Великодушные враги (Право на измену) - Элизабет Стюарт

— Полагаю, вряд ли я могу попросить о лошади.

Мэдж расхохоталась.

— Боже меня сохрани, дочка, да разве мне под силу втащить ее по лестнице?

Джонет улыбнулась. Эта старуха при случае умеет пошутить.

— Что ж, значит, мне придется довольствоваться ужином.

Мэдж отложила шитье.

— Пойду принесу тебе поесть, а ты пока лежи смирно и не вздумай идти искать эту самую лошадь. Ты сильно расшиблась, и пока не окрепнешь, придется тебе полежать в постельке.

— Ладно. Никаких лошадей.

Девушка проводила глазами старуху, пока та поспешно покидала комнату. Оставшись одна, Джонет пыталась вспомнить, что говорил о себе Александр. Будто бы она подумает, что попала в лапы к самому дьяволу, если узнает, кто он такой. Ну что ж, ему вряд ли удастся ее удивить. Она все поняла еще прошлой ночью, когда он пригрозил ее зарезать.

Джонет огляделась. Он также сказал, что ее вещи в сундуке. Она вдруг ощутила настоятельную потребность надеть свое собственное платье, вернее, платье Сайбл. Это придало бы ей уверенности. Не хотелось еще раз встретиться с этим Александром одетой всего-навсего в его рубашку.

Девушка села в постели и осторожно наклонилась вперед. Ничего ужасного не произошло. Она чувствовала себя слабой и разбитой, но мучительное головокружение, слава Богу, не вернулось. Отбросив покрывало, Джонет перекинула ноги через край кровати, посидела так с минуту, набираясь сил, а затем, цепляясь для равновесия за полог, поднялась на ноги.

Комната накренилась и закружилась, потом встала на место. Голова болела, но не так сильно, как утром. Она решительно двинулась вперед.

Однако спальня оказалась куда шире, чем ожидала Джонет, да и ходьба давалась ей нелегко. На середине комнаты все вдруг поплыло у нее перед глазами. Девушка, покачиваясь, отступила на два шага к ближайшему стулу и ухватилась за спинку, чтобы удержаться на ногах.

— Какой очаровательный вид! Просто удивительно, до чего ты украсила мою рубашку, милая!

Джонет замерла.

Александр вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Жаль, правда, что она чуть-чуть великовата. Я полагаю, в противном случае зрелище было бы совершенно неотразимым.

Джонет не смела поднять на него глаз. Мужская рубашка доходила ей до колен, прикрывая тело, но оставляя голые ноги на виду.

— Убирайтесь вон! — сумела вымолвить она. — Вы что, не видите, я не одета!

— О нет, это я отлично вижу. Я с детства отличался наблюдательностью. Но уходить не собираюсь. В конце концов, это моя спальня. И если память мне не изменяет, я тебе ясно велел оставаться в постели.

Тут Джонет наконец посмотрела на него. Александр внимательно и сосредоточенно разглядывал ее с головы до босых ног, на губах у него появилась ленивая, довольная полуулыбка.

Джонет судорожно уцепилась за спинку стула. Интересно, о чем он думает? Впрочем, эта его улыбочка говорила сама за себя.

Ее лицо зарделось, жаркая волна прокатилась по всему телу, не давая дышать.

— Если у вас осталась хоть капля порядочности, сэр, вы должны немедленно удалиться, — проговорила Джонет. — Я собиралась… — она судорожно перевела дух, — собиралась одеться.

— Если у меня осталась хоть капля здравого смысла, я не стану слушать весь этот вздор и уложу тебя в постель, — возразил он, внезапно шагнув вперед и подхватывая ее на руки.

Александр посмотрел ей в лицо, и Джонет встретила его взгляд. Его руки крепче обхватили девушку. Несколько долгих мгновений он стоял неподвижно.

Джонет с мучительным стыдом ощущала крепкие объятия сильных мужских рук, их теплое прикосновение к голой коже у себя на ногах. На сей раз от него пахло не сандаловым деревом, а чем-то другим, и она была уверена, что этот свежий, чистый, мужской запах, напоминавший о вереске и дымке торфяника, принадлежит ему одному. Его запах обволакивал Джонет, вызывая у нее незнакомое чувство тепла и доверия.

— Ты могла бы упасть и снова удариться, — тихонько сказал Александр. — Похоже, мне придется забрать и рубашку, чтобы удержать тебя в постели.

Смысл его слов не сразу дошел до Джонет. Она широко раскрыла глаза.

— Вы не посмеете!

— Ты думаешь? — Взгляд его серебристых глаз завораживал. — Милая, да тебе фантазии не хватит, чтобы вообразить, на что я способен.

Почему-то его слова показались девушке на редкость убедительными. Она с трудом перевела дух, отчаянно стараясь сохранить остатки максвелловской гордости.

— Если вы уже досыта поиздевались надо мной, то прошу меня отпустить, — сказала она тихо. — Я лягу в постель.

— Вот и умница, — Александр повернулся и уложил ее в кровать, натянув покрывало ей на ноги с самым невозмутимым видом.

Джонет решительно отвернулась к стене. Как она дошла до жизни такой? Полуголая, наедине с мужчиной, которого явно нельзя было назвать настоящим джентльменом. Она собиралась присоединиться к дяде, пустив Дугласов по ложному следу. Пусть ищут ее по всей округе, пока они с Робертом плывут на всех парусах во Францию. Под надежной крышей Берила все представлялось таким простым, но Дункан, похоже, оказался прав: ей не следовало покидать замок.

— Не надо так убиваться, — раздался у нее над головой насмешливый голос Александра. — Никто не посягал на твою добродетель. И не собирается посягать.

Джонет бросила на него взгляд, полный негодования.

— Мне следует вас за это поблагодарить?

Его губы задергались от еле сдерживаемого смеха.

— А почему бы и нет? Хотя… Может, это идет вразрез с твоим желанием? Если я что-то сделал не так, готов немедленно и охотно исправить ошибку.

Девушка откинулась на подушку и опять повернулась к нему спиной. Как ни мало Джонет было известно о мужчинах, даже она при всей своей неопытности поняла, что Александр пытается с нею заигрывать. Она не испугалась, но была сильно смущена и раздосадована.

— Пожалуйста, уходите. Оставьте меня в покое.

С решительностью, которую ей следовало бы предугадать, он сел на край кровати.

— Я думаю, настало время нам поговорить. Насколько мне известно, не далее как сегодня утром, ты сгорала от желания узнать мое имя.

Уловка сработала. Девушка выжидательно обернулась.

— Я — Александр, барон Хэпберн из Дэрнэма.

Джонет так и ахнула. Имя Хэпберна из Дэрнэма было известно по всей Шотландии. Это имя, имя предателя, вызывало всеобщее презрение.

— Вижу, ты обо мне наслышана, — сухо заметил Александр.

Джонет уставилась на него широко раскрытыми глазами. Да, она слышала эту историю, как, должно быть, и все в Шотландии. Гэвин Хэпберн из Дэрнэма был обвинен в измене. Накануне сражения при Флоддене он продал стратегически важные военные сведения англичанам. Увы, обвиняемый умер до начала суда. Одни говорили, что он был отравлен, другие намекали на самоубийство. Его семья бежала в Англию и прожила там несколько лет, продолжая — если верить слухам — прислуживать ненавистным англичанам. Однако два года назад провозгласивший себя канцлером Арчибальд Дуглас, граф Ангус, неожиданно и необъяснимо для всех вернул Хэпбернам их земли.