Газета День Литературы # 110 (2005 10) - Газета День Литературы

Светофор из лужи пьёт

И мигает жёлтым глазом.

Прочь! Пускай теперь, зараза,

Без меня баклуши бьёт.

Предрассветный полумрак

Мной ничуть не потревожен.

Стал с людьми я осторожен —

Сочиняю для собак.

Не обманут, не солгут

Кобели, щенята, суки…

Как стихи, бегут, бегут,

Чтоб лизнуть чужие руки.

***

Я просыпаюсь. Мой костёр погас.

Лишь уголёк в золе едва мерцает.

Звезда, сгорая в небе, созерцает

Меня и этот мир в последний раз.

Трава в росе. Выходит из тумана

Осина и чуть слышно шелестит.

Повремени… Прошу… Еще так рано….

Еще дорожка лунная блестит.

Еще волна песок не разбудила,

И чайка не расправила крыло,

И тайну мне ромашка не открыла,

И воду не тревожило весло.

Еще чуть-чуть… Настраивают скрипки

Кузнечики… К травиночке-струне

Прильнула нотка маленькой улитки…

А я ее не слышу в тишине.

Еще мгновенье… И среди ветвей

Защелкает, раскатится, зальется,

Вступая из-за такта, соловей,

За ним другой… И рассмеётся солнце!

О, утро, несравненный музыкант!

Как можешь ты рождать такие звуки!

В отчаянье заламываю руки…

Вот мне бы на секунду твой талант!

***

Я всякого в стихах наговорил,

Пренебрегая сводом строгих правил,

Не золотил строку, не серебрил,

И вряд ли уважать себя заставил.

А жизнь идёт. Залаял рыжий пёс.

Вбежал сынишка. Притащил котёнка.

И со слезой, взволнованно и звонко

Вдруг выдохнул: "Достал из-под колёс…"

"Четвёртый кот! Ведь я же запретил!"

А сын, прижав к груди живой комочек,

Глядит в глаза… (Запомнил восемь строчек,

Что я любимой кошке посвятил.)

Как хорошо, что сын мой дорожит

Комочком грязной шерсти… Не напрасно

Я жизнь люблю неистово и страстно,

Не ставя ни во что уменье жить.

В окно стучат ночные мотыльки.

Творит луна приливы и отливы.

Котёнок спит, а рядом спит счастливый

Поэт, не написавший ни строки.

***

Скоро утро. Тоска ножевая.

В подворотни загнав тишину,

На пустой остановке трамвая

Сука песню поёт про луну.

Вдохновенно поёт, с переливом,

Замечательно сука поёт.

Никогда шансонеткам сопливым

До таких не подняться высот.

Этот вой, ни на что не похожий,

Этот гимн одинокой луне

Пробегает волною по коже,

Прилипает рубашкой к спине.

Пой, бездомная, пой, горевая,

Под берёзою пой, под сосной,

На пустой остановке трамвая,

Где любовь разминулась со мной.

Лунный свет я за пазуху прячу,

Чтоб его не спалила заря.

Плачет сука, и я с нею плачу,

Ненавидя и благодаря.

***

Стало страшно читать и писать,

К нелюбови людской прикасаться —

Потерявший желанье спасать,

Обретает желанье спасаться.

Спит дочурка, спит маленький сын.

Ночь звезду за звездой зажигает.

Разжигаю стихами камин.

Мне жена помогает.

***

Империя не может умереть!

Я знаю, что душа не умирает...

Империя — от края и до края —

Живет и усеченная на треть.

Оплаканы и воля, и покой,

И счастье непокорного народа.

Моя печаль — совсем иного рода,

Она созвучна с пушкинской строкой.

Пусть звякнет цепь, пусть снова свистнет плеть

Над тем, кто воспротивится природе...

Имперский дух неистребим в народе,

Империя не может умереть!

***

Петь не умеешь — вой.

Выть не сумел — молчи.

Не прорастай травой,

Падай звездой в ночи.

Не уходи в запой.

Не проклинай страну.

Пренебрегай толпой.

Не возноси жену.

Помни, что твой кумир —

СЛОВО, но не словцо...

И удивленный мир

Плюнет тебе в лицо.

***

По черному — белым, по красному — черным

Рисует мой сын. Содрогнулась душа.

За все, что мне раньше казалось бесспорным,

Сегодня не отдал бы я ни гроша.

Усилием воли себя возвращаю

Туда, где стоял на песке босиком,

И жизнь прожитую в песок превращаю,

И рваный башмак наполняю песком...

И все, что случилось, становится ясным:

Никто, никому, никогда и нигде…

По белому — черным, по черному — красным...

Услышь мя, Идущий ко мне по воде!

Борис Орлов “СОТНЯ МОНАХОВ С МЕЧАМИ В ПЕРВОЙ ШЕРЕНГЕ СТОИТ...”

***

Конец походу — рюмки всклень полны.

В квартирах наших — жены, а не вдовы:

Вернулись все — ни мертвых, ни больных!

И флаг трепещет, и скрипят, швартовы.

Зачеркивали дни в календаре —

И жизнь быстрей летела, чем в романе.

Нас берегла любовь — на корабле

Кружились тени из воспоминаний.

Святое дело — выпить двести грамм,

Приправив парой боцманских историй.

Мы пили за любовь, за милых дам.

И только после — тост: "За тех, кто в море!"

ПАМЯТИ РУССКОГО ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II

Голодным — хлеб и русский квас,

Бездомным отворите двери.

В Нагорной проповеди нас

Христос учил любви и вере.

Над Иорданом день погас,

Как над Мологой и Тунгуской.

Христос был рус, голубоглаз,

Он — добр и справедлив.

Он — русский…

Восходит русская звезда,

На небосклон в преддверьи чуда.

Но в кресло слева от Христа

Всегда стремится сесть Иуда.

Наш путь — к духовной чистоте,

С него не уведут химеры...

Мы под крестом и на кресте

Не отрекаемся от веры!

***

Юрию Шестакову

Битва за веру. Ручьями

Льется кровь... Шепот молитв.

Сотня монахов с мечами

В первой шеренге стоит.

Крепче и камня, и стали

Вера... Я верой клянусь!

Черною сотней назвали

Тех, кто сражался за Русь.

В битвах не ведали страха.

Вижу сквозь отзвуки гроз

Черные рясы монахов —

Смотрит с хоругвий Христос.

...В наших каютах и кельях

Молится Родина-мать.

В рясах и флотских шинелях