыхательных упражнений, сопровождающихся глубокой умственной сосредоточенностью; все это было куда проще, чем он предполагал, особенно если принять в расчет, что растительные ингредиенты и химические вещества, входящие в состав лекарственного питья, можно было легко раздобыть в любой аптеке или лавочке, торгующей «экзотическим» товаром, а их сейчас в Лондоне развелось великое множество, понаехали иностранцы и английские граждане, выходцы из прежних колоний Британской империи. Упражнения тоже оказались несложными, а точнее, дурацкими, достаточно немного терпения; тут даже не требовалось веры или хотя бы доверчивости. Да о чем это он думает! Может, его навела на эти мысли книга, а может, газетные разъяснения? Он вовсе не был суеверен, и хотя был примитивен и неразвит, однако достаточно сообразителен, чтобы не верить в разные выдумки. После скудного ужина он предпочел заснуть.

Внезапно пробудившись, Роберт стал припоминать привидевшийся ему кошмар: он отчаянно, в какой-то смертной тоске бежал через Гайд-парк, но Гайд-парк был совсем другим, Роберт мчался через густую чащу, прыгал по скалам, продирался сквозь невиданные растения, а за ним гнался, его преследовал кто-то большой, он дышал тяжело и рычал, кусты трещали под ним; вдруг туман рассеялся, и Роберт смог оценить положение: прямо перед ним, преграждая ему путь, высилась отвесная стена, позади, за спиной, раздавалось тяжелое дыхание и рык, все ближе, ближе, все громче; Роберт ждал, прижавшись спиной к камням, и тут пред ним возник чудовищный злобный зверь, полуволк-получеловек, с лицом, заросшим шерстью, он громко рычал и скалил клыки уже совсем близко от Роберта, и казалось, вот-вот растерзает свою добычу. Роберт толком не понимал, ночь стояла или день, но лицо человеко-зверя было ему хорошо знакомо, привычно, и на самом-то деле он теперь не испытывал страха перед этим существом, а только изумление. И понапрасну ждал атаки...

Заваривая чай, Роберт внезапно осознал: зверь и не мог страшить его, потому что за черной взъерошенной шерстью, свирепыми острыми желтоватыми клыками — за этим омерзительным чудовищным существом скрывался он, Роберт Лестер, сын неизвестных родителей, воспитанный в трущобах лондонских предместий и в тюрьмах, профессиональный вор, довольный своим ремеслом и постоянно бунтующий против общества, которое его породило.

Ни разу за весь день, удачный кстати сказать (две дамские сумочки, похищенные в переполненном автобусе, бумажник, который он стащил в метро, и часы, сорванные с молоденькой девушки, разгуливавшей по Эбби-роуд), не вспомнил он про свой сон, а когда шел домой и купил всякой снеди и даже впервые за долгое время бутылку виски, то подумал, а не пойти ли ему немного развлечься. Обыкновенно мрачный, угрюмый, нелюдимый, он решил сегодня найти себе женщину и, спрятав украденное на квартире, направился в район, где стоят дешевые проститутки.

На одном из углов поджидали клиента две женщины. Роберт поглядел на них долгим, вполне откровенным взглядом. Выбрал черноволосую, покрепче. Говорить ей ничего не надо было, он лишь подал знак, и проститутка (ночь холодная, промозглая, клиентов мало) подошла.

— Давай выпьем,— распорядился Роберт.

Женщина пошла за ним к маленькому пабу. Там искусственное тепло калориферов и алкоголь помогли вору и проститутке не стесняться друг друга. Она задавала ему разные вопросы, но, получив лишь односложные ответы, заговорила о том единственном, что хорошо знала: о своей жизни. Вечная история: пошла на панель, потому что надо кормить семью, ее, бедную девушку, обманули, соблазнили, и вот теперь у нее на руках сын...

Роберт не придавал особого значения этой «трагедии»: он уже наслушался подобных историй, разнообразием они не поражали. А почему бы этим женщинам не признаться, что они только и умеют, что блудить, или что всякая другая работа им не по вкусу, а торговать собой проще, почему каждая бабенка непременно хочет, чтобы у нее была своя душераздирающая история, и почему бы им не гордиться своей профессией, как гордится он, или уж принять свою долю со смирением?

Время шло, а Роберт вроде бы и не выказывал желания пойти в номера. Женщина напомнила ему.

— Погоди. Я же все равно заплачу... Охота сперва выпить и тебя послушать.

И он снова заказал виски, исчезнувшее почти тотчас же, как его подали, в луженой глотке мужчины.

Около полуночи Роберт, пьяный, уплатил по счету и, пошатываясь, вышел, опираясь на проститутку, которая отвела его в первый попавшийся отель.

В номере она уложила случайного клиента и собиралась раздеть его.

— Какого черта лезешь! — заорал мужчина.— Незачем мне помогать.— Поднявшись на ноги, принялся стаскивать с себя одежду.— Теперь ты, эй, как там, ты сказала, звать тебя, ага, Элен, снимай платье.

Других женщин, кроме проституток, Роберт не знал. И приятелей у него не было, так, знакомые, все народ, как и он, из предместий. Его видели только с проститутками. С ними он чувствовал себя свободно; по его представлениям, они были ниже его, находились на самой последней ступеньке общественной лестницы. А он возвышался над ними. Несмотря на такое презрение, Роберт с проститутками не выставлялся: ни колотушек, ни оскорблений, ему оказывали услугу, он платил. Роберту нравилось чувствовать, что есть существо, павшее ниже, чем вор, и тогда он относился к женщине с участием, а свое участие он мог выразить только в звонком металле. Обращался он с ними грубо, это верно, но такой уж у него был характер, да и неотесанный он был.

Роберт открыл глаза, когда женщина одевалась, собираясь уйти. Хоть он и не думал ни о чем ее спрашивать, она пояснила, что ребенок дома один, что матери нужны лекарства. Мужчина с трудом поднялся, дотянулся до брюк, вытащил и дал ей несколько бумажек. Женщина принялась горячо благодарить, мол, когда хочешь, приходи, всегда пойду с тобой, она обычно стоит на том углу, где он ее нашел.

Роберт сел на постели и, как только женщина исчезла, стал и сам собираться. Ему захотелось вдруг оказаться у себя в комнате среди своей скудной обстановки. И он не торопясь дошел до дома, в котором жил, и укрылся в своей берлоге. Здесь до него не доберутся полицейские ищейки, здесь он в безопасности, он далеко (он это чувствовал!) от тех, кто осудил его на воровскую жизнь. Он воспринимал общество как чудовищную, жестокую машину, способную вмиг пожрать его с потрохами. Он и в самом деле боялся людей, общественных учреждений, властей, полиции — словом, всех, кто составлял это целое, боялся, что оно, это целое, придавит его огромной своею тяжестью.