Генералы песчаных карьер - Гера Фотич

Осень подходила к концу. На Ане была одета искусственная замшевая куртка. Подобные по великому блату продавались лет пятнадцать назад. Локти, плечи и ворот были стёрты до блеска, что возможно у современной молодежи считалось шиком. Но Ткач-то знал ему цену.

Аня всхлипывала, прикрывая обеими ладошками рот. С ней стояла подружка — одногодка, некрасивая и толстая, с надутыми красными щеками. По её блуждающему взгляду, лёгкому покачиванию и закрывающимся векам было заметно, что она находится в состоянии опьянения. В пухлых ладонях, опущенных вниз коротеньких рук, были зажаты две бутылки тёмного пива «Балтика». Она безмолвно кивала головой, словно подтверждая, всё то, что говорит подруга.

— У меня сегодня день рождения, — всхлипывала Анна, — мы пили пиво с мальчишками у ларька. А один взял и стукнул по горлышку. При этом она показала рукой на одну из недопитых бутылок в руке подруги. А затем, опустив вниз остававшуюся у рта ладошку, показала зубы. Затекающие в рот слёзы уже перемешались с кровью и слюнями, которые сочились вдоль дёсен, местами перетекая через губы. Верхний зуб, находившийся почти по центру, был сломан наполовину.

Размазанная по лицу высохшая с грязью пополам кровяная слизь, часть приоткрытых губами зубов, с запёкшейся на них чернотой, и жемчужно беленький неровный костяной обломок, торчащий из десны, придавали лицу клоунское выражение, отчего Ткача начал разбирать смех — перед ним был наглядный пример боевой раскраски спецназа.

Он не знал, что сказать в утешение девочке, и, понимая, что это издевательство, всё же не смог сдержать хохот. При первой же икоте, начинающей его развозить, Аню прорвало. Она расплакалась навзрыд. Хотела отвернуться, чтобы убежать, но так и застыла вполоборота, продолжая вздрагивать. Не в силах двинуться с места — лишить себя последней надежды на помощь этого совершенно незнакомого ей мужчины, в котором она успела почувствовать своим недолгим, но трудным жизненным опытом доброту и отзывчивость.

Неожиданно Ткач ощутил внутри себя ту огромную непосильную горечь и безнадежность, выплеснувшиеся из этого маленького, стоящего перед ним существа с белой чёлкой волос закрывающих слипшимися кончиками заплаканные, вымазанные чёрной тушью для ресниц глаза. С лицом, испещренным замысловатыми узорами, подобными раскраски индейцев.

Он сделал шаг и прижал Аню к себе.

— Ну что ты? — заговорил он тихо, — всё будет хорошо! Не надо так расстраиваться. Починим мы твои зубки, и снова будешь самая красивая! Только не надо краситься и будешь очаровательной!

Её подруга отошла чуть в сторону и оттуда, слегка покачиваясь, глядела на происходящее. Она продолжала кивать головой, словно теперь уже соглашалась с Сергеем.

Ткач достал кошелёк и вложил Ане в руку сто долларов. Этого было вполне достаточно, чтобы отремонтировать зуб в самой дорогой зубной клинике.

В течение месяца после этого эпизода, Ткач думал, что хитрая малолетка со своей подругой, верно, развели его на деньги. Вернулись, посмеиваясь снова к ларьку и продолжили пьянку со своими пацанами. Рассказывали, как облапошили старого дурня. И когда в морозном декабре Аня снова позвонила ему на телефон, он уже попрощался с воспоминаниями о ней.

На этот раз Ткач был с друзьями в бане. Все уже достаточно выпили, и дело шло к вызову девчонок.

Сергей не любил проституток, а вместе с ними все, что к ним прилагалось: презервативы, почасовая оплата, искусственные стоны, их многообещающие взгляды и расчётливо — холодные биологические телодвижения с надменной уверенностью, что они делают всё правильно.

Чтобы не отстать от остальных, Ткач выбирал из каталога самую красивую девушку и с удовлетворением вздыхал, когда в очередной раз контора пыталась вместо неё подсунуть накрашенную дурнушку.

— Значит не судьба! — разводил руками Ткач, сердце его радостно трепетало, — буду сегодня верен жене!

Товарищи на подмены внимания не обращали. Сергей их не осуждал.

И когда в самый разгар гульбы прозвучал звонок от Ани, ради смеха он пригласил её в баню и очень удивился, когда она не отказавшись, попросила только оплатить такси.

Обомлел не только Ткач. Все друзья и проститутки открыли рты, когда в гостиной появилась этакая молодая дева. Полное отсутствие макияжа на лице, выдавало пергаментную тонкость, почти прозрачность её кожи, под которой едва заметной голубизной выделялись височные венки. Натуральная яркость губ и свежий румянец, делали её лицо ещё более беззащитным, оттого нежным и притягательным.

