Хейсар - Василий Горъ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Благодарно кивнув сидящему рядом с ложем лекарю, Ансельм открыл рот и с удовольствием проглотил очередную порцию исходящего паром варева.
– Пахнет изумительно… – подхватив ложкой крошечный кусочек куриного мяса, улыбнулся Айрин. – Ну-ка, открываем ротик и… ой, простите, ваше преподобие!!!
Отличное настроение, в котором глава Ордена Вседержителя пребывал с самого рассвета, словно ветром сдуло – с ним обращались как с несмышленым ребенком!
Он грозно нахмурил брови и холодно процедил:
– Три ночи на горохе[70]. Две сотни повторений «Покаяния» и три сотни – «Смирения»!
Лекарь сгорбил плечи и опустил взгляд:
– Как прикажете, ваше преподобие…
– Ну, и чего расселся? Корми дальше!
Тощая и пахнущая травами рука, ощутимо дергаясь, устремилась к тарелке. А из груди брата Айрина вырвался сокрушенный вздох: по его мнению, наказание было чрезмерно жестоким.
«Сам виноват…» – угрюмо подумал Ансельм, открыл рот и тут же его захлопнул, вопросительно уставившись на брата Бенора, выскользнувшего из-за портьеры.
– Брат Рон, ваше преподобие! – доложил монах и шевельнул пальцами, показывая, что иерарха стоит принять немедленно.
– Приглашай… – распорядился глава Ордена, потом повернулся к брату Айрину и взглядом показал ему на дверь.
…Ворвавшись в опочивальню Ансельма, брат Рон осенил себя знаком животворящего круга и ослепительно улыбнулся:
– Прекрасно выглядите, ваше преподобие: на щеках наконец появился румянец, а в глазах – жажда жизни!
Почувствовав, что веселость иерарха настоящая, а не показная, глава Ордена Вседержителя обрадовался, решил пересесть повыше, но вовремя вспомнил про свое состояние и отрывисто бросил:
– Рассказывай!
Иерарх подошел поближе к ложу, засунул руки в рукава сутаны и продемонстрировал два ряда ослепительно-белых зубов:
– Пришло письмо от брата Растана!
– Ты сияешь так, как будто он удавил Латирдана… – раздраженно хмыкнул Ансельм.
– Увы, ваше преподобие… – Монах развел руками, но улыбаться не перестал: – Короля Неддара охраняют уж очень хорошо. А вот графа Рендалла, как оказалось, не очень!
– Достали? – недоверчиво выдохнул глава Ордена Вседержителя.
– Ага: он – при смерти!
– Как?
– Брат Растан, конечно же «совершенно случайно», столкнулся на улице с женой одного из дворцовых поваров… – хохотнул иерарх. – И был до глубины души «поражен» ее красотой. Сделал ей учтивый комплимент, восхищенно улыбнулся…
– Короче!!! – нахмурился глава Ордена.
– Снял домик для свиданий и в первый же визит «возлюбленной» познакомил ее с братом Годримом… – торопливо пробормотал Рон. – А на следующий день она привела к нему мужа…
– И?
– Годрим убедил его в том, что он тоже повар, «поделился» с ним рецептом какого-то редкого блюда и кое-какими приправами…
– Чем все закончилось?! – рыкнул Ансельм.
– Повар подсыпал Рендаллу в ужин щепотку Черного Льда[71]!
Глава Ордена Вседержителя почувствовал, что его губы сами собой расползаются в мстительной улыбке:
– Думаю, ему было о-о-очень вкусно!
– Ага…
– Как считаешь, он выживет?
– Не думаю… – осклабился иерарх. – Мэтр Регмар, лекарь Неддара Латирдана, почему-то решил, что состояние Грасса – следствие перенесенного удара. И не просто решил, а убедил в этом еще и Арзая Белую Смерть…
– То есть повар – на свободе и продолжает готовить? – ошарашенно уточнил Ансельм.
– Да, ваше преподобие!
– Прелестно! Дайте Грассу порадоваться жизни эдак с десятину, а потом накормите Льдом еще раз…
– Накормим, ваше преподобие… – ухмыльнулся иерарх. – А потом с удовольствием оплачем!
– Ладно, плакальщик, рассказывай, что еще хорошего…
Рон почесал подбородок и зачем-то посмотрел в окно:
– Хорошего? Брат Кольер собрал и испытал уже семнадцать обычных и четыре тяжелых метателя. Таким образом, их у нас стало двадцать два – если, конечно, считать тот, который отправили в Берн…
– А что брат Малюс?
– Он в диком восторге: утверждает, что научился метать ведерный[72] сосуд с Огнем Веры почти на целый перестрел[73]…
– Ого!
– Да-а-а!!! – закатил глаза иерарх. – Жду не дождусь возможности посмотреть на это чудо своими глазами!
– Посмотришь. Через месяц. Когда поедешь в Парамскую обитель принимать работу…
Уловив в голосе Ансельма нотки раздражения, брат Рон виновато потупил взгляд и вздохнул:
– Айрин делает все что может…
– Вижу! Рассказывай дальше!
