Тайна короля Якова - Филип Депуа

Мужчин столь резкая перемена темы привела в замешательство.

— Конечно, — помедлив, подтвердил Тимон.

— Мне сейчас вспомнилась прекрасная строка из одной пьесы — не столь древней, как ваша древнегреческая комедия. Вам с отцом следовало бы обдумать эту реплику: «И что такое имя? Что зовем мы розой? Зовись она иначе, запах тот же!»[2]

Взгляд Энн, поднявшись над огоньком свечи, проник в самую душу Тимона.

— Это намек? — тихо спросил он.

— Так ли важно, каким именем мы зовем нашего Спасителя?

Смысл этих слов ударил Тимона будто выстрел убийцы. Энн подслушивала из темноты. Она все слышала!

— Вы — блестящая ученица, — признал он. — Вы хорошо усвоили мой первый урок: сюжет пьесы раскрывается в основном через диалог — диалог, который вы, очевидно, подслушали, таким образом превратив себя в активную участницу действия.

Она кивнула с чуть заметной улыбкой.

— Но если пьеса заполнена диалогами и действие не развивается, сюжет погибает. А чтобы действие развивалось, отец, полагаю, и уезжает сейчас… в Лондон.

Тимон поймал себя на том, что засмотрелся на ее волосы, рассыпавшиеся по плечам, и тут же осознал, что, убив ее отца, он убьет и ее.

13

Вернувшись к себе, Марбери собрал все самое необходимое и втиснул дорожные пожитки в кожаный кошель.

Яков прислал переводчикам тайные рукописи, лихорадочно соображал он, и они вполне могли стать поводом для убийства Гаррисона. Король прислал ему карету с повелением воспользоваться ею в случае срочной нужды. И, бесспорно, его величество сознавал значение присланных документов. Не сможет ли король разрешить загадку убийства?

Занятый этими мыслями, Марбери поспешно спустился вниз и вышел в ночь, прошел через мощеный двор. Он искал одного из кучеров.

Жилье, отведенное мальчику, прилегало к конюшням. Плата, тайно переходившая к нему из королевских сундуков, была достаточно высока, чтобы он в мгновенье ока вскочил среди ночи и запряг лошадей. Марбери молча прошел мимо денников и ногтем указательного пальца постучал в его дверь. Ему впервые приходилось обращаться к этому слуге. Король прислал по одной карете для каждой из трех групп переводчиков Библии — на случай, если известие окажется слишком срочным или слишком деликатного свойства для передачи гонцу. Марбери не видел смысла в столь преувеличенной заботе — до этой ночи.

Вышел мальчик. Чумазое личико могло принадлежать херувиму или бесенку — в темноте было не различить. Марбери ожидал увидеть взрослого, опытного кучера, солдата короля, а не конюха.

— В Лондон, — буркнул он. — Хэмптон-Корт.

Мальчик только кивнул в ответ.

Через двадцать минут карета была готова. Марбери ехал один, свои немногочисленные пожитки он засунул под единственную скамью. Кони рванули с места, вздымая копытами грязь и щебень. Они словно летели в бледных лучах луны. Марбери погрузился в беспокойную дремоту.

Через несколько часов он очнулся, словно от толчка, и не сразу вспомнил, что сидит в дребезжащей карете, которая катит в Лондон. Марбери выглянул в окно. Низкие облака, серые, как вдовьи слезы, и ни намека на восход.

«Снеговые облака, — думал Марбери. — И почему я несусь во весь опор к королю, вместо того чтобы спать в теплой постели? За что меня Бог ненавидит?»

Снег в апреле — редкость, но в это Рождество Темза почти замерзла. Зимы с каждым годом становились холоднее и тянулись дольше. Возможно, это предвещало конец света.

Марбери, задрожав от холода, завернулся в толстый бордовый плащ и попытался сообразить, долго ли он спал и сколько проехала карета.

Отгоняя сон, он снова выглянул в окно. Бесцветная серость неба окутала каждое дерево, и каждый придорожный куст, и саму землю.

Внутри кареты было не лучше. Простой ящик из сосновых досок обеспечивал быстроту доставки, но не удобства седока. «От Кембриджа до Лондона чуть больше сорока миль, — подсчитывал Марбери, — а карета, как известно, делает пять-шесть миль в час. При такой скорости непременно пришлось сменить четверку лошадей — надо полагать, я проспал остановку. Наверняка мы уже недалеко от Лондона. Пора обдумать, как держаться перед королем».

Марбери бывал в парадном зале дворца Хэмптон-Корт в первые полгода правления Якова. Король устраивал рождественские и новогодние гулянья — бесконечные пиры и танцы. На Новый год актеры Уильяма Шекспира представили славную пьесу — «Проделки Робина Доброго Малого». Остальные воспоминания Марбери о тех празднествах бледнели перед встречей с королем. Он всеми силами старался следовать совету сэра Джона Харингтона, хотя совету этому стукнуло уже сорок лет.