Зайдя в гостиную и увидев Ткача, она закрыла правой ладонью рот. После чего, не отрывая взгляда от Сергея, поздоровалась со всеми. Но, не выдержав задуманного спектакля, убрала руку, одарив его лучезарной улыбкой ровных, словно нанизанных на нитку жемчужных бусинок, зубов. Её задорный, счастливый смех зазвенел весенней капелью, заливая собой помещение, заглядывая во все уголки, отражаясь от предметов. Вызывая ответные улыбки.

И видя восторженный взгляд Сергея, она кинулась ему на шею, не обращая ни на кого внимание. Словно они здесь были вдвоём. Невольные слёзки навернулись на глаза Ани.

— Я так счастлива, — шептала она, повиснув на Сергее и прижавшись губами к его шее.

— Какая ты красивая, — в ответ восхищался Ткач, — ты изумительно красивая!

Окружающим казалось невероятным, как в созданном ими содоме, появились две девственные, наивные души, словно залетевшие по злому року и теперь осветившие собой всю грязь и паскудство окружающей безнравственности. Не желая портить себе настроение, удалились парами, кто в комнату для отдыха, кто в парилку, а кто остудиться в бассейн. Сергей и Аня, словно двое влюблённых проговорили весь вечер. А затем поехали в гостиницу и там всю ночь занимались любовью.

В перерывах на отдых, Ткач чувствовал, что своим неистовством в сексе, полными любви возбуждёнными стенаниями, отдаваясь всеми своими чувствами, Аня возвращает ему то, что взяла в долг месяц назад и только теперь до конца смог осознать насколько дорог был ей его подарок.

— Сколько тебе лет? — спросил он её утром, неожиданно вспомнив о её возрасте.

— Не беспокойся, в ноябре исполнилось восемнадцать! — весело ответила она.

Глава 11. Нежданная встреча

В этот раз друзья Журова прислали около десяти девушек. Это облегчало задачу Сергею. Подождав когда генералы выберут тех, что им приглянулись, заявил, что никто из оставшихся, к сожалению, не растревожил его сердце, и он будет наслаждаться бассейном. Игнатов с Кудашкиным моментально откликнулись предоставить Сергею право «первой ночи». Но тот вежливо отказался.

Худощавый генерал таможни Ефимов Семён Борисович долго ходил вдоль выстроившихся в ряд девушек. Заглядывал им в глаза и в вырезы кофточек, словно обнюхивал товар на свежесть. Обратив внимание на ту, которая всё время пыталась спрятать свой взгляд, выбрал именно её.

— Как тебя зовут? — спросил он девушку.

Та неожиданно прямо посмотрела в лицо Семёну, словно кидая вызов судьбе, и тихо сказала:

— Света.

Все решили, что именно таким способом Светлана обращает на себя внимание мужчин. У каждой он индивидуальный.

Остальных девушек отпустили.

Вскоре незаметно появилась ещё одна красавица лет двадцати пяти, маленького росточка, чёрная жгучая брюнетка с длинными прямыми волосами. Вся она светилась своей натуральностью: отсутствием макияжа, коротко подстриженными аккуратными ноготками без маникюра, лучезарной улыбкой. Словно не видя никого из присутствующих, она проскользнула в зал мимо проституток и, непонятно кому кивнув, присела рядом с Журовым, положив свою миленькую головку ему на плечо. Только после этого она стала водить раскосыми глазками, оглядывая всё вокруг, чувствуя себя под надёжной защитой.

Все обратили внимание, как успокоено вздохнул Журов, увидев её рядом.

Генералы уже привыкли к этой диковатой девочке, которую между собой называли обезьянкой из-за её, как им казалось, примитивности и оттого, что она всё время висла у Поликарпа на шее. Она ни с кем не разговаривала кроме Журова. А если ей задавали вопрос, сначала смотрела на Поликарпа — как он на это отреагирует. И только если он продолжал довольно молчать, пыталась сформулировать ответ. Предполагали, что это очередная прихоть Журова. Но было странно, что она тянулась уже больше пяти лет.

Официанты в очередной раз наполнили стопки генералов. Все девушки кроме Светы попросили вина. Светлана решила пить водку.

После очередного тоста, Семён Борисович обнял за плечи свою избранницу и прижал к себе. Ему было хорошо. Под общий шум суеты, мужских разговоров и хохот девушек, он углубился в себя. В свою долгую, как ему казалось, жизнь. Несколько лет назад ушли последнее неприятности связанные с работой, и теперь жизнь его катилась ровной чередой, отмеривая вешками очередные этапы. Давно справили тридцатилетие свадьбы. Купили сыновьям квартиры. У себя сделали перепланировку. Но это временное перемирие с судьбой казалось Семёну затишьем перед бурей. И с какой стороны её ждать, было неизвестно.