– Хорошо… Я отправил брату Малюсу сотню золотых, чтобы он заказал достаточное количество горшков под Огонь Веры, и на всякий случай послал к нему же еще два десятка братьев-клинков. Кроме того, распорядился найти поляну в глубине Парамского леса, дабы тренировки по стрельбе проходили как можно дальше от любопытных глаз. В ближайшие дни туда перетащат десять метателей и стрелки займутся делом…
– Правильно… – кивнул Ансельм.
Иерарх задумчиво пожевал ус и вздохнул:
– С хорошими новостями, пожалуй, все. Хотя нет, не все – есть подвижки и у брата Дайтера…
…Слово «подвижки» оказалось преуменьшением. Причем сильным: десятник клинков, волею Ансельма вознесшийся до третьего места в иерархии Ордена, взялся за порученное ему дело крайне добросовестно. И, тщательно изучив просчеты своих предшественников, решил подойти к решению проблемы с другого конца – прежде чем ДЕЛАТЬ, попытался ПОНЯТЬ!
Естественно, не самостоятельно, а с помощью тех, кто действительно знает. И приказал братьям-клинкам, засланным в Шаргайл еще братом Ламмом, найти горцев, недовольных своими сородичами.
Те подсуетились и нашли пару изгоев. Или, как себя называло это отребье, ори’те’ро[74].
Десяток золотых, подаренный меч, несколько ничего не значащих обещаний – и у «лишенных корней» развязался язык. Весьма неплохо – по утверждениям Рона, воины, воодушевленные открывшимися перспективами, были готовы на что угодно. И охотно рассказывали как об обычаях, так и о взаимоотношениях между кланами.
Конечно же, не обходилось без преувеличений – воины всячески превозносили свои способности и ни во что не ставили всех остальных. Поэтому братьям-клинкам, неплохо владеющим методикой ведения допросов, пришлось проверять чуть ли не каждое слово, сказанное одним, у другого, и наоборот.
Такой подход к заполнению белых пятен в знаниях Ордена о менталитете хейсаров не мог не принести результата, и на брата Дайтера снизошло озарение – он придумал план, причем сразу из трех слоев. Да, сырой, да, несколько наивный – но реальный!
Представив себе все открывающиеся перспективы, Ансельм не смог удержаться от довольной улыбки: про Вейнар, кость в горле, не дающую Ордену двигаться дальше вот уже два лиственя, можно было забыть. Эдак к середине жолтеня…
…Поворочав идею иерарха так и эдак, глава Ордена Вседержителя открыл глаза и уставился на брата Рона:
– Значит, так: Дайтеру скажешь, что я ОЧЕНЬ доволен и счел его достойным решить более сложный вопрос – вопрос с принцем Бальдром…
В глазах иерарха мелькнуло сомнение:
– Ваше преподобие, вы хотите поручить реализацию его плана мне?
– Да…
– Дайтер может решить, что это решение – результат моих интриг…
– Не решит – пригласишь его ко мне, и я сам объясню ему свои мотивы…
– Так будет лучше… – облегченно выдохнул Рон. – Особенно если вы разрешите ему переселиться в покои брата Ламма и подарите ему пару-тройку молоденьких сестер…
– Переселю и подарю… – кивнул Ансельм. И, взглядом приказав иерарху заткнуться, подробно объяснил, как надо строить общение с изгоями.
К концу рассказа в глазах монаха появилось искреннее восхищение:
– Ваше преподобие, ТЕПЕРЬ этот план просто обречен на успех!
– Угу… Если приложить к нему голову, а не задницу…
…Через пару минут, уточнив кое-какие мелочи и разобравшись с теми обещаниями, которые надо будет дать изгоям, Рон задумчиво уставился в окно и почесал затылок:
– Получается, что мы ничего не потеряли…
– Потеряли? – не понял Ансельм. – В каком смысле?
– На днях Неддар Латирдан отправил в опалу Этерию Кейвази, и я ломал голову, пытаясь понять, через кого еще к нему можно подойти…
– Ты уверен, что это именно опала?
– Да, ваше преподобие! Говорят, что ее вещи из покоев чуть ли не выбрасывали!
– Что ж, бывает и такое… – буркнул Ансельм, шевельнул правой рукой и чуть не взвыл от вспышки боли в сломанной ключице.
– Вам плохо, ваше преподобие? – встревоженно спросил брат Рон.
– Н-нет… Хотел сесть поудобнее… – прошипел глава Ордена и в очередной раз мысленно проклял всех тех, кто был виноват в его теперешнем состоянии.
Легче от этого не стало. Наоборот – дико зачесалась кожа под многочисленными повязками, заныла рана на ягодице и пересохло во рту.
Скосив взгляд на кувшин с обезболивающим, он облизал пересохшие губы и криво усмехнулся – боль была не особенно сильной. Значит, надо было терпеть.
