Вычисляя звезды - Мэри Робинетт Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В голове у меня непрерывно крутилось:
«Беженцы… Их необходимо перевезти, а я способна пилотировать самолет».
Итак, я поправила ярко-красный пояс на своем новом темно-синем платье в горошек и направилась внутрь в надежде разыскать там полковника Паркера. Общаться с ним мне, сказать по правде, вовсе не хотелось, да только он здесь был тем единственным, кто знал мой послужной список.
Я постучала в его дверь. От несильных ударов костяшками моих пальцев дверь сама собой приоткрылась. Очевидно, она не была заперта. Я распахнула дверь. Полковник Паркер сидел за своим обширным письменным столом, склонив голову. Что-то читал, и, клянусь, губы его при этом потешно шевелились.
Он поднял на меня глаза, но из-за стола даже привстать не соизволил.
– Миссис Йорк?
– Я видела в новостях, что Военно-воздушные силы мобилизуются для помощи беженцам.
Не дожидаясь приглашения, я вошла и села. Сделала я это исключительно ради того, чтобы он не попал в неловкую ситуацию, сообразив чуть позже, что немедленно не предложил леди стул.
– Что верно, то верно. Но не волнуйтесь, вашего мужа в войска не забреют.
– Поскольку он не состоит на действительной воинской службе и отродясь в ВВС не служил, ваше заявление меня ничуть не удивляет. – Я неторопливо выдохнула, пытаясь избавиться от раздражения. – Я предлагаю свою помощь. Учитывая, что многие из наших людей все еще находятся в Корее, я подумала, что дополнительный пилот сейчас окажется вам как нельзя кстати.
– Ну, сейчас… Ваше предложение весьма любезно, но армия действительно неподходящее место для леди.
– Среди беженцев много женщин, и поскольку у меня есть личный опыт пилотирования…
Он, подняв руку, остановил меня. Затем не торопясь, с расстановкой заговорил:
– Я высоко ценю ваше рвение, но толку в нем не вижу. Довожу до вашего сведения, что генерал Эйзенхауэр отзывает все наши войска, а также уже имеет место значительный приток помощников из войск ООН. Таким образом, выходит, что армия в вас пока не нуждается, но если окажется иначе, то вас о том своевременно известят.
– А как же Корея?
– Получен приказ полностью прекратить там все боевые действия. – Он принялся многозначительно шелестеть бумагами на столе. – А теперь, уж извините, меня ждут неотложные дела.
– И все же, пока пилоты из Кореи не вернутся, у вас, несомненно, будет в таковых нехватка.
– Вы что же, всерьез полагаете, что я зачислю вас в регулярные войска Военно-воздушных сил США и позволю летать на наших самолетах? И думать о подобном позабудьте. Пилотировать ваш собственный самолетик я вам, конечно же, не запрещаю, да только он, насколько мне известно, при посадке был значительно поврежден и к полетам пока непригоден… – Полковник Паркер, презрительно хмыкнув, изобразил на лице подобие сожаления. – Боюсь, более помочь вам ничем уже не сумею.
– Что ж. – Я встала. – Спасибо, что уделили мне время.
– Всегда к вашим услугам. – Он вновь выразительно оглядел бумаги у себя на столе. Затем поднял голову и вновь заговорил: – Рекомендую вам направить свои непомерные силы на уход за больными. На мой взгляд, это – самое подходящее занятие для женщин.
– Спасибо за совет, полковник Паркер. Огромнейшее вам спасибо.
К сожалению, он был прав, и правота его меня действительно раздражала. Я от всего сердца хотела помочь, да только навыки, которыми я обладала, были в основном сейчас бесполезны. Что мне остается без самолета? Математическими методами решать проблему, что ли?
* * *
Прибыв в госпиталь, что располагался на территории базы, я поняла, что ситуация тут хуже и быть не может. Или лучше, в зависимости от того, как вы на эту ситуацию смотрите.
А дело обстояло так: только что приземлился самолет с беженцами, и больница оказалась ими затоплена. Мало того, в качестве зоны ожидания снаружи были установлены палатки, и все они были заполнены людьми, прибывшими предыдущими бортами, и в палатках этих многие недавно прибывшие находились уже в течение последних двух дней. Страдания их обременяли ожоги, обезвоживание, рваные раны, переломы костей и просто шок.
Мне вручили поднос с бумажными стаканчиками, наполненными водой с раствором для регидратации, и велели их раздать только что прибывшим. Функции мои были нехитрыми, но лучше уж исполнять такие, чем никаких.
– Спасибо, мэм. – Блондинка покорно взяла бумажный стаканчик с моего подноса и посмотрела вдоль рядов стульев на врачей. – А вы знаете, что с нами будет дальше?
На стуле рядом с ней заерзал пожилой мужчина. Его почерневший левый глаз почти полностью заплыл, а кровь, запекшаяся вокруг носа, ясно свидетельствовала о том, что его совсем недавно одолевало сильнейшее кровотечение.
– Нас отправят в лагеря, полагаю. Знал бы наперед, что меня здесь ждет, остался бы там, где был.
Слово «лагерь» имело в данной ситуации совершенно безобразно-негативный смысл, и было очевидно, что разговоры, подобные тому, что затеял сейчас старик, никому не помогут, и их следует на корню пресечь.
Я протянула старику поднос с бумажными стаканчиками.
– Выпьете, сэр? Напиток, несомненно, восстановит ваши силы.
Боже! Я сама себе поразилась! Мой голос прозвучал точь-в-точь как голос моей матери в ее врачебной ипостаси – слащаво-елейно и чрезмерно энергично.
Он презрительно фыркнул и, поморщившись, скрестил на груди руки.
– Ты не медсестра. Медсестры в таких нарядах, как твой, не щеголяют.
В его словах были обидный смысл и подначка, и все же я ему улыбнулась. И тут же призналась:
– Вы совершенно правы. Я не медсестра. Я всего лишь волонтер на побегушках.
Он вновь фыркнул, на этот раз энергичней прежнего. В ноздре у него булькнуло, и снова полилась кровь.
– О черт!
– Отклоните голову назад, – велела ему я и огляделась в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы остановить кровь.
Молодая женщина немедленно взяла у меня поднос со стаканчиками.
– Ущипните себя за переносицу… – посоветовала я.
– Да знаю я, знаю. Не впервой.
Он все же сделал так, как я ему предложила.
Бледный мужчина в потрепанном деловом костюме, что сидел в коридоре почти напротив, поспешно снял свой галстук и протянул его мне. Линзы его очков были в трещинах, а глаза казались почти остекленевшими.
– Спасибо. – Я прижала шелковую ткань к носу старика и проговорила: – Самая красивая повязка, которую я когда-либо имела удовольствие использовать.
Старик взял у меня галстук и, уставившись в потолок, обронил:
– Пытаешься
