Соня рапортует - Вернер Рут

Затем мы были в районе глиняных хижин, где живут нищие, кули и безработные. Хижина – это звучит слишком громко для этих нор. Они сколочены из ржавой жести; в них нет ни окон, ни пола. Маленькая печка для приготовления еды находится во дворе. Взрослые ходят почти нагишом, лишь тряпки прикрывают тело. Таких хижин тысячи. Некоторым семьям повезло – их дети нашли работу на находящейся поблизости фабрике. Заработок детей – 6 долларов в месяц. Эти хижины – собственность обитателей; но они должны платить 2 доллара ежемесячно за землю, на которой стоит их «дом». Самое удивительное, что эти люди еще живы. Неподалеку стоит богатый китайский дом с красивым садом. Его владелец был в прошлом надсмотрщиком в артели кули и по центу сколотил капитал. Рядом с большим домом находится маленький дом; хозяин жил в нем еще несколько лет назад. Теперь же и большой дом его не удовлетворяет. Он живет в Шанхае в богатом доме, женился недавно в четвертый раз – еще одно доказательство, что он богат».

Для товарищей, работающих нелегально, такого рода вылазки не были обычным явлением, однако никакого элемента безответственности здесь не было. Я уже говорила о том, что большинство европейцев были знакомы друг с другом. Иногда мы выезжали на природу. Помню, как мы устроили игры на одной поляне. Мы с Паулем «жали масло», став спиной друг к другу, сцепившись руками, и пытались взвалить на спину друг друга. Не могу понять, как мне удалось взгромоздить толстого Пауля себе на спину. У меня сохранилась фотография, сделанная Рихардом. К сожалению, на ней виден лишь Пауль.

Одной из самых замечательных «вылазок» была трехдневная поездка с Агнес, Артуром Эвертом[21], его женой Сабо и приятельницей Отто Брауна. Я была счастлива, что после некоторого колебания Рихард разрешил мне поездку по реке. О работе не говорилось ни слова. Я особенно хорошо вспоминаю Сабо. На меня произвели большое впечатление ее опыт работы в партии, ее ум и разящий юмор. Один или два раза я встречалась с Артуром и Сабо в Шанхае. Я восхищалась темпераментом Артура, его умом. Однако он обладал вспыльчивым характером. Когда он начинал слишком горячиться, то Сабо умела его утихомирить. Это была семейная пара, неразлучная на всю жизнь.

Через тридцать лет после отъезда из Шанхая я рассказала о гибели Сабо и судьбе Артура в своей книге «Ольга Бенарио».

Вечер, проведенный с генералом Клебером, вылазки на другой берег реки Вангпу и поездки по этой реке были единственными за все время нашей работы в Шанхае. Эти товарищи не общались с гостями, бывавшими в нашем доме. Атмосфера во время наших встреч всегда была очень хорошей.

Видимо, не так уж и важно, как умело готовила Сабо еду в печурке на лодке, как Агнес рассказывала нам анекдоты, как пел генерал Клебер или как мы с Рихардом и Паулем бегали на пари на лужайке, пока, изнемогая от усталости и смеха, не валились на траву.

Я рассказываю о выдающихся личностях и в то же время о вещах второстепенных. Однако в нашей ситуации подобная разрядка была событием редким. Эти немногие часы оказали на меня большое влияние.

В сентябре 1931 года Япония напала на Маньчжурию. Предлог для этого разбойничьего нападения очень хорошо известен: «перенаселенная Япония нуждается в жизненном пространстве», а «гитлеровская Германия должна обезопасить себя от общего врага – коммунизма и его оплота – СССР».

Выдержки из моих писем того периода:

«Складывается впечатление, что немецкие газеты недостаточно информируют о сложившейся здесь политической ситуации. Поэтому сообщаю кратко: ключ к пониманию проблемы – японо-китайский конфликт. В общих чертах вы знаете, что японская армия оккупировала часть Маньчжурии, включая столицу Мукден. Пока речь идет о японских интересах в Южной Маньчжурии, за ней на очереди Северная Маньчжурия, что уже затрагивает интересы России, являющейся вместе с Китаем совладелицей Восточно-китайской железной дороги. При всех условиях Россия будет стремиться избежать войны до завершения пятилетнего плана; она вообще не желает войны, но продвижение Японии к ее границам создает опасную ситуацию…»