По поводу одежды для аудиенции Харингтон говаривал: «Будь опрятен, надень новый жилет с нарядной оторочкой и не слишком короткий — необычного цвета». И о поведении: «Не задерживайся долго на одном предмете и лишь вскользь коснись религии».

«Полезный совет, — думал Марбери. — Он помог мне при свидании с королем год назад в январе». Именно тогда Яков решил начать работу над новой Библией.

Карета чуть не перевернулась на крутом повороте. Марбери отбросило к стенке, он услышал крик кучера, и карета резко встала.

Марбери первым делом обнажил клинок. Для остановки кареты посреди дороги может быть только одна причина. Он пригнулся и, взявшись за дверную ручку, напряг слух.

Кучер молчал. Если был жив.

За воем предрассветного ветра не слышно было ни шагов, ни шепота.

Марбери, задержав дыхание, на миг приподнялся к окну. На дороге рядом никого не было видно. Беззвучно открыв дверцу, он осторожно вылез из кареты.

Между ногами взмыленных лошадей впереди виднелась всего одна фигура.

Юный кучер вдруг выкрикнул:

— С дороги, сопляк!

— Стой и выгружайся, — неуверенно ответил ему разбойник. Голос двенадцатилетнего подростка, не старше.

— Ну, что ты сделаешь своим посошком? — издевался кучер. — Может, швырнешь им в меня?

— Я успею выколоть глаза двум коренным и слинять в лес, — несколько тверже ответил мальчик. — А пока ты будешь торчать здесь и чесать в затылке, вернусь с сотней парней, и мы облепим тебя, как шершни дохлого крота.

— Какого беса тебе надо? — вздохнул кучер. — Денег у меня нет, и в карете пусто.

— Могу взять карету, — предложил незнакомец.

— Боже мой, да и забирай себе, только лошадей не тронь, — фыркнул кучер. — Отсюда я и пешком дойду до Лондона. Подходи, бери вожжи.

Молчание.

Марбери видел, что маленький разбойник неподвижно стоит на месте.

— Штука в том, — пояснял между тем кучер, — что это карета самого короля Якова. Таких во всей Англии всего три. Построены для службы королю. Если я расскажу, что какой-то сопляк встал на дороге у королевской службы, тебя вздернут еще до заката.

Разбойник был виден Марбери в профиль. Одеждой ему служил кусок материи, обернутый вокруг тела и перевязанный в нескольких местах. С непокрытой головой, чумазый, руки покраснели от холода. Дубинку он держал перед собой как щит. Удивительно, но сапоги на нем были хорошие, новые и на модных высоких каблуках.

Марбери быстрым движением вскочил вперед и взлетел на козлы рядом с кучером, напугав того не меньше, чем разбойника.

Кучер, задохнувшись, откинулся назад.

Мальчик, выронив дубинку, вскрикнул:

— Проклятье!

— Ну-ка, прочь с дороги, — приказал ему Марбери, — или этот нож воткнется тебе прямо в лоб.

Кучер вдруг выпрямился, взглядом умоляя Марбери пощадить мальчишку. И перевел дыхание, когда Марбери незаметно подмигнул ему.

Мальчик застыл на месте, круглыми глазами уставившись на клинок.

— Отдам новые сапоги, только не убивайте, мастер.

Марбери сверху глянул в перепуганное лицо.

— Да, а откуда у тебя эти сапоги?

— Чума подарила, — отчаянно выпалил мальчишка. — Жизнью клянусь, я их не украл. Он был уже мертвый, раздулся, как слива, и провонял. Я взял сапоги. Шляпа досталась другому.

— Понятно. — Марбери убрал кинжал. — А что, в этом лесу и вправду прячется сотня мальчишек?

Мальчик хлюпнул носом и почесал себя пониже спины.

— По правде сказать, и двадцати не наберется.

— И тебя избрали для ограбления кареты.

— Не знаю, что значит «избрали», но я старше всех, — мальчик откашлялся. — Это на мне.

— Ну, вот что я могу тебе предложить, — Марбери вытащил из-под плаща золотую монету. — Получишь этот ангел, если сделаешь точно, как я скажу.

— Так вот он какой, ангел? — при виде монетки глаза у мальчишки полезли на лоб. — Это же…

— Десять шиллингов! — проворчал кучер. — Не давайте ему так много.

— Я столько и за месяц не натырю, — выпалил мальчишка. — Хорошо если шесть!

— Жирно ему будет, — зашептал возница.

— Я отдам тебе золото, — повторил Марбери, обращаясь к мальчику на дороге, — если ты обещаешь сделать, как я скажу.