Од - Дмитрий Владимирович Аникин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
чтобы наново земля
ожила,
расцвела
цветом, кипенью белой
над Русью горелой,
кроной зеленой
над Русью паленой,
плодами благими
над ними, другими…
Выжги беды с Руси, огонь,
меня не тронь!
СЦЕНА 5
Комната Берсентьева. Утро следующего дня. Берсентьев совершенно не похож на себя давешнего. Выглядит усталым, но до крайности довольным. Входит Ланская.
Ланская
Ты слышал, что случилось?
Берсентьев
Как не слышать:
живу недалеко, потом прочел,
что это наши. Надо ж как рвануло,
что все мои здесь окна зазвенели!
Ланская
На воздух дом взлетел в один момент
и опустился, погребая наше
собранье, – не осталось никого,
одни обезображенные трупы
торчат из под обломков.
Берсентьев
Да, дела…
А ты? Ты как спаслась?
Ланская
А я решила,
что нечего мне делать там. Что прав
ты, насмехаясь над моим упрямством…
Берсентьев
Когда я насмехался?
Ланская
Да вчера.
Выходит, ты меня, Сережа, спас.
Ну а твоя погибла.
Берсентьев
Да, погибла.
Ланская
И Егерь с ней… Легли два милых праха
до радостного утра,
смешавшись…
Берсентьев
Меня думаешь задеть?
Ланская
Немного да.
Берсентьев
Ты это зря, Ланская.
Ланская
Прости, я по привычке…
Вот судьба:
бежала обвинения в убийстве
на Родину, а тут, глядишь, повесят
за взрыв и за пожог; ведь нас с тобой
как ни крути, а могут заподозрить:
все остальные умерли.
Берсентьев
Не бойся,
не заподозрят. Никому не надо
то тормошить, что пылью и золой
так хорошо укрыто. Все довольны.
Тебя не вспомнят.
Ланская
Вызовут, допросят.
ИНТЕРМЕДИЯ
Хор (на разные голоса)
Взрыв и клочки,
клочки и взрыв,
лохмотья тут, там,
почти
нет примет;
следователь очки
протирает,
взирает,
но перспектив
дела не видит:
никто не жив.
То, чтО не сумело сгореть дотла,
вторая стихия – вода – смела,
поздной лиясь струей…
СЦЕНА 5 (продолжение)
Берсентьев
Взлетели – ни архивов, ни людей.
Все кончено, Ланская…
Ланская
Ты теперь
поедешь со мной?
Берсентьев
Да.
Ланская
Нам будет трудно.
Почти что будет голодно.
Берсентьев
Ланская,
я все продумал.
Пауза.
Петя ведь тогда
действительно оставил мне наследство…
Пароли всех счетов… И пачки акций…
И земли под застройку… Я не тратил,
почти не трогал, зернышки клевал…
Берёг, боялся, чах над этим златом,
раздумывал, что делать, сомневался –
ну, как обычно, мы, интеллигенты,
боимся взять, но и отдать ни-ни.
Ты представляешь, сколько это денег!
Ланская
А Панин как не понял?
Берсентьев
С основных
счетов я никогда не брал, но были
те, о которых Панин и не знал.
Он столько лет копил, приумножал
ради меня…
Ланская
Ты почему ж молчал?
Мы б просто взяли деньги. Городить
не стали бы интриг.
Берсентьев
Да… Просто взяли.
Забрали б миллионы – и куда
успели бы сбежать с ними? Вся шайка
в погоню бы отправилась за нами –
нашли бы и убили, всё б вернули.
А нынче никого за нами нет
с претензиями…
Ланская
Только в этом дело?
Берсентьев
Не только, мне хотелось…
Пауза.
Ланская
Что?
Берсентьев
Воздать.
Свести не только денежные счеты.
Раздать долги, как Петя в завещанье
распорядился.
Ланская
Да… Все вы, мужчины,
привыкли усложнять.
Берсентьев
Ты, кстати, тоже
по завещанью Луцкого досталась
мне в собственность.
Ланская
Владей.
Берсентьев
Да я владею…
Ланская начинает метаться по комнате, собирая и упаковывая вещи.