«…К вопросу о Южной Маньчжурии: оккупировав проходящую по территории Маньчжурии железную дорогу, Япония создала там опорные пункты. Китайцы проявили в Маньчжурии немалую расторопность. Они построили несколько дорог, параллельных японским, что уменьшило значение захвата последних. Китайцы добились успехов в получении прибыли от плантаций соевых бобов, посаженных крестьянами. В последние годы миллионы китайских крестьян переселились в Маньчжурию. Они остались столь же бедны, как и до переселения: мотыга, глиняная хижина, лохмотья вместо одежды. Китайское правительство закупало по бросовым ценам соевые бобы, получая на этом большие прибыли. В Маньчжурии есть также большие запасы железной руды, развитая металлургия – в общем, это богатая страна, богаче, чем может показаться при виде унылых глиняных хижин и высохшей земли. Япония выбрала удачный момент для нападения. Китайские войска, материальные средства и генералитет были втянуты в борьбу против коммунистов и частично в борьбу против Сепаратистского Кантонского правительства…»

«…Все китайцы настроены резко антияпонски…

В Шанхае японские товары подвергаются полному бойкоту. Все рабочие покидают японские фабрики, японские строительные объекты, японские магазины.

Китайское правительство или вообще не поддерживает антияпонское движение, или оказывает ему лишь слабое содействие. Это вызывает возмущение китайских студентов…»

«…Аптияпонский комитет, составленный из добропорядочных буржуа, призвал к проведению собраний. Выступать должен был докладчик умеренного направления. Собралось пятьдесят тысяч студентов и рабочих, они потребовали принять решительные меры и освистали умеренного оратора. Кто-то из публики вышел на сцену, сказал пламенную речь, от которой попахивало «красными бандитами». Члены комитета были в ужасе. Тысячи студентов переполненными поездами приехали в Нанкин, потребовали от Чан Кайши выступить перед собравшимися, избили министра иностранных дел Ванга, занимавшего пассивную позицию в конфликте с Японией, и выдвинули решительные требования…

Чан Кайши ответил жесточайшими репрессиями. Госпожа Бау – жена китайского профессора университета в Пекине – рассказывала мне: «У моего мужа очень много трудностей в преподавательской работе. Половина класса – в тюрьме, и лишь часть арестованных будет выпущена на свободу; многие из его учеников казнены. Они получили по заслугам. Я слышала, что коммунисты прибивают гвоздями руки детей богатых родителей к столу и протягивают через их уши проволоку…»

«…Здесь полагают, что Маньчжурии уготована судьба Кореи, а именно: японцы назначат «правителем» страны кого-либо из местных китайцев и объявят Маньчжурию «независимой». На японский манер это означает, что Маньчжурия станет колонией Японии».

Это мое предсказание сбылось. Другое предсказание в отношении дальнейшей экспансии Японии в Северной Маньчжурии не подтвердилось. Западные державы, с одобрением воспринимавшие любой шаг, направленный против Советского Союза и коммунизма, ничего, кроме мягкого протеста, не противопоставили агрессивным устремлениям Японии. Лишь Советский Союз строго предупредил Японию. СССР была известна заветная мечта Японии оккупировать и Северную Маньчжурию, создать таким образом напряженность на границе СССР. Советский Союз усилил свою оборону на Дальнем Востоке. В связи с этим Япония изменила свой план. В конце января японские вооруженные силы напали на Шанхай. Единственными, кто в течение нескольких недель мужественно сражался с японцами, были солдаты 19-й китайской армии. Чан Кайши бросил их на произвол судьбы и подписал соглашение о перемирии, предоставлявшее большие права Японии.

Военные действия в Шанхае затмили все другие события для тех, кто был их свидетелем. Внешне в период военных действий европейцы жили в сравнительной безопасности. Однако это нападение стало настолько ясным, жестоким и наглядным уроком методов, используемых капитализмом, что у многих оно вызвало поворот в сознании. Все, кто был втянут в водоворот этих событий, сделали для себя вывод. Думаю, что эти события в значительной мере способствовали тому, что Рольф стал коммунистом, оказали решающее влияние на развитие Вальтера. Мне хотелось бы привести отрывок из письма Рольфа его родителям, которое отличается от его прежних писем.

22 января 1932 года

«…Все это заставляет сжиматься сердце. Напасть на слабую страну, отнять у бедных грабежом и разбоем последнее – тревожный и возмутительный факт. Мы наблюдаем здесь подлинную причину вторжения, эта причина – достижение экономических преимуществ.

…Эта тема постоянно находится в центре дискуссии, зачастую очень ожесточенной, поскольку отношение иностранцев к происходящему возмутительно.