Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948 - Валентина Владимировна Марьина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти все, с кем президент обсуждал свое намерение, отговаривали его от этого шага. Смутны, в частности, говорил ему, что он остался единственным человеком в стране, на которого ложится ответственность за сохранение демократии. Особенно подействовала на него просьба представителей армии – министра обороны Л. Свободы, начальника Генерального штаба Б. Бочека и начальника военной канцелярии президента А. Гасала, – принятых им 27 февраля. «Нам стало известно, господин президент, что вы намерены уйти с президентского поста, – сказал Л. Свобода. – Если эта информация верна, то мы просим Вас, господин президент, от своего имени и от имени армии, чтобы Вы не уходили с поста и остались. Мы считаем не только своей обязанностью, но и правом, господин президент, как старые борцы, которые стояли у колыбели этого государства и сражались за него во время первого и второго сопротивления, эту просьбу от своего имени и от имени армии передать. Мы убеждены, господин президент, что с этим согласен весь народ, поскольку кроме Вас в этом народе нет большей объединяющей силы, которая нам так необходима в это время, и поэтому еще раз, господин президент, мы просим Вас остаться со своим народом и не покидать его»[970]. Профессор А. Пражак, которого Бенеш принял 1 марта, увещевал его не покидать пост президента, говоря, что «подходящий момент для отставки, связанный с назначением нового правительства, уже упущен, и если уходить в отставку, то через некоторое время»[971]. Однако решающее значение при изменении президентом решения о немедленной отставке стали его размышления и анализ политической ситуации в первую неделю пребывания в Сезимове Усти. Находясь на президентском посту, Бенеш рассчитывал предотвратить продолжающийся раскол общества и использовать свою функцию как препятствие развязыванию коммунистами дальнейших репрессий. К тому же общая ситуация еще не была окончательно прояснена. Согласно Смутному, президент рассматривал и такой вариант: сохранить за собой пост, но не функционировать. Однако вскоре стала очевидна нереальность и неэффективность такого намерения.
В конце концов, Бенеш решил пока не подавать в отставку, посмотреть, как будут развиваться события, но от мысли об оставлении своего поста не отказался. Эта выжидательная позиция явно проявилась во время его встречи с Готвальдом 7 марта. Обе записи беседы и оценка позиции президента совпадают по сути: останусь и подожду, что будет дальше, хочу содействовать достижению соглашения и преодолению раскола общества – или же уйду. Президент еще повторил: «Я хочу заранее знать, что вы будете делать дальше, для меня огорчительно, что вы выбрасываете столько людей, как с этим будет дальше; для меня это имеет решающее значение, в соответствии с этим я буду поступать». Готвальд заверил, что ни репрессий, ни политических монстрпроцессов не будет, что перегибы будут исправлены, а виновные в противозаконных действиях понесут наказание[972]. Действительность не подтвердила эти слова. О том, что президент «уже не думает об отставке», хотя не вполне согласен с проводимой политикой, подтвердил и Л. Хмела, встретившийся с президентом 9 апреля[973].
Бенеш подписывал законы и, несмотря на то, что не помышлял о возвращении на Град, начал хотя бы отчасти осуществлять свои функции. Коммунистов это положение устраивало, и они хотели сохранить его как можно дольше. Они рассчитывали использовать авторитет Бенеша на внутренней и международной политической сцене в качестве демократического фасада своего режима. В. Копецкий на заседании ЦК КПЧ 9 июня 1948 г. говорил об этом открыто: «Первоначально наше мнение сводилось к тому, что никаких изменений на кресле президента республики не произойдет, по крайней мере, не по нашей инициативе, и что нашим намерением будет как можно дольше сохранять сотрудничество товарища Готвальда и Бенеша, т. е. сохранить такое положение, чтобы д-р. Бенеш сохранял свои функции, ставил свою подпись под демократически принятыми законами, и чтобы как публично положительно оценивал, так и посредством своих конституционных обязанностей санкционировал деятельность нашего правительства. Товарищ Готвальд всегда стремился по мере возможности предотвратить расход с президентом Бенешем и отдалить его намерение уйти в отставку»[974].
После Февраля ускоренными темпами шла подготовка новой Конституции ЧСР, работа над которой с осени 1947 г. чрезвычайно замедлилась. 14 апреля 1948 г. Центральный комитет действия НФ одобрил ее проект, который был вынесен на всенародное обсуждение. Прохазка передал Бенешу проект конституции 13 апреля, и тот его внимательно изучил. Но еще до этого несогласие президента вызвал проект избирательного закона, включавший принцип единого списка кандидатов, который не допускал существование других, кроме правительственного, списков и фактически ликвидировал основные признаки демократических выборов. Бенеш направил протест главе МВД Носеку, поручил ему информировать об этом Готвальда и внести соответствующие коррективы в проект. Поскольку возникли опасения, что президент закон не подпишет, коммунистическое руководство дополнило проект пунктом о возможности выставления списка независимых кандидатов. После этого Бенеш подписал закон. Однако вскоре толкование закона членами правительства убедили его, что свободных выборов не будет, и, прежде всего, они не будут тайными, а, следовательно, демократическими.
В это время Бенеш был уже серьезно болен, и это, несомненно, накладывало отпечаток на всю его деятельность. О здоровье президента с 1939 г. заботился его личный врач О. Клингер. Регулярно, и в период эмиграции, Бенеш подвергался осмотру специалистов. В 1943 г. Клингер заметил первые признаки серьезного заболевания – атеросклероза. Его проявления с 1945 г. становились все более частыми, особенно, что касается скачков в кровяном давлении, и являлись следствием нервного напряжения. Клингер посещал президента ежедневно, каждую неделю его осматривал и ежегодно созывал консилиум. Резкое ухудшение здоровья Бенеша наступило в июле 1947 г., когда случился серьезный апоплексический удар. Вскоре президент оправился от него. Но развитие политических событий в стране осенью 1947 г. снова сказались на его здоровье. Руководство КПЧ сообщало в Москву в это время: «По всем признакам президент весьма серьезно болен. Однако он вмешивается во все последние политические события»[975]. Об ухудшении здоровья президента свидетельствовало то, что за последние три месяца он похудел почти на 6 кг., усилилась невнятность речи, снизилась физическая подвижность, ухудшился сон. В общем медицинском заключении конца 1947 г. констатировалось, что за последние несколько лет президент постарел на двадцать лет, он, как сообщалось в Москву, «старый дряхлый человек». 29 января 1948 г. медицинский консилиум (профессора Гынек, Геннер и д-р Клингер) подтвердили необходимость ограничения деятельности президента и отдыха. Согласно свидетельству Сикоры, во время февральского кризиса особого ухудшения здоровья не наблюдалось «кроме возросшей
