Вычисляя звезды - Мэри Робинетт Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Линдхольмы были добрыми людьми, и, если бы не они, спать бы нам в чистом поле. Ну… или, на худой конец, в самолете.
Линдхольмы говорили в кухне, и о беконе я немедленно позабыла.
– …все время думаю о девочках, с которыми в школу ходила. Перл уж точно была в Балтиморе, – голос миссис Линдхольм сорвался.
– Ну вот, а теперь…
– Извини. Я веду себя как дура. Тебе малиновый или клубничный джем?
Я заскочила в кухню, пока обсуждаемая там тема была еще безобидной.
Миссис Линдхольм суетилась у стойки, стоя ко мне спиной, супруг ее сидел за кухонным столом. В правой руке дымилась чашка с кофе, в левой же у него была газета, но он хмуро смотрел поверх ее страниц на свою жену.
Когда я вошла, он огляделся, натянуто улыбаясь, и спросил меня:
– Мы не разбудили вас прошлой ночью?
– Натаниэль разбудил, и то было к лучшему, а иначе бы мне к утру основательно шею свело.
Мы обменялись необходимыми любезностями, а он тем временем подал мне чашку кофе.
Следует ли мне объяснять всю прелесть чашки свежего горячего кофе, полученной вовремя? Густой благоухающий пар, поднимающийся от чашки, окончательно разбудил меня еще до того, как моих губ коснулась первая восхитительно горькая капля.
Я вздохнула и расслабилась на стуле.
– Спасибо.
– Что скажете насчет завтрака? Яйца? Бекон? Тосты? – Миссис Линдхольм достала из буфета тарелку. Ее глаза слегка покраснели. – Есть еще и грейпфрут.
– Яйца и тосты были бы как нельзя кстати. Если, конечно, можно.
Майор Линдхольм сложил газету и отодвинул ее от себя.
– Миртл упомянула, что вы – евреи. Прибыли сюда во время войны?
– Нет, сэр. О… – Я подняла глаза, поняв, что миссис Линдхольм поставила передо мной тарелку с яйцами и тостами. Яйца были поджарены на жиру от бекона. Пахли они просто восхитительно. Черт возьми! Неторопливо намазывая маслом тост, я собралась с мыслями и сообщила: – Моя семья переехала сюда в самом начале восемнадцатого века и поселилась тогда в Чарлстоне.
– Вот как? – Он отхлебнул кофе. – Никогда до войны не встречал еврея.
– Наверняка встречали, да только рога у него были искусно спрятаны, вот вы его и не приметили.
– Ха! – Он хлопнул себя по колену. – Справедливое замечание.
– На самом деле моя бабушка… – Тосты с маслом требовали всего моего внимания, и потому говорила я нерасторопно: – Моя бабушка и ее сестры корней своих не обрубали и общаются дома на идише.
Миссис Линдхольм устроилась на стуле рядом и во все глаза наблюдала за мной, будто я – экспонат на выставке.
– И они… – Она слегка нахмурилась, от чего тут же углубились морщины на ее лбу. – Ну, вы сказали Чарлстон. Там же – южный акцент.
Я усилила южное произношение, которое научилась неплохо смягчать, живя в Вашингтоне, и выдала с сильным чарлстонским, включив туда же и знакомое мне на идише:
– Ы все хатит пройти на Рош Ха-Шана? Ну, мазл тов, ы все!
Линдхольмы дружно засмеялись, и по их лицам даже потекли слезы.
В дверном проеме появился Натаниэль. Двигался он сейчас уже более-менее сносно.
– Пахнет чем-то замечательным, – произнес он и занял свободный стул у стола.
Миссис Линдхольм вскочила и поставила перед ним тарелку.
Далее мы не торопясь завтракали, а майор добродушно разглагольствовал ни о чем. Мы все отчаянно старались. Старались завтракать как ни в чем не бывало, но на столе перед нами передовицей вверх лежала газета с фотографией Нью-Йорка, превратившегося в обезображенную Венецию, где улицы представляли собой водные каналы, ограниченные по сторонам небоскребами с выбитыми окнами нижних этажей.
Наконец майор Линдхольм посмотрел на настенные часы. Часы показывали без десяти девять. Майор оттолкнулся от стола и произнес, вроде бы не обращаясь ни к кому:
– Ладно. Нам пора.
Натаниэль немедленно вскочил на ноги.
– Спасибо за завтрак, миссис Линдхольм.
– Не за что. – Она поцеловала мужа в щеку. – Приятно, когда поговорить есть с кем, а не только с обратной стороной газеты.
Майор рассмеялся, и было понятно, почему она влюбилась в него.
– Что вы, дамы, запланировали на сегодняшний день?
– Ну… – Она взяла его тарелку и положила ее на тарелку Натаниэля. – Наверное, возьму миссис Йорк с собой в город, пройдемся по магазинам.
– По магазинам? – Я схватила тарелки и последовала за ней к мойке. – Я-то вообще намеревалась отправиться с Натаниэлем.
Она наклонила голову и уставилась на меня так, словно я внезапно заговорила по-гречески.
– Но вам обоим нужна новая одежда. Вашу я постирала, но она даже после стирки пребывает в таком виде, что использовать ее можно разве что для работы во дворе, да и то когда соседи не видят.
Меня отряжают за покупками, когда привычный нам мир только-только канул в небытие.
Натаниэль, очевидно, узрел мой пораженный взгляд, но истолковал его по-своему, хотя, разумеется, вполне рационально.
Ведь мне казалось, что я думаю не о деньгах!
Хотя и о них тоже. Вернее, об их отсутствии.
– Нет проблем, Элма, – заявил мой благоверный. – Мой трудовой статус пока точно не определен, но полковник Паркер все же выдал нам с тобой пособие на одежду. Так что на самое необходимое хватит. А на базе тебе сегодня в любом случае делать нечего.
В том-то и была проблема, что на базе, по крайней мере по мнению ее руководства, мне делать было нечего.
И не только сегодня, но и в дальнейшем.
И изменить такое положение вещей мне было не по силам.
* * *
Миссис Линдхольм остановила свой «Олдсмобиль» перед магазином в центре Дейтона. В полотняном навесе над одной из витрин магазина зияла дыра, а витрины были покрыты тонким слоем песка, но за стеклами там все же были видны элегантные платья ярких расцветок.
Я вышла из машины. Посмотрела на людей, идущих по улице. Они, несомненно, по-прежнему жили своей обычной жизнью. Жили, будто ничего и не произошло.
Нет, не совсем так. Рядом меж собой беседовали люди. Небольшая группа, но, казалось, разговаривающие стоят ближе друг к другу, чем обычно. И еще, над парикмахерской по соседству был приспущен флаг. Да и самое очевидное – тот же самый мелкий песок, который прилип к витрине магазина, покрывал все вокруг.
Я взглянула на небо, затянутое охристой дымкой, и поежилась.
Миссис Линдхольм заметила мою дрожь, истолковала ее причину по-своему и немедленно предложила:
– Давайте-ка зайдем внутрь прежде, чем вы посинеете от холода.
– Да я и без того уже вся синяя от синяков.
Лицо миссис Линдхольм побледнело.
