Тайна короля Якова - Филип Депуа

17

Десять бесконечных минут Марбери, заходясь от кашля, извергал содержимое желудка. Все это время Дибли утирал ему лицо, что-то успокаивающе бормотал и заверял, что скоро все пройдет.

Наконец Марбери, преодолевая звон в голосе, выпрямился и благодарно кивнул Дибли. Только теперь он заметил застывших каменными истуканами у дверей кухни стражников и их капитана. Когда и как они сюда попали, Марбери не помнил. Он склонился к уху Дибли и прошептал:

— Я видел, как быстро вы оказались в кухне, услышав зов короля, и как ловко обращались с кинжалом. Это, как и то, что при вас оказалось противоядие, подсказывает мне, мастер Дибли, что вы совсем не тот, чем кажетесь.

Маска простофили на миг упала с лица Дибли.

— Порой выгодно, чтобы вас недооценивали, декан Марбери.

— Вы полагаете, яд предназначался королю?

— Его величество часто удаляется в эту кухню поразмыслить, выпить и побыть в одиночестве. О том, что в это утро здесь окажетесь вы, никто не знал.

— Они знали, — уточнил Марбери, метнув взгляд в сторону стражников. — Знали, что меня сюда приведут.

— Вам лучше, декан? — спросил капитан чуть громче, чем было необходимо.

— Дорожная усталость, — пояснил Марбери, прочистив горло.

— Капитан, — заговорил Дибли, снова входя в роль изнеженного царедворца, — я хотел бы знать, что навело вас на мысль предложить декану Марбери поесть. Мне кажется, судя по самочувствию нашего гостя, что печенья были несвежими.

— Приказ короля, — презрение к Дибли сквозило в каждом звуке. — Начальник передал мне прямой приказ короля. Всякого, прибывшего в карете с королевским гербом, проводить в эту кухню. И предложить им все, что найдется в шкафу.

— Когда же вы получили этот приказ?

— Менее недели назад.

— От кого из ваших начальников? — Дибли на несколько шагов приблизился к капитану.

— От Бакстера.

— Понятно. — Дибли обернулся к Марбери: — Не вернуться ли нам к его величеству?

Марбери кивнул.

— А вы, капитан, — продолжал Дибли, — пожалуйста, позаботьтесь, чтобы в этом углу прибрали до выхода его величества.

Капитан резко вздохнул, но промолчал.

Дибли прошел мимо стражников в кухню. Марбери последовал за ним. Пока Дибли закрывал дверь, он краем глаза заметил, что шкаф очистили: за открытыми дверцами виднелись пустые полки.

— Вы слышали, ваше величество? — прошептал Дибли.

— Слышал.

— Вы приказывали Бакстеру?..

— Провожать прибывших в эту кухню, — ответил Яков, — и не более того.

— Ваше величество, — начал Марбери, проглотив слюну. Щеки его пылали. — Не могу выразить сожаления о столь непозволительном поведении… прервать аудиенцию…

— Не извиняйтесь, — небрежно промолвил король. — Подумайте, как неприятно для нас обоих было бы, если бы аудиенцию прервала ваша смерть.

Дибли натужно хмыкнул.

— И мою благодарность, — попытался продолжить Марбери.

— Фу! — отмахнулся Яков.

— Вас уже пытались отравить, декан? — обычным голосом спросил его Дибли. — Вы вовремя распознали признаки…

— Было, — кивнул Марбери. — Я принимал участие в некоем…

— Однако вы остались живы. — Дибли движением головы намекнул, что не стоит вдаваться в подробности.

— Едва выжил. Меня выходила дочь. Я пролежал в горячке несколько…

— Меня травили пять раз, — с гордостью сказал король. — Каждый раз меня спасал состав, который носит при себе Дибли.

— Замечательный состав, — признал Марбери. — Я чувствую себя на удивление полным сил.

— Короли Шотландии ни шагу не делали без противоядия, — драматическим шепотом произнес Яков. — Это старинное средство.

— Возвращаясь к делу, — настаивал Дибли, — если яд предназначался для вашего величества, следует немедленно предпринять действия по поимке преступника. Если он предназначался декану Марбери, ему лучше незамедлительно вернуться в Кембридж, где для него будет безопаснее. И, возможно, во время пути декан сочтет нужным поразмыслить, кто и зачем мог покушаться на него.

«Почему Дибли так спешит прервать мою беседу с королем? — задумался Марбери. — Я только что приехал».

Но король с готовностью согласился и кивнул:

— Совершенно верно. Марбери, немедленно отправляйтесь домой. Обдумайте мои слова и направляйте работу над переводом соответственно. Вы сознаете важность этого дела?