ИНТЕРМЕДИЯ
Берсентьев и женский голос
Уезжаем, Сережа, уезжаем,
собираем вещички, собираем.
Что накоплено или так досталось,
по наследству, что по полу валялось.
Шмотки старые, всякую рванину
и посуду – сервизов половины.
Все лекарства, все средства к жизни долгой
и две стопки, бутылку с верхней полки.
Спички, соль – весь запас перед войною;
что подарено – хоть бы кем, хоть мною.
Что открыто, просрочено, забыто;
полотенце, шампунь, обмылок, бритва.
Семь коробок набито: книги влезли
из шкафов, с подоконника и с кресла.
Не забыли, проверь? Нет, не забыли;
жили-были с тобой тут, были-сплыли.
Пусто, пусто – свет – в комнатах последних
наших здесь; ни следа дней беглых, бедных.
***
Пробки выверни, чтобы гость увидел
пустоту в ее откровенном виде.
Дверь забей, ключи выброси, кинь в воду.
Вот с таким-то мы скарбом на свободу.
СЦЕНА 5 (продолжение)
Ланская
Мы завтра уезжаем. Поезд в десять.
Берсентьев
Сегодня уезжаем. На любом,
там пересядем.
Ланская
Вызову такси.
Раздается звонок в дверь.
Кто это может быть?
Берсентьев
Так… Старый друг,
пришедший попрощаться.
Ланская
Мне открыть?
Берсентьев кивает. Ланская открывает дверь, на пороге стоит Прохоров.
Прохоров
Сережа дома? А, вот он сидит.
Ну я пройду.
Ланская
Есть ордер? Я вас помню.
Прохоров
И я вас помню. Так же хороши,
как были… Сколько ж лет тому назад?
Берсентьев (подходит к ним и церемонно представляет их друг другу)
Вы познакомьтесь заново. Вот Миша,
кузен мой, вот Ланская – как представить?
Невеста, да?
Ланская
Кузен? Я понимаю…
Берсентьев
У всех у нас есть странное родство…
(К Прохорову.)
Ты проходи. С какими новостями
явился?
Прохоров
Ты был прав: закрыли дело,
едва начав.
Берсентьев
Газ?
Прохоров
Старая проводка.
Берсентьев
Бывает…
Ланская
То есть можно не бояться.
Прохоров
Чего боялись вы?
Ланская
Да так…
Не важно.
Берсентьев
А мы ведь уезжаем.
Прохоров
Навсегда?
(Берсентьев кивает.)
Мне будет не хватать тебя.
Берсентьев
Зато
обрадую отъездом тетю Машу…
Прохоров
Она ворчит, но без тебя ей будет
тоскливо, пусто…
Да…
А я не верил,
что ты так сможешь…
Берсентьев
Что я смог такого?
Берсентьев и Прохоров долго и настороженно переглядываются.
Прохоров
И что теперь тут будет?
Берсентьев
Будет плохо,
наверное.
Прохоров
Ведь было равновесье,
порядок и худой мир, а теперь
все накренится, рухнет. А ты едешь.
Берсентьев
Мы – каждый – отвечаем за своих.
Что смог, то сделал, дальше ваше дело.
Твое, когда решишься…
Берсентьев достает из-под кровати и пододвигает к Прохорову канистру. Они крепко обнимаются. Прохоров уходит, унося с собою канистру.
ЭПИЛОГ
Корифей подходит к Берсентьеву и кладет руку ему на плечо.
Корифей
Ты молодец, ты все сумел и выжил.
Берсентьев
И ты доволен?
Корифей
Мне намного легче.
Берсентьев
Теперь ты успокоишься?
Корифей
Уже
спокоен. И ваш путь благословляю.
Берсентьев
Ну, Петр, прощай.
Корифей
Прощай, Сережа.
Ланская (подбегая к Берсентьеву)
ВРЕМЯ!!!
Берсентьев и Ланская быстро уходят со сцены.
Корифей и женский голос
Вот и окончилось время наше,
стала земля и живей, и краше,
век отошедший уже не страшен,
памяти нет о нем.
Что это было? – Свет всепрощенья
выжег грехи наши. Были тенью –
меньшим мы стали; успокоенье –
к счастью и поделом.
– Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