— Как нельзя лучше, ваше величество.

— Кстати, я хотел бы побольше узнать об этом Тимоне — нанятом вами следователе. Пожалуйста, изложите Дибли все подробности, пока он провожает вас до кареты.

И, словно забыв о собеседнике, король шагнул к двери, распахнул ее и принялся властно и громко допрашивать капитана охраны.

— Идите за мной, — тихо сказал Дибли.

Последнее, что слышал Марбери, выходя в темный коридор величественного банкетного зала, был рев короля:

— Бакстера ко мне!

Проходя по коридору, Марбери начал задумываться, не могло ли случиться, что отравить в самом деле пытались его, а не короля.

«Только трое знали, куда я направляюсь, — рассуждал он. — Энн, конечно — она все знает. Разумеется, знал юный кучер, но едва ли у него была возможность подготовить покушение — он прибыл из Кембриджа одновременно со мной. Остается всего один человек».

— Итак, — нарушил ход его мыслей шепот Дибли, — о каком это следователе говорил его величество?

«Брат Тимон устроил покушение на мою жизнь, — медленно осознавал Марбери, почти не слыша слов Дибли. — Господи, кого же я ввел в свой дом?»

18

Подойдя к королевским конюшням, Марбери с удивлением увидел, что карета уже ждет его. Всюду спешили по своим делам люди. Двор был чист, и в нем стоял приятный гул. Если забыть о масштабе — совсем как конюшни в Кембридже — и карета уже готова к отъезду.

Такая расторопность подогрела подозрения Марбери. Если известие перелетело через весь дворец так легко и быстро, возможно, кучер успел бы передать кому-то из слуг сообщение, которое и привело к отравленным печеньям. Возможно, Тимон был не единственным, кого стоило иметь в виду.

Марбери передал Дибли несколько незначительных подробностей своего знакомства с Тимоном, вскользь упомянув при этом тайное англиканское братство, с которым он уже несколько раз имел дело. Впрочем, поспешил напомнить он, их рекомендовал сам король. Не сказав ему ни слова на прощанье, Дибли изящно развернулся и скрылся в тенях двора.

Марбери подошел к карете и поймал взгляд кучера.

— Ну, вот и все, — сказал он.

— Короткое дело для такой долгой поездки.

— Краткость — душа мудрости, — сообщил мальчику Марбери. — Послушай, нельзя ли мне на первую часть пути устроиться рядом с тобой? Я устал от кухонной духоты.

— Как пожелаете, — ответил мальчик, подвинувшись на козлах. — Здесь холодно.

— Немного свежести пойдет мне на пользу. — Марбери взобрался к нему. — Едем?

Кучер кивнул, и кони тронулись с места.

— Вечером я так спешил, — под шум кареты завел разговор Марбери, — что забыл о вежливости. Мне следовало спросить твое имя.

— Том.

Карета со скрипом проехала в широкие ворота. Их пропустили свободно, и следующий вопрос Марбери задал уже на дороге.

— Как ты получил эту службу?

— Спас чужого кота от быка.

Карета катила все быстрее. Весна брала свое — день был еще холодным, но солнечным и ясным.

Марбери с неподдельным удовольствием подставлял лицо ветру.

— Нельзя ли подробнее? — спросил он.

— У хозяина конюшни был любимый кот. Он забрался в бычье стойло, когда бык был готов к случке. В такое время быки становятся, как говорят, злобными. Особенно к мелким надоедам вроде мяучащего кота. Бык как раз собирался растоптать его в лепешку, но я пролез в загон, подхватил кота и был таков. Еле успел. Бык уже и на меня смотрел злобно. Хозяин все видел и в награду устроил меня на это место.

— Тебе оно по душе?

— Еще бы, — кивнул Том. — Многим ли мальчикам-конюхам платят за то, что они спят в теплой постели и только изредка выбираются на ночную прогулку? Да и править лошадьми, скажу я вам, куда приятнее, чем выгребать навоз.

— Ты знаешь, кто я такой?

— Теперь знаю. Вся конюшня только о вас и говорила. Я же не глухой. Вы — декан Марбери.

— А до вчерашнего вечера ты не знал?

— Имя слышал.

Дорога свернула вдоль берега Темзы, полной лебедей, рыбы и сточных вод. Ветер срывал гребешки ледяных волн и брызгал водой в левый борт кареты. Здесь и там ловили рыбу речные птицы. Карета прокатила через мост, где с домами и лавками соседствовали выставленные на шестах головы. Когда ткачи и пивовары Крипплгейта остались позади, окраины Лондона и просторные луга Финсбери растворились в зеленых пастбищах. Город кончился.